Докатилась! Совершенно ровным и безэмоциональным тоном я обговариваю с мужем его детей от другой бабы!

- А ты нам на что? - хмыкнул Вольский и быстро вышел, тем самым ставя точку в разговоре.

Я прикрыла глаза и досчитала до трех. Подняв Лордика с пола, прошла к дивану и обессиленно на него опустилась. Что это за чудо с погашенными счетами? Кто его сотворил? Тот самый врач, имени которого я так и не узнала?

- Вот такие дела, малыш, - покачала я головой и, достав телефон, набрала номер знакомой, которая никак не была связана с Вадимом.

Именно она, дочь старой маминой приятельницы, и должна была мне помочь с разводом. Если уж мне сегодня настолько благоволят небеса, то может они так же просто, по щелчку пальцев, позволят разойтись и с мужем?

- Да уж… Яна, ну и ситуация, - выслушав меня, сказала Мила, с которой мы сначала созвонились, а потом встретились, чтобы обсудить тот ужас, который сейчас со мной творился. - Конечно, я знаю имя Вадима Вольского… И не только потому, что наши с вами мамы знакомы.

Она покачала головой и ненадолго задумалась. Я уже даже заподозрила, что Мила скажет мне то, чего я совсем не желала бы слышать. Что-то вроде: я не хочу связываться с этим делом вообще, так что всего хорошего.

Но она лишь кивнула сама себе и уточнила деловито:

- Все те приобретения, которые делал ваш муж - недвижимость, автомобили, активы фирмы - они оформлены на него?

Я даже растерялась от заданного вопроса. Вообще не лезла в эти дела… потому что считала, что с Вадимом нас ждет впереди долгая совместная жизнь. Я любила этого человека, я поддерживала его, я ему доверяла…

- Понятно, вы не знаете, - констатировала Мила, не дождавшись моего ответа. - Нужно это выяснить. Для составления иска о разделе совместно нажитого имущества нам будет просто необходимо раздобыть сведения о том, на что именно мы можем претендовать.

Слова Милы одновременно успокоили и заставили нервничать еще больше. Во-первых, у меня теперь есть адвокат, иначе интерпретировать сказанное Милой я не могла. Во-вторых, как мне теперь действовать? Спросить у мужа прямо, на кого оформлена та недвижимость, что он покупал в браке? Это все равно что найти голодного льва и помахать у него перед носом огромным стейком. И рассчитывать, что он не набросится, потому что решил стать травоядным.

- А сделать это как-то без моего участия возможно? - тихо спросила я.

Мила закивала.

- Разумеется. Я возьму на себя решение данного вопроса, - ответила она, вызывая у меня вздох облегчения.

- А что касается ребенка? Он может у меня его отнять? - спросила я.

Она покачала головой.

- Судья должен получить очень веские основания для того, чтобы забрать у родной матери малыша, тем более новорожденного. Даже суррогатным матерям дают право выбирать - не передумали ли они и действительно ли хотят отдать новорожденного биологическим родителям. Но есть такой аспект, как деньги… Они многое решают.

Увидев мой перепуганный взгляд, Мила замахала руками.

- Не слушайте меня, я зря вам это говорю. Уверена, что у нас все получится и малыш останется с вами.

Некоторое время мы молчали. Я нехотя пила травяной чай, Мила что-то записывала в своем блокноте. Я не знала, о чем еще рассказать ей, вроде и так поведала даже больше, чем было нужно.

- Мне страшно, - призналась я, когда поняла, что от понимания, что именно меня ждет впереди, по телу пробегает дрожь.

- Яна, не переживайте, я рядом, - улыбнулась мне Мила. - И мы не будем действовать нахрапом, обещаю. Сейчас вы очень уязвимы. Мы не будем торопиться. Все постепенно разузнаем и поймем, как нам лучше действовать. Оставаться без гроша в кармане ведь тоже не вариант.

