Да и сам психанул, теперь без «девятки». В дурь, как поперло, вот и накрыло. А Юлька могла бы и раньше простить без таких эмоциональных порывов. Тоже дурная. Ну ее-то еще можно понять — убедилась, что любит, раз способен на жертву. А вот если бы повесился у нее перед домом?

Поморщившись, я отпустил эту мысль, чтобы бесследно исчезла. Вдох-выдох. Гул голосов, звон блинов, запах пота и разогревающих масел — зал для меня «место силы». Оно исцеляет, наполняет энергией, зализывает душевные раны. Тут расслабляюсь, отдыхаю, здесь мои корни. А все тяжелые мысли от беспокойного сна. Нервничал много.

С трудом дождавшись вечера, я побежал к Юльке, предвкушая столь же страстную ночь. Даже цветы купил, ей будет приятно. Место заказал в ресторане, всё по шаблону. Ни мне, ни ей это вроде не надо, но что еще можно придумать? После «девятки» свежих решений уже не осталось.

В радостном возбуждении я позвонил, но дверь не открыли. За ней никого, неслышно даже лая собаки. Посмотрел на часы — должна бы прийти. Мы ж говорили, что куда-нибудь сходим…

Слегка растерянный, спустился к подъезду и сел на лавку. Бабульки оценили цветы и, шушукаясь, на этот раз смотрели с сочувствием. Уже знают, что псих, огненное шоу тут нескоро забудут.

Я прождал Юльку до двух часов ночи. Если с ней что-то случилось, то где же собака? Раз забрала, значит, ушла или уехала куда-то надолго. Молчком, ничего не сказала. Не самый удобный способ порвать между нами. Значит, всё-таки «спонсор»?

Весь следующий день метался точно в горячке, но будто внутри космический холод. Воронка, высасывающая жизнь и тепло. Я обзвонил все больницы и морги, но паника лишь нарастала. Вечером снова вернулся на свой пост у подъезда.

— Дмитрий? — спросил меня кто-то.

Я поднял голову. Черный «бумер», два крепких типа в кожаных куртках. Короткие «ёжики» и бычьи шеи. Толстые золотые цепи на темных футболках. Классика жанра.

— Допустим.

— От Герыча мы. Есть тема, присядем в машину. — Один из них открыл заднюю дверь, уверенный, что ему не откажут.

— Здесь говори, к вам не сяду, — дерзко сказал я вставая.

— Ты чо, опух, комерс? — прошипел тот щурясь.

И даже дернулся, но второй остановил его жестом. Как щенка меня в багажник не кинуть. Я ничуть не уступал им в габаритах.

— Хорошо, слушай сюда, — сказал он, сверля жестким, как у крупного хищника, взглядом. Высокий лоб, мясистый подбородок, косой шрам на щеке. Выглядит не так тупо, как тот. — Я Миша Меченый, не слышал такого?

— Не.

— Теперь познакомились. Так вот, дружбан у нас был. Тынчу фиксатого, помнишь?

— Не знаю такого.

— Сразу в отказ? Знаешь, конечно.

— Напомни, кто это. Что ж он сам не приехал? — парировал я, стараясь казаться спокойным. Тут не тронут, свидетелей много. Но коленки дрожали.

— Братан на том свете, но весточка есть. Нарыли про тебя кое-что. Пять штук ему должен.

— А что не больше? — От приступа смелости голова чуть кружилась.

— Борзой, смотрю, очень. Но да, теперь уже больше. За эти три года набежало процентов. Расклад такой: отдашь сорок штук, по срокам — неделя. И это по-божески.

— У меня не было долга. И Тынчу вашего тоже не знаю. Расписка, может быть, есть?

— Всё у нас есть. Вдова его тетрадку нашла, а там твой должок, наш юный Ромео.

— Постой-ка! — Волнение мигом пропало. Я угрожающе придвинулся к Мише вплотную. — Где Юля, мудила?

Тот, скрючив пальцы, поднял руку, собираясь вцепиться в лицо, но получил тычок левой в печень. Короткий и резкий в подреберье, почти без замаха. Такой удар страшен, если проходит — нокаут. При точном попадании невыносимая, запредельная боль.

Миша рухнул на колени, а второго я толкнул так, что тот улетел через лавку и врезался в урну башкой. Бандит с трудом встал, потеряв волю к победе, но огрызаться всё еще мог.

