Глава 14

Наутро снова отправили парламентеров в таможню. После ночного допроса чувствовал себя скверно, поэтому остался в гостинице, сославшись на похмельный синдром. Не знаю, как выкрутятся Гейла и Кай, я бы хотел об этом не думать. Всё происходящее там лучше пропускать мимо себя, воспринимая как сон, иначе так и придется ложиться в психушку. Здесь и без этого проблем с головой.

— Что смурной весь такой? Глотнешь? — Ванька протянул Жигулевское.

— Не… — поморщился я. — Как только пьешь теплым с утра? На таможню кто-то ушел?

— Стас и Бориска, чтоб не толпой. Ты-то куда ночью ходил?

— Думаешь, помню? Знаешь ведь, что у меня так бывает. Надо будить.

— Лунатиков не будят.

— Это если на крышах. А пока не залез, просто толкни! — попросил я, надеясь, что хоть так выдернет из Чистых Земель. Не такие уж чистые, как оказалось…

Наши вернулись, вести недобрые, итоги плачевны. В таможне денег брать не хотят. То ли новый начальник, то ли комиссия. Загадочно улыбаются и на этом вот всё. Еще и с баксами так неуместно попались. Думают они у нас в каждом тюбике и мало даем?

— Есть еще вариант! — обвел нас Бориска многозначительным взглядом.

— Ну?

— Вечером поезд на Бухарест. Мне тут человечек шепнул, что за пузырь расскажет секрет.

— Ну?

— Пузырь с вас, я свой отдал.

— Не тяни!

— Кароч, этот поезд остановится на светофоре, если чуть забашлять. Минуты нам хватит багаж покидать?

— Не вопрос, а отметки на выезд?

— Трое, чтоб не палить всех, сядут на станции, у них они будут. А мы закинем всё к ним и завтра пустыми, как белые люди. А наши на вокзале у румын подождут. Кто пойдет?

Все разом повернули головы, смотрят на меня и на Ваньку. Ну да, качки, кому ж тут носить…

— С ними пойду! — вызвался Раф.

Я облегченно вздохнул. Коренастый татарин, борец-классик с бычьей шеей и взглядом убийцы. Даже мне неуютно с ним рядом стоять. План авантюрный и крайне сомнительный в своей эффективности. Чреват административной или даже уголовной статьей. Но в силу повсеместного хаоса, развала и бардака, возможно, прокатит. Граница давно не на замке. Тут контрабанду фурами возят, а мы мелочь, студенты. Настолько отмороженных грех обижать.

— Один момент! — поднял руку Стас. — Вы, чо? Правда думаете, что за светофор надо башлять? Разводят ведь, как лохов! Отвечаю, поезд встанет и так. Машинист на такую аферу пойти бы зассал.

Мы одобрительно закивали. Стас — голова! Логика в его рассуждениях точно была. Надо только посмотреть и померить, где встанет вагон.

Поразительно, но всё получилось. Поезд остановился. Мы открыли дверь и в бешеном темпе перекидали к нам весь багаж. А это в прямом смысле гора вещей, которую лихорадочно распихали где могли, заняв еще и пустое купе. Сами в него уже не войти не смогли. Задыхаясь, в поту, едва держась на ногах, пересекли-таки границу.

Бухарест встретил слякотью, снегом с дождем и настороженной, какой-то неприятной и злой атмосферой. Выгрузились на перрон под фокусом таких же, по ощущениям, взглядов. Смуглые, грубые лица, черные папахи и нищета, которую чувствуешь кожей. Не респектабельный Будапешт, не свои в доску болгары, а словно стая голодных волков.

— Европа, блин! Стремно-то как… — поежился Ванька.

— Ножичек дать? — предложил мрачно Раф. — У меня еще есть.

Я с ним встал по бокам пирамиды, а Ванька пошел искать зал. Нас обступили, залопотали на своем, но Раф бесстрашно и грубо их оттолкнул:

— Нахер пошли!

Выражение его лица было настолько свирепым, что перевод на румынский им был не нужен. Всё понятно и так. С детьми было сложнее, их вокруг тьма, так и норовили хоть что-то стянуть. Русский не всегда значит добрый, а уж татарин как сама смерть. Раф чувствительными пинками отогнал цыганят.

