Рузина не растерялась и сострила:

– Кубышкин! Сегодня не стоит! Халяву обещали при коммунизме. Вот, когда этот коммунизм наступит, тогда и придешь!!!

И она захлопнула перед его носом дверь.

Алька все слышала и уже беззвучно смеялась. Шепотом спросила:

– Что ему еще надо?

Татьяна, смеясь, шепотом ответила:

– А! Заблудился, Никитка, малость. Я указала ему путь в коммунизм, послала далеко и надолго.

Девушки, наконец, выпили наспех чай и поспешили на занятия в институт.

3

Впереди, в строгом, черном костюме и в кипельно-белой рубашке, в компании нескольких иностранцев, вышагивал Изи.

– Вот, черт страшный! Чешет, как ни в чем не бывало! – возмущенно шепнула Татьяна.

Алька в ответ тихо рассмеялась:

– Для тебя черт страшный, а для кого-то он – принц желанный!

Танька продолжала:

– Мозги девке запудрил. А ее мать бегает, позорится, ищет свою заблудшую овцу. Уж, признались бы ей, что встречаются. Посмотреть бы, что там за Ольга? Красивая что ли?

Алька спросила:

– Так вы слышали, как ее мамаша звала?

Таня кивнула:

– Да, вся общага слышала!!! Ведь у всех окна открыты настежь. Да и рань такая была. Тишина, слышимость – стопроцентная! Да и Ольга тоже, видно, дура безмозглая. За джинсы что ли спит с ним?

– А я не верю, что она из-за джинсов и всяких там фирменных штучек с ним встречается, – возразила Алька. – Помнишь, как с Валеркой Чижовым в комнате жили два араба, старшекурсники: Хусейн и Мухаммед. А какие красавицы из города к ним приходили!!! И говорили, что встречаются с ними не из-за тряпок, а по любви.

– Да, ладно, тебе, Алька! Только Хуся и Муха попользовались этими лохушками, копыта свои вытерли об них и улетели к своим «курицам» домой, в свой «курятник». Ой, а сколько городских девок желают поближе познакомиться с этими «горячими угольками»! С ума сходят: то джинсы им надо, то пластинки с иностранщиной и всякую дребедень! Даже у нас, на курсе, многие городские девчонки завидуют нам, что мы живем в одной общаге с иностранцами.

– Нашли чему завидовать, – нахмурилась Алька.

4

На лекции девушки сидели, как всегда, в окружении ребят из своей группы: это Саша Коваль, комсорг Сергей Метлавин, Леша Луценко, Юра Шатров, Толя Гольтяпин, Надя Грошева, Галка Сажина, Люда Витковская и другие студенты. В основном, в группе, ребята подобрались замечательные, с хорошим чувством юмора, дружелюбные и романтичные. От сессии до сессии они жили веселой студенческой жизнью. А во время экзаменов поддерживали друг друга: делились лекциями, шпорами, даже одалживали на время костюмы, платья, обувь. Это были дети советского времени – добрые, простые, открытые и бескорыстные.

…Из всей компании особенно выделялся не только в группе, но и на всем курсе – Алексей Луценко. А выделялся он двухметровой, крупной фигурой, с огромными ручищами, серыми, нагловатыми глазами и еще не повзрослевшим, мальчишеским разумом. Густые волосы на его руках и редкие на голове отдавали золотистой рыжиной. В зависимости от обстоятельств, к Луценко применяли три прозвища. За глаза, на курсе, за крупные габариты его называли «кинг-конгом». Зато Алексей хорошо разбирался в электротехнике и «дружил» с сопроматом. И когда нужна была его помощь, к нему уважительно обращались:

– Граф! Помоги!

– Граф! Объясни, пожалуйста.

Леха будто не замечал, как его величают, тут же брался помогать и серьезно объяснять. И то ли от усердия Алексея, то ли от удовольствия, что так его величают, у него на коже еще ярче проявлялись красные веснушки, которые в союзе с рыжими волосами превращали его в «ярко-рыжего кинг-конга». Но бывает и такое, что Лешка своей бесшабашностью «доставал» не только девчат, но и парней, что не выдержав его дурацких шуточек и приставаний, кто-нибудь одергивал его обидной кликухой:

– Горбыль! Отстань! Достал уже!!!

И тогда Леха сразу бледнел, веснушки прятались, рыжий цвет тускнел. Сам он горбился, и от «графа» и «кинг-конга» почти ничего не оставалось.