Она постучала кончиком ручки по столу и сказала:

- А теперь к расписке. Вы не могли бы рассказать о ней подробнее? Мне нужно понимать, с чем я столкнулась и в каком формате ваш муж может потребовать денег с ваших родителей…

После встречи с Милой мне стало хоть отчасти легче. Наверное, так чувствует себя отчаявшийся человек, который впервые попал к психологу. После встречи с ним ощущает себя уже совсем не одиноким и знает, что на его стороне есть тот, кто поможет… Это немного приободрило.

К маме и папе я отправилась потому, что очень давно мы просто не садились на кухне их дома выпить чаю, не болтали обо всем на свете, как раньше. А еще очень соскучилась по ощущению, что я снова маленькая девочка, которую обожают и лелеют.

Входя же в двери их дома сейчас, я невольно задавалась вопросом: почему я была так слепа, раз не взяла на контроль понимание, на кого Вольский мог оформлять всю недвижимость, которую покупал? Ведь эта квартира могла быть тоже записана, скажем, на Виталия Вадимовича, и если я сделаю хоть что-то против, не останется имущества ни у меня, ни у моих родителей.

Тот кокон, в котором я жила, созданный, как мне казалось, заботливыми руками моего мужа, по сути превратился в удушливую паутину, оплетшую меня по рукам и ногам.

- Яночка! - обрадовалась мама, которая встретила меня у порога. - Как хорошо, что ты заехала.

Она засуетилась, подавая мне тапочки и забирая сумку и теплый жакет. Потом положила руку на мой живот и улыбнулась.

- Уже соскучилась по внучку! Он так вырос!

Мы с мамой обнялись, после чего я, приобняв ее за плечи, направилась в сторону кухни.

- Вырос, да. Я не так давно узнала, что у меня действительно мальчик, - сообщила ей, запоздало сообразив, что со всей этой вакханалией, связанной с изменой Вадима, напрочь забыла о том, что должна была сделать первым делом - поделиться новостями с самыми родными людьми.

Они вряд ли будут присутствовать на этой дурацкой гендер-пати, да и узнать такие вести должны в числе первых.

- А где папа? Почему он не встречает дочь? - с мягким притворным укором поинтересовалась у матери и увидела то, от чего по спине побежал холодок.

Мама быстро спрятала взгляд и отвернулась.

Я прошла прямиком к отцу. Он лежал на постели и при виде меня попытался подняться, но не смог.

- Папа, что случилось? - встревожилась я, бросаясь к нему.

Конечно, после изнурительной болезни и бесконечных медицинских манипуляций, оба родителя уже не были столь бодрыми живчиками, какими были до этого момента, но, находясь в ремиссии, они не лежали пластом на постелях… Или папа просто приболел, но меня решили не беспокоить?

- Все в порядке, в порядке, Яночка, - заверил меня папа, положив сухую горячую ладонь поверх моих пальцев.

Я повернулась к маме, она все еще не смотрела в мою сторону и во взгляде ее я видела затаенную боль.

- Алик… я думаю, что нужно все рассказать Яне… - проговорила она.

В ответ по лицу отца расползлось непримиримое выражение.

Несмотря на то, что он наверняка понимал - я это так не оставлю, папа все равно собирался утаивать от меня что-то важное.

- Лида, мы сами со всем справимся! - заявил он. - Дочке вот-вот рожать! Хватит с нее и так забот!

Я поднялась и сложила руки на груди, встав рядом с мамой. Пусть отец знает, что мы от него не отстанем. И да… Я уже понимала, что именно случилось, но мысленно отдала себе приказ: не волноваться и не погружаться в бесконечную рефлексию. Мы справимся - мы втроем. Что бы ни случилось.

- У папы рецедив? - задала я вопрос спокойным тоном, и искренности в этом самом спокойствии не было ни на грамм.

- Да…

Папа отвернулся и сжал в руке простыню, когда мама все же выдохнула это слово.

- Но… это не все новости, - продолжила мать.

Я отошла к креслу и тяжело опустилась в него. Мой мальчик шевельнулся внутри, как будто показывал тем самым, что он все знает и оказывает мне поддержку.

- Что еще? - спросила я, когда родители переглянулись, словно решали, говорить дальше или нет.