Переносили мы свою гору отрезками метров по тридцать. Так, чтобы всё время видеть друг друга. Один там, один здесь, один носит. Лагерь разбили, прижавшись к стене и киоску. Как караван, окруженный разбойничьей шайкой. Слух о нас, видимо, уже разошелся, на нас показывали пальцем, пытались раздернуть, что-то просили, но косясь на Рафа, нападать не решались. Нож им все-таки показал, и румыны опасливо кружили вокруг, хищно блестя стальными зубами.

Мы точно в средневековье где-то в злачном районе. Да и вокзал выглядел как замок Дракулы. Вот тут Кай бы себя чувствовал дома. Спать в такой обстановке, понятно, нельзя. Да и как спать, если холод собачий. Жуть, а не город.

С погрузкой, разгрузкой и переходами мы адски вымотались, поэтому кто-то один по очереди, лежа на сумках, погружался в беспокойную дрему, вздрагивая на каждый подозрительный звук.

Что, если наши не приедут и завтра? Мы ж замерзнем здесь насмерть, я уже чувствовал себя, как в бреду. Проваливался в полусон даже стоя, отпихивал наглых и любопытных, отбивался от вездесущих цыган, не понимая, что снится, а что же реально. Лишь утром мы немного взбодрились, едва продержавшись первую ночь.

Вечером даже не сразу поверил, что дозор мой окончен, увидев счастливые лица коллег. Вдруг снова сон?

Но нет, всё получилось! Мы выдержали, выстояли, не потеряв ничего. Воистину подвиг, учитывая усталость, холод и смугло-вороватые рожи вокруг.

До границы с Болгарией спали, как мертвые, полагая, что пережили кошмар. Но мы ошибались. «Братушки» встретили в скверном расположении духа, чего никогда не было раньше. После беглого осмотра у нас собрали паспорта и объявили:

— Тръгваме с нещата си, митническа проверка на първия етаж на сградата на гарата!

— Чо? — остолбенели наши, не ждавшие подобной подставы.

— Просят выйти с вещами, таможенная проверка на первом этаже, — хмуро перевел я.

Проблема в том, что поезд стоит недолго, а перрон выходит на второй этаж. Надо спустить гору вещей, пройти таможню и подняться обратно. Поезд, понятно, уйдет.

— Да кто же нас проклял! — возмутился Ванек. — Дай ты им по матрешке, водяра осталась еще у кого?

Первое предложение таможенник с улыбкой отверг. Торговаться не стал и удалился с нашими паспортами на первый этаж. Пришлось посылать к нему конфликтологов — Бориску, Стаса, Витька. Последний был единственным, кто поехал с женой. Выгружаться не стали, все на нервах, стоим ждем.

— Заходим-заходим! — поторопила нас проводница. — Или выходим. Машинист нам гудит!

Мечемся по перрону, не зная, что делать. Наших всё нет, уезжать без паспортов точно нельзя, а выгрузиться уже не успеем. Отчаяние и обреченность. Вновь слышим гудок.

— Идут! — завопил Ванька, заметив возвращающихся с паспортами ребят.

— По двадцатке с носа! — улыбаясь, объявили Стас и Борис.

— А мой-то где? — тревожно спросила Светка.

Витька с ними нет. Мы в вагоне, поезд тронулся, в ее глазах страх.

— Так это, не отдают ему паспорт… С товаром вашим что-то не то, — отвел взгляд Бориска.

— Ну вы и суки… — сказала, как плюнула.

Паника на ее лице сменилась решимостью. Толкнув его по пути, Светка рванула стоп-кран.

Свист тормозных колодок, сильный толчок. Поезд встал.

— Что вы делаете? — взвизгнула проводница. — Вас оштрафуют! И арестуют! Шуточки что ль?

Пристыженные, мы скорбно молчали. Своих не бросают. Нехорошо. Сочувствовали, но страшно ведь. Вызовут полицию и ссадят всех. Снова в таможню, много вопросов. Как прошли? Кто пустил?

Пришел начальник поезда и седой болгарин в мундире. Ругались, угрожали, стыдили. Светка, сжав в тонкую линию губы, молчала, как партизан.

Болгарин ушел, поезд тронулся снова. Светка дернулась к стоп-крану, но проводница грудью перекрыла ей путь. Девушка развернулась и побежала в соседний вагон.

Да, та самая, что коня остановит. И если что, всё к черту спалит.