Вот же проныра! Хотя чему удивляться, не он сам, так его друзья и не такую информацию добудут.

– Кирилл Сумароков. Аферист и прохвост, – улыбнулся я дотошному мужику.

– Все лавры Женьке, а Кирилл в тени? – задал вопрос, на который и сам знает ответ Владимир. – Не обидно?

– Нет никаких лавров. Евгений – фантом. Его не существует. Там вообще одни призраки, – улыбнулся я Владимиру, поняв, что он знает достаточно.

– Да, Клим ошибся всего одной буквой, не фантош, а фантом. Но эта буква обошлась ему очень дорого. Будь осторожен, Кирилл, мы хоть и в деле, но разборки в стиле девяностых нам не к лицу, а вот Климу в самый цвет.

На этом позитиве мы расстались с Аристовым, по дороге я пытался вникнуть в его бумаги, но никак не мог сосредоточиться, что не ускользнуло от внимания Ильи.

– Совсем с ней голову потерял? Или обе? Теперь верхняя не варит?

– Она сбежит, Илюх. Сто процентов сбежит. И я не знаю, как будет лучше? Со мной или без меня.

– Ну, без тебя ей хотя бы не грозят пули Кида. Понятно же, что Клим, как только поймет, что ты вернулся, спустит своего пса.

– Отпустить? Надо с Борзым тогда договориться, кажется, он единственный, кому она доверяет, – горько усмехнулся я в душе, – я такого пока не заслужил.

– Давай я завтра с ней попробую поговорить? Мы вроде ладили, пока тебя не было. Хотя… она и тогда была как солнышко. Вроде и светит вокруг, тепло от нее и радостно, а дотянуться и прикоснуться к ее душе невозможно.

– Я знаю, – зачем то ответил я Илье, – но без нее мне вилы, Илюх.

Илюха покосился на меня, по его взгляду несложно было понять, о чем он думает. Сидит и радуется, что не его так угораздило вляпаться, и что мне все поделом за все мои эксперименты над друзьями.

Джексон, сдав пост, радостно умотал спать, как и Илюха, уставший больше всех нас. Так как ему пришлось одному отдуваться за всех в связи с неожиданными обстоятельствами. Моя малышка спала, уткнувшись в мою подушку. Тоже устала и еще до конца не осознала, как и я еще не могу никак представить себя отцом.

Я еще долго не мог уснуть, разглядывая ее и потихоньку притягивая ее к себе ближе. Лера улыбнулась во сне, и я не удержался, осторожно прикоснувшись к ее губам так, чтобы не разбудить.

– Не убегай, Милашка, доверься мне, – прошептал ей в ушко, в ответ лишь ровное дыхание, спит моя вселенная.

Так и уснул с ней в объятьях, слушая ее дыхание и разглядывая ее, а наутро проснулся от воплей Джексона на весь дом:

– Кир! Скорее сюда! Быстрее! Лера Илюху пришила!

Когнитивный диссонанс от воплей Джексона и смысла его слов покинул меня сразу, как я, выскочив из спальни прямо как был, в одном жетоне, застал этого клоуна, заходящегося в истерике в дверях комнаты, куда вчера ушел спать Илья.

– Да давай шевели своими волосатыми колготками, Кир! Быстрее! – поторапливал меня Джексон.

Но я, поняв, что он тупо ржет, решил все же натянуть хотя бы что-то на задницу. Все равно не слишком и опоздал. Илья барахтался на кровати, пытаясь оторваться от матраса, к которому был пришит по контуру, гвоздиками.

– Ты чего в одежде спать завалился? – поинтересовался я у мученика.

– Да я думал, на минутку прилягу, потом в душ! И вырубило! Помочь не хотите? – злился Илюха.

Интересный способ выбрала Милашка, пришит он был качественно, и джинсы, и рубашка. А так как руки были раскинуты по сторонам, это сильно усложнило ему процесс освобождения. Дотянуться он не мог никуда.

– Нет, конечно! – ответил Джексон. – Лера просила видео снять и ей скинуть.

– Где она? – тут же забыв про пленника, спросил у веселящегося доктора.

В груди противно заныло, будто там все перемалывается циркулярной пилой. Закручивая и затягивая под лезвия душу. С трудом подавил в себе желание броситься к выходу из дома. Сердце навылет просто к двери, за ней, только понятно, что уже не догнать. Сумрачная женщина, растворилась в утреннем тумане.

– Я не знаю, она сообщение прислала пять минут назад, и я сразу сюда… – Джексон растерялся, скорее всего, тоже только сообразил, что она сбежала.

