Что там, вдали? Еще не знала.

Придет ли он, меня заметив.

Я ожиданием полна.

Быть может, зеркало ответит —

Я жду, я жду, я здесь одна.

Я чувствую, что счастье близко,

Вот-вот наступит час чудес.

И всё, что было раньше низко,

Высоким станет до небес.

Я вся дрожу, но страх проходит,

И рок мой где-то рядом бродит.

Что принесет мне? Не понять,

И я опять бегу гадать.

— Вы точно когда-то были женщиной, — уверенно заметил «мойдруг». — Или…

— Или, — прервал он «мойдруга» и прочел:

Если вам не повезло —

Вы проснулись рано,

Вашу лошадь понесло

Иль открылась рана, —

Горевать не стоит вам:

У других похуже:

У кого-то нету дам,

Кто-то сядет в лужу.

Кто-то смертную тоску

Заведет в квартире,

Кто-то в гроб себе доску

Подберет пошире.

Наслаждайтесь каждым днем,

Прогоните скуку

И не будьте старым пнем —

Вот и вся наука!

— Так вы можете и так — значит, вы…

Она не дала «мойдругу» развить свою мысль — встала и решительно произнесла:

— Простите. Нам пора.

«Мойдруг» стремительно вскочил вслед за ней.

— Да, пора. Извините, если что-то сказал не так.

Он в ответ кивнул головой и произнес только одно слово:

— Прощайте.

Молодые люди спешно покинули кафе, а он еще с полчаса посидел в полупустом зале, а затем направился в контору к администратору.

* * *

В конторе в этот раз было многолюдно. Посетители, увидев его у входной двери, зашушукались:

— Автор… Сам автор идет…

После присуждения ему премии его стали узнавать. Некоторые с ним здоровались — он машинально и несколько смущенно отвечал им кивком головы. Встречающий клерк проводил его в кабинет к администратору.

— Рад! Очень рад видеть вас снова у нас, — администратор встал из-за стола и радушно пригласил его расположиться в креслах. — Ваши рифмы нам так помогли — посетителей явно прибавилось! Я рад сообщить вам решение наших учредителей: отныне вы наш почетный клиент с бесплатным обслуживанием.

— Спасибо! — ответил он и продекламировал:

Грезы, как прекрасны вы!

С вами счастливы мы вместе.

Как нежнейшие цветы,

Вы везде. Вы в нужном месте.

Там, среди свободных снов,

Обретаем вдохновенье

И стремимся вновь и вновь

Задержаться на мгновенье.

Не мешайте грезить нам —

Нас реальности пугают.

Лучше предадимся снам —

Сны куда-то увлекают.

Ну и пусть! Влекомы мы,

Нет отрадней положенья.

В грезах пролетают дни —

Вы согласны с этим мненьем?

Не согласны? Очень жаль —

Ожидает вас печаль.

Администратор внимательно посмотрел на него, прищурился и как-то неуверенно произнес:

— Да, конечно, грезы… Ах, эти грезы… — и после паузы спросил: — Это тоже для нас?

— Да, если хотите, — ответил он.

Администратор с минуту помолчал, заставил себя улыбнуться и спросил:

— Чем изволите порадоваться сегодня?

— Пожалуй, такое же, как в прошлый раз. Только теперь зимой и годом раньше, — ответил он.

— Чудесно, чудесно, — обрадовался администратор, как будто сам собрался отправиться вместе с ним на замороженную, заснеженную реку — туда, где стояла застава.

— Понимаем, понимаем. Пришла зима, — администратор кивнул в сторону окон. — Хочется свою прошлую зимушку попробовать на ощупь — так сказать, эмоцию ту зимнюю с этой сравнить. Хорошая мысль, хорошая… Припоминаю: если не ошибаюсь, в прошлый раз у вас там лето было?

— Да, тепло, — ответил он.

— Вот теперь можно и померзнуть, — с улыбкой продолжил администратор. — Сейчас я распоряжусь, и вас обслужат.

Администратор вызвал секретаря, а он взглянул на часы: стрелки показывали час дня. В том дальнем дозоре он уже начал сильно уставать.

* * *

Старший наряда, ожидая его, снова остановился. А он лежал на жестком снегу и уже несколько минут не мог подняться. Он закрыл глаза, и мысли его устремились в то далекое детство, когда он гонял по пригородным горкам на своих легких лыжах. Лыжи у него были классные — слоеные с жесткими креплениями, не то что нынешние, выпиленные из простой доски. Да и палки он долго выбирал в магазине и всё-таки нашел тонкие, бамбуковые, легкие и прочные. А местные палки могли бы пригодиться для войны и для прочной мебели. Толстые и тяжелые, они явно не годились для бега по лыжне.

Он открыл глаза. Старший так и стоял метрах в пятидесяти от него и нетерпеливо ждал, когда он поднимется.

«Как только я встану, он сразу ринется вперед, — подумал он, — и опять придется гнаться за ним и, наверное, через полкилометра падать от усталости в снег».

Он приподнял голову. Впереди был ровный участок реки, и где-то там, километров за десять, находился пока еще невидимый их финиш. Он мысленно поменял всё свое снаряжение. Теперь на нём были его лыжи и черные ботинки. Легкие бамбуковые палки лежали рядом на снегу. Вместо ватных штанов, армейского бушлата и серой шапки-ушанки на нём были лыжные шаровары, домашний свитер, а на голове ощущалась маленькая вязаная шапочка. Он легко поднялся, встал на лыжню — боль в мышцах прошла; оттолкнулся двумя палками и заскользил по накатанному следу. Сегодня он угадал со смазкой — лыжи двигались отменно, без отдачи. Он набрал ход — и уже через пятнадцать минут, не более, догнал старшего. Скорость была высока, его лыжи наезжали на концы лыж впереди идущего. На школьных соревнованиях в таких случаях, когда не было параллельной лыжни, впереди идущий должен был уступить дорогу. Старший не уступал — по его напряженной спине было видно, что он изо всех сил старается увеличить скорость, но это ему не удавалось. Через километр такой гонки старший, зацепившись за неудачно поставленную палку, упал в снег, а он остановился сзади и мысленно вернул себе всё военное снаряжение. Теперь на нём снова красовались серые валенки, ватные штаны, защитного цвета бушлат и всё остальное для службы, автомат висел сзади за спиной — то есть всё, что положено иметь дозорному, было на месте. Он обошел лежащего старшего, оперся грудью о палки и ждал, пока тот встанет. Старший тяжело дышал, он еще с минуту восстанавливался, а затем зло выдавил из себя: