В подтвержденье Божьих слов фокусов желает.

В дом опресноков принёс, водку-непалёнку,

Несмотря на строгий пост, заколол козлёнка.

Всё, что прятал от людей и хранил с опаской,

Богу выложил еврей из своих запасов,

Для Господнего Гонца всё сложил под дубом,

Чуда ждёт он от Отца (вроде нашей Думы

Той, что верою живёт, думает – за яства

Бизнес водочный вернёт в руки государства).

Ангел – он не осьминог, чтоб тащить и щупать.

Все дары он просто сжёг, солнечною лупой

Положил горящий глаз на еду с козлёнком.

Водка первой занялась, хоть и непалёнка.

Всё, что выложил пред ним Гедеон на блюда,

Ангел взглядом сжёг одним. Совершилось чудо.

Даже малости не взял Бог от Гедеона.

(Кто бы Думу обязал так писать законы,

А не делать, как в бреду, с умным видом пассы

И не ждать, когда падут с дуба ананасы).

Дело сделал, улетел восвояси Ангел.

Гедеон в момент прозрел, хоть не ездил к Ванге.

Понял он, что неспроста с Господом столкнулся,

И мгновенно в Его стан сын переметнулся.

Оторвался в полный рост он и всё такое -

Жертвенник Ваалу снёс. Дерево святое,

Где до этого отцы гимны пели хором,

Он срубил под бубенцы, под развратный корень.

Гедеон богов свергал под покровом ночи.

Иегова на то дал сыну полномочья.

Десять взял своих рабов сын для святотатства,

Не братьев и не сватов, если разобраться.

Новый жертвенник воздвиг, на сырых дровишках

Тёлку сжёг не с головы. Ну, уж это слишком.

Здесь не то, что Васька знал, чью сметану лижет:

Где Ваал свой правит бал, кто бы знал, как выжить.

На святыню посягнуть, ну и ну, глумиться -

Может ту баранку гнуть лишь самоубийца.

Обыватель мирно спал, пьяницы рыгали,

И никто из них не знал, что богов свергали.

А наутро началось… Гедеону кружкой

Первым делом дали в нос и пустили юшку.

У отцовского крыльца богомольца били.

Чтоб совсем забить юнца, добровольцы были.

По убийству в людях зуд не идёт на убыль.

Намечался Линча суд под известным дубом.

Там, где ангела стопа ранее ступала,

Озверевшая толпа свой вопрос решала:

Как кончать на этот раз – вешать иль дубиной?

Но вступился Иоас и отмазал сына

От суда, не стал бранить. Ведь под дубом раньше

Вместе с Ангелом они заварили кашу.

Сына он не передал в руки правосудья

И в подвале продержал с ночи до полудня,

А народу приказал отложить дубину:

«Пусть сам свергнутый Ваал сводит счёты с сыном.

Если истинный он бог – не простит обиду,

Ну, а если кабысдох – не подаст и виду.

И не вам, братва, судить, с кем судом судиться,

Кого тупо завалить. Шли бы вы молиться».

Сложной выдалась тогда геообстановка:

Иудеев города грабят полукровки,

Мадианитяне жмут, амаликитяне

В нос евреям кнут суют, а не тульский пряник.

Близ обетованных мест неизбежна сеча,

А евреям на наезд и ответить нечем.

Дух Господень тут объял Гедеона. К бою

Приготовил сын себя, вострубил трубою.

Шли к нему со всех сторон, набралось не много,

Опечален Гедеон, вопрошает Бога:

«Как мне дальше поступить? Воевать с востоком

Или просто схоронить голову в песок мне?

Своё мнение озвучь, выскажи сужденье:

Я действительно могуч и готов к сраженью

Или бед, всех прочих сверх, мне не доставало?

Может, я напрасно сверг идола Ваала?

В бой пойти я буду рад, выбор подытожить,

Но и вы мне свой мандат предъявите тоже.

Робость победить внутри чудо лишь сумеет.

Дай понять мне до зари, что в своём уме я.

Слышать свой победный клич, звуки барабана,

Высший замысел постичь – в помощь мне бараны.

Не придумаешь умней – После стрижки общей

Шерсть оставлю на гумне (пусть отец не ропщет).

Господи, меня прости за томленье духа,

Шерсть росою ороси, а вокруг чтоб сухо

Было на земле… Так я знак понять сумею

То, что линия моя не вразрез с Твоею».

К просьбам Бог дверь на засов держит, но покуда

Мучают Его сынов, Он готов на чудо.

Воду с шерсти Гедеон выжимает в чашу…

Много раз, похоже, он был обманут раньше.

Стал от этого герой осторожным слишком,

В голове его юлой вертятся мыслишки:

«Выплеснуть могла воды челядь из окошка,

Если рыжие коты здесь имели кошку.

Не мешало бы с утра мне ощупать Мурку…

Ведь довольно и ведра на баранью шкуру…

Дети здесь могли шалить и открыть задвижку,

Но подворье всё залить для детишек слишком…»

Не ушли сомненья вон: Пьяный не иначе

Здесь прошёл… и Гедеон усложнил задачу.

Не был Гедеон тупым даже славы ради,

Что Господь пребудет с ним требовал гарантий:

«Мой Мессир, меня прости за мою проверку,

Перед носом как кассир не захлопни дверку.

Чтобы Твой понять приказ как готовность к бою,

Ты всю шерсть на этот раз сохрани сухою,

А вокруг – как водопад вдруг с небес пролился»…

Словно целый взвод солдат шёл, остановился,

Оросил росою весь двор, крыльцо, постройки,

Но сухой оставил шерсть… Чудо да и только.

(Непонятливых любить Богу путь заказан,

Гедеона мог убить со второго раза,

Если первому сынок не поверил чуду.

Что Господь с ним сделать мог, я гадать не буду.

Сын вопросы задавал Господу без страха,

Оказаться рисковал в виде черепахи.

Повторять на нём не стал с черепахой опыт,

Иегова неспроста любит хитропопых,

Силу им даёт, успех, почести, награды,

И себе из «Лучше всех» подбирает кадры,

В Думу выдвигает их простаков лапошить…

Почему же мне про них даже думать тошно?)

* «Лучше всех» – представители "богоизбранной нации", которой дозволительно всё в установлении своей власти над другими народами.