– Мне не совсем понятно моё положение, – сказала она Коэ, и продолжила, выделяя каждое слово, – Вы. Меня. Похитили. Не пригласили, а именно похитили. Я первый человек, который у вас побывал. Почему же вы не спускались к людям, если знали, что мы живём на равнине?

Собеседник задумался. Задумчивость вообще то была нормальным состоянием пестрокрылых.

Девушка набирала воздух и медленно выдыхала, чтобы дождаться ответа.

– Пророчество сбывается, – ответил Коэ, – порядок нарушен. Наступает ночь, а должен быть день. Небо темнеет, а должны быть пылающие. Господь говорил о спасении, и это спасение – вы, те, кого он привёл. Он просил вас принять, как братьев, когда придёт это время. И время пришло.

– Пророчество, – задумалась девушка, стараясь повертеть это слово на языке, настолько оно было ёмким, – ну почему же вы раньше молчали? Почему не сказали сразу?

Коэ скрестил свои руки:

– Вы наша гостья. Мы не хотели Вас…

– Беспокоить, – подсказала девушка старшему.

Робость – пожалуй, еще одно качество Народа Холмов. Пестрокрылые боялись стать в тягость. И в то же время доставляли ей массу неудобств – взять хотя бы сегодняшнее представление.

Девушка усмехнулась:

– Вы удивительно любезны. Конечно, похищение – не ваша выдумка, конечно, так сказано в пророчестве.

– Вы правы, – Коэ опустил свою голову (как это по-человечески, подумала Первая, не во всем же, забери меня чёрный, мы разные), – вы правы, – повторил он опять, – наши посланцы были в пути, когда обнаружили Вас. И это их собственное решение. От имени стаи хочу извиниться. Мы Вас отправим обратно, когда захотите, – старший смотрел ей в глаза, – что делать дальше, не знаю. Пророчество об этом молчит.

– Тогда мне совсем ничего не понятно, – девушка помолчала, и после продолжила, выделяя каждое слово, – я – первая из людей, которая побывала у вас. Как вы узнали, что́ мы едим? Как смогли, – она пошевелила пальцами, – приготовить?

Коэ склонил голову набок. "Думает", – Первая фыркнула. В такой позе стояли её ученики, если пытались что-то понять. Так напрягался Луы в первые сутки знакомства.

– Хранители, – произнес наконец пестрокрылый, – хранители знают все.

В самом холмистом Лесу равнины, в самом отдалённом селении этого Леса, в одном из самых невзрачных домиков сидели двое.

Сидели и оправдывали название места. Потому что они искали. Искали, но долго и тщетно.

– Столько времени потрачено впустую, – Пытливый опустил свои руки, так, словно в каждой висело по гире, – моя догадка оказалась неверной. Получается, это совсем не догадка. Вторая часть сложного знака – не гласный. Но что? Вспомогательный знак? А первая часть? Согласный? Или, может быть, гласный? Что, забери меня чёрный, за слог? Это какое-то издевательство, вовсе не слог. Типа "ч – ел – ов – ек".

Он громко выдохнул и попытался подняться. Быстро и непринуждённо.

Непринуждённо не получилось. Искатель рухнул обратно.

Мутный учился писать, а заодно помогал. Теперь приятель старался переписать первую страницу, и попутно делил сложные знаки на составляющие.

– Если ты запутался, распутывайся в обратном направлении, – предложил он искателю.

– Вечно ты со своими поговорками. Хорошо. Отбросим последние рассуждения. Начнём с того, с чего начали, – парень взъерошил волосы.

На противоположной стороне дороги, на маленькой, не по размерам скамье сидел Невинный. И что-то чертил, в небольшом карманном блокноте.

– Давно он здесь? – спросил Пытливый у Мутного.

– Кто?

– Твой сокамерник.

– Ааа, мой духовный брат, моя половинка, – Мутный слегка сдвинул брови, – пускай. Пока не уйду, будет сидеть. Такая работа…

– Он помогал мне на кухне. Однажды. И постоянно жевал. Поэтому я беспокоюсь – как он там? Может, проголодался? – искатель расстроился. Конечно, картинно.

– Ну вынеси что-нибудь, чтобы не мучился. Хотя … пускай посидит. Голодать полезно. Саммака поголодает – тогда и бруму гоняет.

– А твоя воительница? Она… как ей твоя половинка?

