— Я знал, что ему понравится, — Антан снова показал клыки и оглядел всех сидящих, — Алиса, может станцуешь для нас? — добавил он.

Загорская смущённо улыбнулась в ответ. Кристаллинский на секунду открыл глаза и глянул на Алису. Сейчас он будто бы ослеп — настолько пустым показался ей его взгляд. Алиса встала, и, придерживая Артёма за голову плечи, аккуратно уложила на бревно. Она давно хотела потанцевать у костра.

Артём теперь лежал на боку. Одну руку он держал на животе, вторую, согнутую в локте, положил под голову. Угольно черные волосы, немного лохматые, беспорядочно лежали, закрывая часть лба.

Загорская почему-то засмотрелась на него и вдруг почувствовала нечто странное. Это чувство возникло из ниоткуда, и она даже не могла понять, хорошее оно или плохое: так быстро оно появилось. Что-то в этом парне, который мирно засыпал на бревне, заставило её застыть на месте.

«Да, он определенно был счастлив, там, наверху.» — вдруг подумала она. — «Он, наверное, почти всегда мог спать, сколько захочет. Он мог гулять, наслаждаясь этим большим и теплым прожектором на небе, а не жить всю жизнь в полутьме. Он мог читать те книги, которые ему интересны. Ему не нужно было работать целыми днями. У него была мама, которая наверняка готовила ему вкусную еду, которая не сравнится с тем, что подают здесь, даже в «Визге Моола». Вот бы у меня была такая мама…»

— Алиса, ты чего пялишься на него? — голос Киниты прервал её размышления.

Загорская бросила последний взгляд на спящего. Артём зевнул, прикрыв рот рукой, а затем опустил её на землю, будучи не в силах вернуть на место. Бревно показалось ему удобнее его любимого дивана, и от приятного предвкушения долгожданного сна он вздохнул.

Алиса обошла костёр и встала напротив всех сидящих. Положив руки на талию, она выжидающе глянула на Лероя. Тот с улыбкой кивнул и достал из переднего кармана комбинезона какой-то предмет, похожий на флейту — небольшую трубочку из блестящего материала с ровным рядом маленьких отверстий. Дозорник приложил инструмент к губам и, набрав воздуха, начал играть. Когда Алиса Загорская начала медленно двигаться, на её теле забегали рыжие блики от костра. Она сделала шаг вперёд, подняла руки, повернулась вокруг себя — все её движения были плавными; и было заметно, что ей это очень нравится: в танце она улыбалась, по очереди поглядывая на сидящих. Пару раз она посмотрела на Артёма, надеясь, что он тоже посмотрит на неё.

Алиса сама была похожа на огонь: Кинита и Антанарис завороженно смотрели на неё.

— Какая же у тебя прекрасная дочь! — громким шепотом произнес младший напарник, подняв палец к каменному потолку и повернувшись к Антану. Тот смущённо улыбнулся.

Возглас Киниты вытащил Артёма из полудрёмы и он открыл глаза. Из-за костра воздух дрожал, и Алиса Загорская была похожа на видение. Музыка мягко звенела. Когда Лерой стал играть быстрее, девушка тоже ускорилась. В её движениях было что-то таинственное, или же так казалось всем, кто был под влиянием соков мяса Птиц Провидцев. Её длинные волосы, собранные в хвост, вертелись, в воздухе, повторяя всё движения её головы. Антан не спускал с неё взгляда, как и Кинита. Лерой был вынужден играть, но все равно то и дело поглядывал на Алису.

Когда Артём Артём снова закрыл глаза, он увидел лицо матери. В её глазах застыли солнечные блики, отчего они казалось, стали небесно-голубого цвета. Она пела:

Баю баюшки баю

Не ложися на краю

Придет серенький волчок

И ухватит за бочок

Он ухватит за бочок и потащит во лесок

И потащит во лесок

Под ракитовый кусток

К нам волчок не ходи

Нам Артёма не буди

Баю баюшки баю

Не ложися на краю

Но лицо её было будто бы размыто. Поначалу была всё ещё слышна флейта Лероя, но вскоре она медленно утихла, и остался только голос матери. Этот голос переливался, эхо отскакивало от стен, казалось, огромного помещения. Артём вдруг почувствовал сильную тоску. Мама улыбается. Она поет ему. Но с каждой секундой всё тише. Скоро она уйдет. Глаза больше не освещены солнцем. Приятное чувство вдруг начало сменяться тревожностью. Артёма Артёма уже не было у костра. Он перестал чувствовать бревно, на котором лежал, и тепло земли, которой он касался одной рукой. Лёгкое покалывание кожи сменилось другим ощущением — стало зябко. Артём захотел обнять сам себя, но вдруг осознал, что у него нет тела. У него не было ни рук, ни ног, ни пальцев. Мама осеклась на полуслове, и её лицо стало совсем серьезным. Потом она поджала губы, а в уголке её глаз появились крупные блестящие капли. Артёму захотелось спросить, что случилось, он и сам вдруг ощутил всепоглощающую тоску. Но он не мог ничего сделать, он мог только наблюдать, как слезы дорожками бегут по щекам матери и исчезают в невесомости. Он закрыл глаза, чтобы не видеть.

Во тьме он услышал голоса:

— А мы разве можем сейчас говорить о нашей проблеме?

— Ну да, он спит давно, посмотри на него!

— Ну ладно. Все помнят, что через несколько четвертей мы уже должны быть готовы к совершению революции?

Глава 15. Вершитель Судеб

But I'm a creep

I'm a weirdo

What the hell am I doin' here?

I don't belong here

Radiohead

Когда Артём Артём открыл глаза, он снова оказался у костра. Он всё так же лежал на бревне, но что-то было не так. Антана, Алисы и напарников не было — ничего не нарушало окружающую тишину, кроме тихого потрескивания костра. Костёр уже сильно разгорелся, однако по непонятной причине Артём чувствовал, что замерзает. В следующую секунду он осознал, что не может пошевелиться. Ни руки, ни ноги, ни даже пальцы не двигались, голова не поворачивалась. Поза была неудобной: он лежал на спине, одну руку положил под голову, а вторая касалась земли с обратной стороны бревна — от такой спина успела здорово разболеться. Артём посмотрел на костер и грудь прожег раскалённый страх.

По другую сторону огня на бревне кто-то сидел. Существо было довольно крупным, так что это точно не был кто-то из его коллег по дозору. Кристаллинский не мог разглядеть, кто это: блики от костра не падали на сидящего. Некто громко дышал, хрипя, видимо, из-за телосложения у него была одышка. Голова существа была повернута в сторону. Артём прищурился, как мог, и разглядел у силуэта острые уши и непропорциональный размерам головы нос. Сидящий резко повернул голову.

— Ну здравствуй, пожиратель птичек, — сказал голос. — Проснулся наконец. Я уже давно сижу здесь и смотрю, как ты сладко спишь. Не можешь пошевелиться? Ничего страшного, это пройдет.

— Ты кто? Что ты со мной сделал? — Артёму с трудом дались эти слова, но он постарался, чтобы вопрос звучал грозно.

— Что ж, ты съел довольно много мяса, обжора! — Незнакомец не обратил внимания на его вопрос.

— Кто ты? Где дозорники? — повторил Кристалинский, напрягая всё тело, чтобы хоть немного пошевелиться — но безуспешно.

— Ох, Артём, Артём… Не так важно кто я, как важно, кто ты.

Артём уже вдохнул, чтобы ответить, но не успел:

— Славный Артём, — продолжило хрипеть существо, — который всегда раздражал папу и так радовал маму. Попытки с гитарой, мечты о работе на станции, сон до полудня… Ах да, и те спрятанные сигареты! Ты очень забавно выглядишь, когда куришь их… Но, вот незадача — ты совсем не похож на своих кумиров, Артём. Может всё из за того, что ты никогда не откажешься от маминых сырничков?

— Что… — Артём ощутил внутри пылающее раздражение, — что ты несешь вообще? Тебе чего от меня надо? Ты кто такой? Отпусти меня! — с каждым новым вопросом он повышал тон, но собственный голос уже не казался ему угрожающим.

— Эх… — существо продолжало игнорировать его слова, — Я рад, что мы наконец встретились. Приятно познакомиться, я — Вершитель Судеб. Ты можешь верить мне, я всё о тебе знаю. И не только о тебе.