Осознав, где он находится, Олег сразу сбросил сонливость и начал
приводить себя в порядок. Одевшись, он спустился на первый этаж и спросил, где находится автовокзал.
До автобуса был еще час, и Олег успел выпить в буфете при станции
чашку мутного кофе с черствой булкой, из поверхности которой выглядывали
окаменевшие изюмины, похожие на бородавки. Мужики, приводящие автобу-сы в порядок, помогли разобраться с тем, куда ему предстояло ехать. Он знал
Машино имя, фамилию и, главное, название небольшого городка, где она про-живала. Немного, но это все, что он имел.
По Енисейскому тракту в северном направлении они тащились сначала по хорошо асфальтированной дороге, потом среди пашен по прямой, как
Минское шоссе, и наконец петляли извилистыми поворотами по тайге. Народ
устало высыпался из автобуса на остановках в больших селах и разбредался в
поисках туалетов и съестного.
Всю дорогу Олег думал о возможных причинах Машиного молчания, о
том, что скажет ей, когда увидит. Он не сомневался ни на минуту — они обязательно встретятся, и отвлекся от своих мыслей, только когда автобус въехал
в тайгу. Он не мог оторваться от красоты и мощи суровой природы вокруг, та-64
кой непохожей на прореженные рафинированные пространства Измайловского
парка.
Проснулся он от болезненного толчка в ребра. Сосед, которого он просил подсказать ему, когда будет поселок, имел очень крепкий локоть.
Олег стоял на торговой площади провинциального города, подобный
которому ему доводилось видеть пока только в фильмах. Народ вокруг него
неторопливо сновал куда-то по своим делам. Женщины тащили нагруженные
сумки, а лежащие, прижавшись друг к другу, собаки подчеркнуто безразлично
зевали, поглядывая на местных кошек.
Олег направился к рыночным прилавкам, расположившимся под широ-кими длинными навесами.
— Вы не знаете, где живет Мария Коркина? — спросил он дремавшую, но
тотчас вскочившую на ноги от звука его голоса торговку.
— Как не знать, — засмеялась она. — Купи вот окуньков сушеных к пиву.
Окуньки Олегу совсем не были нужны, но он, справедливо решив, что
за информацию надо платить, выбрал двух средненьких.
— Вот этих, — и протянул запрошенную сумму. — Ну, так где же она живет? — нетерпеливо продолжил он, облокотившись о прилавок.
Бабка засуетилась.
— Я не здешняя. Семен! — крикнула она.
Из глубины палатки неохотно выглянул заросший заспанный мужик.
— Что?
— Меня, может, убивают, а его никогда не дозовешься! Спроси, чего ему
надо. Окуньков я ему дала.
— Платить не хочет?
— Да нет, расплатился.
— Тогда в чем дело?
— Спрашивает, где Коркина живет.
Мужик проморгался и посмотрел на Олега с интересом:
— А зачем она тебе?
— Значит, знаете, — обрадовался Олег. — Она поэтесса.
И уточнил:
— Стихи пишет.
Мужик, стоящий рядом и бывший свидетелем всего разговора, рассмеялся после его последних слов.
— Поэтесса, говоришь. Я не уверен, что она даже читать-то умеет.
— Мы, наверно, про разных женщин говорим! — заулыбался Олег.
65
— Да нет! Она у нас одна такая, Коркина Мария Васильевна. Единственная и неповторимая. А живет дамочка на Первой Таежной. Если пойдешь по той
вон улице вверх до конца, на перекрестке со светофором свернешь направо.
Поднимешь руку — кто-нибудь подбросит метров четыреста. Первый дом на-лево. Он там один… гордо за забором на пустыре. Не пропустишь!
Олег поблагодарил и, придерживая бьющую по спине сумку, быстрыми
шагами, еле сдерживаясь, чтобы не побежать, пошел вверх по улице.
— Приезжий, — сказал мужик. — Говор не наш.
— Может, киллер какой, — предположил Семен? Я бы не удивился!
Часть вторая
Ошибки быть не могло. Единственный дом на пустыре…
Олег изумленно смотрел на плотно закрытые тяжелые металлические
ворота и почти трехметровый каменный забор из красного, или, как его еще называют, кремлевского кирпича, окружающий двухэтажный дом замысловатой
архитектуры.
