Взмолились шаи опять и попросили помочь.

– Ну что же, – сказал им Обиженный, – пожалуйста, помолчите. Я о вас позабочусь.

Он забрался на самый высокий холм и начал думать. Думал, думал, потом спустился и говорит:

– Я сделал так, что вас будут бояться. Вы станете большими и сможете легко носиться по ветру, но тогда и только тогда, когда угрожает опасность. А в обычное время вы останетесь теми же милыми и беззаботными шаями.

Как сказал, так и сделал.

С тех пор никто не трогает шаю. Да и как её тронешь, если та раздувается, словно мех, и пока, сбитый с толку, ты пытаешься что-то понять, улетает куда подольше

Не подойдешь к такой ни-ко-гда.

Бесполезный дочитал свою книгу и теперь валялся в кровати. В руках он крутил веревочку, усеянную узелками, перебирал их и думал.

Прошлое возвращалось.

Парень вспомнил длинного худого человека с вытянутым остроносым лицом и сильно охрипшим голосом. Кажется, Сиплый. Или Сипатый. Как-то он рассказал им историю шай, и после ввернул нравоучение. Мол, лучше формулируйте желание, знайте, чего вы хотите, иначе будете попусту тратить время. И время других – прибавлял он в конце, подняв кверху тощий и длинный и палец.

Мать.

Отец.

Бесполезный вспомнил их лица. Родительский дом. Сестру. Она смеялась, так громко и весело, что, казалось, смех – это отдельное существо, которое поселилось в их доме. На контрасте с братом – Бесполезный всегда был угрюмым.

Он вспомнил их шалости. Вспомнил, как однажды, вместе с друзьями, подпалил дерево зримого Леса, чем мог навлечь настоящую беду на селение. Кажется, они разжигали костёр (под деревом!) и хотели поджарить парочку дохлых носатиков – чтобы проверить, едят ли ангелы жареное. Ох и досталось тогда. Посёлок гудел, отец целые сутки ходил пунцовый и старался ни с кем не встречаться.

Однако теперь Бесполезный вспоминал эту шалость с улыбкой. Почему?

Он посмотрел на соседа. Тот лежал на боку, подоткнув свои лапы под голову, и, казалось, уснул.

Парень задумался.

Во сне Невинный могуч – это работает мельница, это рокот, который ничем не заткнёшь. А сейчас лишь посапывание, и даже оно не слышно. Значит, не спит, притворяется.

Бесполезный решил проверить.

Тихо поднявшись, так, чтобы не скрипнули половицы, он прошёл прямо к выходу. Раз оглянулся и вышел.

Ответ пришёл сразу. Не прошло и минуты, как грузное тело соседа вывалилось наружу.

"Что и требовалось доказать".

– Добрых суток, – приветствовал Бесполезный, бросая камешек в реку.

– Суток, – сказал низким басом Невинный. И громко зевнул.

"Вот скотина".

– Так значит, правда?

– Что правда?

– Ты постоянно за мной следишь. Пожалуйста… – Бесполезный сделал рукою жест, отсекая все возражения, – это заметно.

Невинный опешил:

– А я то при чем? Меня попросили, я и слежу. Какие вопросы? К тебе? К тебе нет вопросов.

– Это старейшина, – сказал Бесполезный. Не спросил, а сказал.

И вновь бросил камешек.

– Он…

– Я так и думал, – парень вздохнул, – разреши, я схожу и спрошу его прямо.

– Иди. Я разве задерживаю? – Невинный пожал плечами, – меня попросили следить. И всё.

Бесполезный вернулся.

Оделся, уже по-походному (мало ли что), забросил за плечи мешок. Чуть помешкался, сбросил мешок, положил туда книгу, снова забросил, вышел.

– Ну что, пойдёшь сзади? – спросил он Невинного.

– Да не. Погляжу. С расстояния.

– Честный ты парень.

Бесполезный нахмурился и зашагал по тропе. Туда, на окраину, к дому старейшины, вернее, к тому, кто его замещал.

Идти было непросто. Сердце стучало как молот. С чего он начнет разговор? Что спросит? Лобастый казался умным, но жёстким и даже жестоким. Почему? Ведь он однажды с ним говорил. Только однажды. Но ощущение какой-то недосказанности в том разговоре присутствовало. "Хоть бы сейчас всё решилось, пусть даже арест. Я не виновен и каяться не о чем".