– Если вы думаете, что она только для меня сюрприз оставила, то вы еще больше чудаки, чем кажетесь! – наконец освободился Илья, разодрав в клочья свою рубашку. – Монтажный пистолет! Гвозди с крючками из него!

– Да мы видим, вон он лежит. Неужели не слышал? – удивился я, он, конечно, не громко работает, но и не бесшумный же.

– В них уснул, – Илюха кивнул на свои наушники, – снайпер, блин, твоя Милашка! Прошила, даже кожу не задела ни разу! А я думал, мне снится… кхм… ну не важно.

Я ушел обратно в комнату, пока меня не накрыло ревностью, так что я готов всю обойму этого монтажного пистолета выпустить Илюхе в лоб. Даже знать не хочу, что ему там снилось, пока она там крутилась.

Надежда, что она уехала в клинику, была ничтожной. Нет смысла себя обманывать, я же знал, что она уйдет. Но не ждать ее не мог, просто не получалось не смотреть на подъезд к дому каждые пять минут.

– Борзый звонил, – отвлек меня от созерцания пустынного двора Илья. – Она у Клима. И… Кир… в эту субботу вроде регистрация. Уж не знаю, явится ли жених или они это как то без него провернут.

– Я поеду к нему, – решил озвучить друзьям мысль, что вертелась у меня в голове.

– Совсем рехнулся? Он же живьем тебя закопает! Предварительно сняв с тебя твою бракованную шкуру! – всполошился Джексон, который сам же эту шкуру штопал.

– Кир, их много там. Скольких ты сможешь держать одновременно? И Кид этот еще. Он же вряд ли поздороваться придет. Шмальнет издалека, ты его не сможешь…

– Я и не собираюсь. Климу нужны деньги, а не моя жизнь. Просто внесем в план корректировки. Я не оставлю ее там.

– Не вижу логики, Кир. Мы с ним расцелуемся уже через пару недель окончательно. Зачем лезть в логово, если можно ее и в другом месте перехватить? Не сидит же она в малине безвылазно!

– Она же теперь не одна! Я… я не знаю…

Наверное, к этому моменту во мне уже столько накипело, что сдерживать внутри весь этот накал эмоций было уже невозможно. Отшвырнув стул, я вылетел из кухни, парни даже не пытались меня остановить. Ученые уже, не рискнут.

Такого взрыва не было даже на самой первой моей операции, когда меня просто бомбило от количества изуродованных детских душ в одном из оккупированных террористами городов. Тогда меня разрывало только от вида их искалеченной ауры, в которой зияли черные дыры. Они были как поломанные игрушки. Слишком маленькие, чтобы понять, что то, что вокруг них происходит, не норма, что есть совсем другая жизнь у детей. Жизнь, где есть радость и забавы, голубое небо и зеленая трава. Жизнь, где нет страха и боли, где нет постоянных бомбежек и выжженной на многие километры земли, а вместо руин – красивые парки с веселыми аттракционами и сахарной ватой. Они ничего этого не знают. В их не по-детски серьезных взглядах, в глубине которых почти не осталось надежды, только злость, страх и ненависть.

Джексон рыдал каждый раз, когда не удавалось вылечить их тело, а я – когда не мог вылечить их психику. Этих маленьких крошек, прошедших за свою коротенькую жизнь все круги ада не единожды. Вернуть им радость и беззаботность детства – задача практически невыполнимая и стоит огромных сил и концентрации.

Но даже тогда мне не было настолько больно, как сейчас. Сейчас как будто вырвали сердце мне, оставив зияющую черную дыру. Ушла. Просто ушла. Будто забежала на огонек к любовнику, который больше ни на что не годен, и снова умчала в другую жизнь, где ему не место. Даже считаться с моим мнением по поводу общего ребенка она не собирается. Вроде как само собой для нее, что у ребенка не будет отца. Про отчима или аборт даже думать страшно. Нет, я не могу ждать две недели. Это слишком долго.

– Кир, ты успокоился? – раздался голос Илюхи из-за двери бассейна. – Все разнес? Мы идем считать убытки!

Уйти от гостеприимных людей, не попрощавшись, конечно, дурной тон. Я так думаю. Не сильно в этом шарю. Но деваться некуда, Кир слишком активизировался от новости. Прям удивительно, никогда бы не подумала, что такой как он так серьезно относится к детям. Он вообще производил впечатление замкнутого мужчины и не запускающего в свою душу никого. Живущего в каком-то своем мире и дозированно, крайне мало впускающий на свою территорию на короткое время кого-либо. Зачем такому ребенок? И к людям вокруг относится высокомерно, зная, что может их заставить делать, что он захочет. Как к своим игрушкам. Только ко мне вдруг прицепился ни с того ни с сего.