…Лектор читал тему нудным тоном, от чего очень хотелось спать. Было такое впечатление, что преподаватель говорил «на автомате», а сам мыслями был где-то далеко. Он не обращал внимания на студентов. Кто-то из них уже спал, кто-то болтал – и постепенно в аудитории нарастал гул, как в большом улье. Когда гул достигал неприличных высот, тогда лектор, как бы сам просыпался и, постучав указкой по столу, деревянным голосом вопрошал:

– Шум? Шум? Что за шум?

Студенты на некоторое время умолкали. Преподаватель продолжал нудно излагать тему, а сам снова уходил в свои мысли.

Вот и Алька к концу лекции начала потихоньку дремать. Сквозь дрему она слышала, как Вадик Соловьев шепотом уговаривал Метлавина Сергея сделать скидку на новую пластинку с модной иностранной группой. Но «Метла» не соглашался и Вадик волновался, что сделка вот-вот сорвется. В группе все знали, что «Метла» на курсе был деловым комсоргом, а подпольно – он активно занимался фарцовкой. Шепот Вадика перебивал громкий шепот Лешки Луценко. Он пристал к спящему Шатрову:

– Эй, Юрка! Подъем!!!

Юрий не реагировал. Тогда Лешка рукой слегка потряс его за плечо:

– Слышь, «Шатер»! Пока дрыхнешь, твою красотку, Надьку, из под носа украдут!

За Юру вступился Саша Коваль:

– Леха! Отвали! Юрка ночью вагоны разгружал, деньги на кормежку зарабатывал. А ты в это время у своей бабули пирогов натрескаешься и в «люльке» всю ночь дрыхнешь. Вот ты и скачешь здесь, как мерин, копытами своими лягаешь.

Лешка затих на мгновение, потом перекинулся на Рузину. Он всегда на лекциях старался сесть за спиной Татьяны и мешал ей своими ухаживаниями и знаками внимания. Вот и теперь, он стал донимать ее. Танька в ответ «шипела» колкости, которые его только забавляли. Удовлетворившись, что успешно «завел» любимую, Луценко переключился на ее подружку:

– Аль! Алусенька! Ты пойдешь с нами в интерклуб? Достану билеты.

Алька, стряхивая дрему, украдкой зевнула, переспросила:

– С кем это – «с вами»?

Лешка продолжал шептать, но уже громче, чтобы слышала Рузина:

– Со мной и с Танечкой. Она моя невеста, ведь я ее «лю-лю». Да, Танюш?

Та сердито цыкнула в ответ:

– Цыц! Иди к черту, Луценко! Тоже мне, жених! На себя посмотри, гриб плешивый!!!

Соседи услышали, заржали. Проснулись остальные, кто дремал. Настроение с «нуля» дернулось вверх. Лешка не унимался. Он явно соскучился, хотелось дурачиться и шепотом продолжал канючить:

– Таню-ю-юшка, я по тебе соску-у-учился! Хочешь, пойдем в кино?

Она в ответ:

– Лешка, отстань! Пока по-хорошему прошу.

Он продолжал:

– Так я тоже серьезно говорю. Хочешь, на набережной погуляем? А хочешь, я к вам, в общагу, в гости приду!?

Танька разозлилась:

– Еще чего? На фига ты мне сдался? Отцепись!

Наконец, прозвенел звонок, начался перерыв. Танька окликнула одного из иностранцев:

– Рахбубул, привет! Ты решил задание второго варианта по термеху? У нас с тобой одинаковые задачи. Какой ответ? Я пыталась решить, да что-то не пойму, где ошиблась.

Рахбубул, сверкая стеклами модных очков, с улыбкой подошел к Рузиной:

– Танья, мне Дима помогать решить.

– Значит, ты тоже «буксовал»? Все-таки хочу посмотреть решение, разобраться, где допустила ошибку.

Рахбубул слегка поклонился ей:

– Конечно, Танья, заходи всегда, бери всегда, смотри всегда.

– Спасибо, Рахбубул.

И они приветливо улыбнулись друг другу.

Лешка ревниво наблюдал за их беседой. И как только иностранец отошел от девушки, Лешка тут же поднялся с места, и, будто нечаянно, задел его плечом, и, ехидно улыбаясь, прошипел:

– Ты, че, «Бу-булка», на мою Танюшу нагло пялишься? Смотри, я ведь мигом отключу все четыре твои фонаря! Чем тогда глядеть будешь?

– Эй-эй-эй! Леха! Иди сюда! – Метлавин оттащил его от иностранца, – ты что, придурок, к нему пристал? На международный конфликт нарываешься?