— Действительно, мимо такого не пройдешь, не заметив, — подумал
Олег. Сердце от быстрой ходьбы в гору и волнения неистово колотилось.
Дача! Ничего себе… дачка! «Нищая провинциалка» на самом деле, похоже, оказалась, по меньшей мере, принцессой.
— Приехал! И что теперь делать? Ясно, что девушка богата. Не нужны
ей были деньги на самолет. Проверяла? Так я вроде и не обманул ее ожида-ний. Денег не просил, наоборот! А может, действительно что-то произошло? В
любом случае нельзя уезжать, не повидавшись с ней, — твердо решил Олег. — В
любом случае!
Маше не нравилось укладывать волосы в салоне из-за того, что вместе
с ней там с начала и до конца всегда находился охранник. Ни поговорить толком
с хозяйкой заведения, ни расслабиться. С другой стороны, какой-никакой, а выход в люди! Посмотрев на себя с сожалением в зеркало, она вздохнула, подошла к интеркому на журнальном столике и, нажав кнопку, хрипло и раздраженно
крикнула — Игорь… или кто там сегодня. Карету готовьте.
Маша любила носить белоснежные вещи и каждый раз, отправляясь
куда-нибудь на машине, заставляла прислугу тщательно протирать и без того
безупречно ухоженные бежевые сиденья своего черного в синеву шикарного
«Линкольна». Падая на его поверхность, луч света сначала тонул в ней, как
в черной дыре, а затем, вырвавшись из бездны, расплывался по поверхности
ровным, почти неземным сиянием. Любая черная машина всегда выглядит бо-66
гаче своих собратьев других цветов. Это девушка поняла давно и поэтому неизменно выбирала только черные.
Олег уже не меньше двух часов стоял на противоположной стороне
улицы, размышляя о том, что ему делать. Услышав звук заработавших меха-низмов, он быстро перебежал поближе к воротам. В этот момент из них показал-ся сверкающий «Линкольн», и Олегу пришлось прыгнуть в сторону с обочины, чтобы не оказаться под его колесами. Мощная, как танк, машина прогрохотала
мимо Олега по мостовой, обдав его ботинки зеленоватой водой из лужи. Разглядеть, кто был внутри, он не успел, да и за хорошо тонированными стеклами
много не увидишь.
— Ладно! Примем меры! А сами-то чего?
Ответа не последовало, и в трубке раздались гудки.
Сидящий на переднем сидении бугай недовольно покрутил головой, закрыл телефон и повернулся к водителю:
— Игорь! Звонили наши. На подъезде к объекту поосторожней. Там
какой-то придурок по дороге гуляет и на дом поглядывает. Это он на выезде из
ворот нам чуть под колеса не попал. Час назад ребята у него документы прове-рили и сумку перетряхнули. Молодой парень. Москвич. Тем более странно. Что
он тут делает? Вопросы про хозяйку задавал. Его прогнали, а он опять появился
и ходит по другой стороне улицы туда-сюда. Непонятно только, почему не на-валяли хороших и не сдали Захарчуку. Тупаки ленивые.
Маша прислушалась к разговору.
— Ты о ком, Володя? Москвич? Про меня спрашивал? Я хочу посмотреть! — Зачем Вам это, Мария Владимировна! Сейчас мы его… Не открывай-те окно! Но Маша уже не слушала, и когда машина поравнялась со стоящей
на обочине фигурой, блестящая тонированная поверхность стекла медленно
поползла вниз.
Прямо на Машу смотрел воспаленными от усталости и напряжения
глазами…
— Олег! — крикнула Маша.
Парень заметно вздрогнул, ожил и бросился к машине.
— Вы его знаете, Мария Владимировна? — быстро спросил бугай.
— Ты что, идиот, Володя? Не видишь?
И тут же властным голосом приказала:
— Все вон из машины. Сейчас же!
67
— Мы не можем, Вы же знаете, Мария Владимировна.
— Я не прошу, а приказываю, — угрожающе продолжила Маша. — В жизни не была серьезней! Мой характер вы знаете!
И добавила миролюбиво:
— Я скоро вернусь, и неприятностей у вас не будет. Ну! И никому не