– Быстрорукая ушла на охоту, – Мутный сказал как отрезал. Говорить о невесте ему не хотелось.

– Ммм…даа, – Пытливый задумался, – начнём, сталбыть, заново. Так… Общее количество знаков 188. 32 простых. Гипотеза – звуки. 156 сложных, можно разделить на простые. Это важное замечание, – искатель поднял кверху палец, – потом. Знаки не похожи на наши. А если похожи, то только частично. Первая часть встречается чаще, вторая – реже. Итак…

– Тяжелую задачу ты мне подкинул, – Мутный выписывал букву, – я и по-нашему то писать не научился.

– Труден путь искателя, да сладок плод.

– Терпеливый.

– Да. Он любил поговорки, – искатель прошёл мимо клетки и открыл многодверчатый шкаф, – подымим?

– У тебя есть?

– А как же ж, – ответил Пытливый с явным приморским акцентом, – жить у холмов и не насобирать холмистых чадилок? Дружище, мне не надо пилить полравнины, чтобы покупать неизвестно что, неизвестно где, да еще втридорога. Вот, – он достал небольшую коробочку и протянул её гостю, – чистейший, собранный этими руками, – искатель раскрыл ладони.

Мутный слегка улыбнулся.

Открыв коробочку, он долго втягивал аромат, знакомый, терпкий, и даже прикрыл глаза, чтобы лучше впитать этот запах.

– Более чистый, чем тот, которым дымили мы, в нашу последнюю встречу, – я, ты, Щербатый… – Пытливый нахмурился. Он вспомнил историю, услышанную от Мутного. Неужели это случилось? Неужели они никогда не соберутся втроём?

– Давно не дымил, – глаза у Мутного стали красными и будто бы влажными. То ли от кропотливой работы, то ли от нахлынувших воспоминаний, – заряжай.

Искатель набил самокрутки, и стал утрамбовывать содержимое.

– Тебе не страшно? – спросил его Мутный, когда они задымили.

– Что именно?

– Ходить на холмы. Говорят, там живут чёрные ангелы.

– Ах, ангелы… – Пытливый закрыл глаза, затянулся и стал выдыхать колечко, – и ради этого лишать себя удовольствия? – приятель всем видом показывал, что получил удовольствие, – возможно, они существуют, возможно. Но днём их не видели. А значит, сидят по норам и не высовываются. А если кто высунется, у того спрашивают – "тебе не страшно?"

Мутный пожал плечами:

– Говорят, многие уходили на холмы, но никто не возвращался. Я не имею в виду собирателей, вроде тебя, я о тех, кто уходил далеко.

– Были такие. Я слышал. Возможно, там и живут. Возможно, нашли себе Лес, и поселились. Я бы сказал тебе больше, но не могу, – Пытливый многозначительно пыхнул.

К потолку поднимался дым, закручивался книзу, и, изогнувшись, убегал сквозь решётки окна. Дым уносил тяжёлые мысли, и эти мысли не волновали. Думать совсем не хотелось, да и не думалось…

– Вот это я понимаю, – Мутный встал, пошатнулся, и посмотрел на искателя. Глазами, налитыми кровью, – как нам работать? Теперь?

– А никак, – искатель уплыл, – сегодня отбой.

– Уверен?

– Уверен.

– Можно я заберу листочек? – приятель смотрел на каракули, – хочу глянуть дома. Вдруг догадаюсь.

– А забирай, – Пытливый вдохнул. И выдохнул, – вдруг догадаешься.

Мутный забрал листочек, и медленно, как в полусне, проплыл мимо клетки, из которой глядели глаза. Так удивлённо, загадочно, как никогда ещё не глядели.

– Всё говорит, говорит…

– Я не слышу. Для меня он щебечет под настроение. Для тебя целый день, – Пытливый пожал плечами, – мы разные.

Он посмотрел на Мутного, который остановился у зеркала и что-то разглядывал:

– Любуешься? Хочешь увидеть цвет своих глаз?

Тот не ответил.

Он глядел на исписанный лист, точнее, его отражение, и шевелил губами. Безмолвно.

А потом прочитал, медленно, растягивая слова, так, будто читал молитву:

"Прошел целый месяц, как уплыл последний корабль. Никто не вернулся."

Это было прекрасно.

В рот будто вставили кляп из плотно спрессованного воздуха, грудь придавило чем-то тяжелым, а в голове проносится вихрь, срывая остатки мыслей.