Бесполезный прибавил шаг.

И скоро жал кнопку. Ту самую, с которой и началось знакомство с общиной.

Никто не откликнулся.

Парень вздохнул и присел рядом с дверью. Спросить, зачем вы следите? Но это понятно. Пришел внезапно, с ценной реликвией, вместо тех, кого ждали. Да ещё с обвинениями. Как бы он поступил на месте Лобастого?

Бесполезный задумался.

Может, сбежать? Скрыться, пока есть возможность?

"Нет" – в ответ своим мыслям, парень мотнул головой. Он так не сделает. Не зря сюда шёл, не зря давал слово, там, в той харчевне, где сидел с Терпеливым. Ведь что будет значить побег? Что он виноват, что он, возможно, убийца, а Любящая будто и ни при чём. Вот что побег будет значить.

И оставалось ждать, когда подойдёт Лобастый. Ждать, а потом задавать вопросы. Лоб в лоб.

– Добрых суток, – старик, казалось, не удивлялся. Он пригласил Бесполезного внутрь.

– Суток. Мы можем и здесь… говорить, – парень не исключал возможность побега.

– Что ж, говори. Как, кстати, твоя учёба?

– На днях прочитал первую книгу.

– Похвально. Весьма похвально. Тебе бы ещё научиться писать.

– Я уже думал… потом, – Бесполезный не знал, как начать, – что рукопись?

Старик приподнял свои плечи. И опустил.

– Другой язык. Терпеливый нам не оставил намеков, как её прочитать. Приходится разбираться, – Лобастый вздохнул, – Возьми, к примеру, язык, наш, равнинный, допустим, говор Приморья. Или Долины. Многие слова звучат по-другому. Пыхчика называют пых-пых, а где-то и вообще пылесямбр (старик усмехнулся). Ты же бывал в Долине, знаешь тамошний говор.

– Но вы говорите как в Междуречье.

– Здесь люди со всего света. Вот и стараемся говорить правильно. Хотя, что значит правильно? Мы тоже говорим каким-то особым говором. Междуреченским. А копни глубже… Есть книга, называется "Приключения Листика". Слышал, наверное? – Бесполезный кивнул, – она написана очень давно, тогда, когда люди еще не пришли на равнину. Стражи скажут – они жили здесь, всё своё время, а Остров – что-то иносказательное. Остров незримых душ. Так они говорят. Но мы то знаем, что это не так. Да люди и раньше знали, вернее, не знали, догадывались. Может, память. Есть такая общая человеческая память. В сказках же так и написано: "когда люди пришли на равнину", – Бесполезный кивнул, – так вот. Язык "Приключений" похож, но всё же другой, отличается больше, чем говор Долины. Или Приморья. Таким он и выбит на медных пластинах. Возможно, дневник отличается так же. Возможно, больше. Возможно, это один язык с "Приключениями", возможно, другой. Мы не знаем. Нужно провести полный анализ текста, чтобы ответить. Но буквы его не похожи. И надо соотносить, хотя бы ту же частотность, с которой они встречаются, с частотностью в самом обычном тексте. Понятно?

Парень кивнул. Для приличия.

– Я отдал рукопись одному человеку, которому доверяю. Надеюсь, будут подвижки, – Лобастый помедлил, а после спросил, – ты это хотел узнать?

– Нет, – резко сказал Бесполезный, – я по поводу моего сожителя, брата Невинного. Он за мною следит. Постоянно. Куда бы я ни пошёл. И, кажется, это Вы ему приказали.

Старик усмехнулся:

– Начнём с того, что в этом селении я никому ничего не могу приказывать. Я могу попросить… А что касается тебя, – Лобастый выдержал паузу, – ты и сам понимаешь. Может, ты сам ответишь на этот вопрос?

Старик замолчал.

Бесполезный не знал, что сказать. Молчание стало вязким.

– Я никуда не сбегу, – ответил он сухо, когда понял, что нужно хоть что-то ответить, – Хотел бы – сбежал.

– Верю. Мне кажется, ты парень честный, порядочный.

– Не божись Обиженному за чужую душу, – съязвил Бесполезный, – хорошо, я принимаю правила. Разрешите только бывать в загоне.

– В загоне? – старик усмехнулся, – почему бы и нет? Ты не пленник. Считай себя новым членом общины. А все эти необязательные обстоятельства – ну, чём-то вроде испытания… Однако, я могу поинтересоваться – зачем?