— Конец тебе, падла! Кончим, сука, тебя! — бормотал он, помогая подняться ошеломленному болью коллеге. — Стрелка в десять в Белинском у касс! И не дай бог, спрыгнешь! Везде, сука, найдем!

Взвизгнув резиной, «бумер» пронесся по двору, распугивая прохожих и кошек. Я проводил его взглядом, жалея, что не мог кончить их прямо сейчас. Внутри всё кипело, убив инстинкты самосохранения, страх, логику — всё. Пофиг, что Герыч или хоть кто.

— Милок, это ж парень ее… — прошептала, взяв за локоть бабулька. — Всегда вежливый, но глаза рыбьи! Чай давно она с ним, ты-то лезешь куда?

Адреналин ушел, разум вернулся. И правда, куда же я влез? Юлька встретила матом не потому, что дулась три года. Пыталась отвадить, знала, что будет со мной. И только после «жертвы» решилась, когда поняла, как важна для меня. Но Меченый куда-то увез и не дал ей уйти. Если б не она, меня бы и без базара вальнул. Но тогда и поводка для Юльки не будет. Решил припугнуть, а заодно потрясти. Показать, что лох ее не достоин.

А «лох» не боится. Он знает, что будет. Видел, что смерти в обычном понимании нет. Есть колесо, гонка по кругу и призрачный шанс найти в нем дыру. В этот раз моя грозит оказаться короткой, но я не сольюсь. Пусть будет как будет.

Идти на стрелку одному крайне глупо. Ванька безусловно пойдет, но и всё. Возьму нож, одного-двоих с собой заберу, но его тогда зачем подставлять? Лешка зассыт, от него толка нет. Война не его. Там большой бизнес, ваучеры, базу купил. Это мы всё челночим, порода не та.

Понимая, что этим вечером уже ничего не придумаю, я вернулся домой и лег спать. В глубине души, вероятно, надеялся, что вновь придет Кай и всё решит за меня, как в тот раз. Я же спасал его, когда было нужно?

Но он не пришел. Проснувшись утром, с разочарованием понял, что чуда не будет. Никто не сотворит его за меня. И тогда я пошел к себе в зал. Был один козырь, который пока не использовал, зная, что могу попросить только раз. Не потому, что Анатолий Иванович мне в этом откажет. А потому что и он мог только раз попросить.

Парк Белинского этим вечером казался необычно пустынным, как бы отдыхая от ураганных дискотек слишком короткого лета. На высокой горе рядом с центром, Западная Поляна была самым зеленым и красивым районом. По сути, это большой лес, вписанный с одной стороны в город. Красно-золотистые листья здесь покрывали землю пышным ковром, шурша под ногами. Ветви столетних дубов вдоль дорожек переплетались и обнимали друг друга, давая пристанище множеству белок.

Прозрачная, умиротворяющая тишина, настроила бы на лирический лад, если бы меня так не занимали кровожадные мысли. Институт через дорогу, зал совсем рядом и пришли почти все, кого я бы хотел здесь увидеть. Не отказала даже старая гвардия — штангисты за сорок, которые всё еще любили железо. Пришли и челноки-ветераны, с которыми мы начинали: Стас, Женька, Бориска и, конечно же, Раф. Безбашенный, тот всегда за любую движуху.

Мы пришли первыми, заняв позицию у вольера с медведем. Огромный зверь топтался по кругу, озадаченно косясь на хмурых качков через железные прутья. Выглядели мы и правда внушительно, но какой в толпе толк, если придут со стволами?

Наверное, главное — показать, что ты не один. Что за тобой есть какая-то сила. Подраться всласть — да, но под пулю из наших никто не полезет.

Бандиты приехали на трех черных «бумерах». Вышли, презрительно фыркнули, демонстративно достали из багажника два «калаша». После такого, казалось, можно уже расходиться.

Встали друг против друга, молчим. От них вышел Меченый и, видимо, Герыч. Высокий, совершенно лысый мужик в длинном сером пальто. Его бойцы все как один в черных кожаных куртках. Наверняка у нас покупали.

— Кто на предъяву ответит? Давай перетрем! — мерзко лыбясь, выкрикнул Герыч.

Я сделал шаг, но меня остановил Анатолий Иваныч:

— Постой-ка. Есть, кто разрулит.

От вольера с мишкой отделился невзрачный, казалось бы, мужичок, которого я раньше не видел. Болезненно худой, он сутулился, хромал, но при его появлении бандиты переглянулись. Меченый изменился в лице, Герыч тяжело вздохнул и подошел ближе. От нас к ним пошел Анатолий Иванович.