Слово «дембельское» на заставе имело особенный смысл. В нём концентрировались все чувства и сокровенные желания погранца, всё его стремление к радостному возвращению после службы домой. Дембельские сапоги — особенные: яловые, голенища проглажены горячим утюгом, подогнаны под икры, чтобы не болтались, отрихтованы симметричной гармошкой и крайне бережно эксплуатируются в последние месяцы службы. Дембельская форма готовилась заранее, ушивалась вручную по фигуре. Погоны с твердыми прокладками, немного неуставные, снисходительно дембелю разрешались. А дембельские мелочи, как то блокнот, ручка, календарик и прочие штучки, были наготове еще месяца за четыре до увольнения.

Дембельская хозяйственная работа подразумевала что-то неспешное, требующее тщательности, а там, где тщательность не очень была нужна, ее искусственно привносил сам дембель. Например, малярные работы. Дембель, медленно проведя кистью по поверхности, мог несколько минут созерцать нанесенный колер, может быть, интуитивно понимая, что этот мазок может быть одним из последних в его армейской службе.

Лестницу по своей личной технологии, используя множество мелких приемов, он водрузил у места будущего пограничного шедевра. Отдышался и залез под самую крышу. Держась одной рукой за перекладину, второй нанес первые угольные штрихи мужественной головы пограничного воина. Пора было спуститься и снизу оценить начало работы. Пока он раздумывал, добавлять ли отдельные детали к голове, внизу появился начальник заставы.

— Ефрейтор, что вы там затеяли? — начальник пристально всматривался в черные каракули на белом силикатном кирпиче.

Он, несколько растерявшись от неожиданного вопроса, ответил:

— Рисую, товарищ… — и назвал воинское звание офицера.

Начальник, задрав голову и прищурившись, спросил:

— Что рисуете?

— Пограничника. Товарищ старшина велел, — ответил он.

— Распоряжение старшины отменяю, — скомандовал начальник и уже из уважения к «деду» добавил: — Свалитесь вниз — плохой дембель будет.

Так и закончилась его дембельская работа, но плакаты он рисовать продолжал. Правда, на плакатной работе курьез небольшой произошел — так, пустяковое дело. Один из молодых, присмотревшись к его рисовальной деятельности, решил себя попробовать на этом хозяйственном поприще. Вызвался помочь «деду» порисовать, а «дед», почувствовав стремление салаги устроиться, в его понимании, на легкую работу, сразу согласился на замену. Доложил старшине о том, что молодой боец рвется рисовальным делом заняться вместо него. Старшина недоверчиво оглядел молодого, да смекнул: всё равно замену «деду» придется искать — и решил попробовать нового рисовальщика в деле.

«Дед» рисовальное хозяйство передал и с легким сердцем от рисовальных дел отошел. В наряд дневной сходил. К вечеру на заставу явился и застал нерадостную картину: старшина с молодым стоят у свежеизготовленного плаката, где буквы текста гуляют туда-сюда, словно подвыпившие. Старшина усы опустил и на это художество невесело смотрит, а молодой и сам уж соображать начинает, что не то искусство преподнес: строгости армейской нет — сплошной импрессионизм.

Старшина заметил «деда»-рисовальщика, к себе подозвал и такую команду дает:

— Забирай у него, — на молодого бойца показывает, — свое рисовальное хозяйство и к своему делу ни под каким видом не подпускай!

А май месяц уже заканчивался — лето впереди, и демобилизация долгожданная вот-вот наступит.

* * *

А здесь утром он позвонил дяде — никто не ответил. Выждал минут пятнадцать, еще раз набрал номер — опять никто не ответил. Только после пятой попытки он услышал в трубке:

— Алё.

— Да… — обрадовался он и торопливо заговорил: — Вы можете мне сделать новую лицензию? Мне очень нужно. Вы помните меня? Мы были вместе в центре. Вы помните?

— Вы кто? — услышал он в ответ.

— Я рифмовщик, то есть я… — и он назвал свое имя.

В трубке что-то хрипнуло, и он услышал:

— Вы совершаете акт незаконного вмешательства.

— Как? — испугался он. — Тетя сказала, что я могу… То есть вы можете…

— Какая тетя? — спросил сухой суровый голос.

Он на несколько секунд замешкался, но взял себя в руки и произнес:

— Тетя — та, которая от дяди. Вы дядя?

В трубке молчали — видимо, соображая, как ответить. А он занервничал оттого, что ему не удается договориться, и быстро заговорил:

— Вы дядя, а я раньше договорился с тетей и говорил, что я от дяди. Вы понимаете меня?

— Какой у вас номер? — раздалось из трубки.

Он, несколько раз сбиваясь, продиктовал номер своего телефона.

— Хм, — ответили в трубке и уже более дружелюбно спросили: — У вас должен быть номер. Просто номер. Короткий номер. Например, один или два, или еще какой-то.

Он понял, что как-то не так договорился с этой молодой женщиной или она не всё ему сказала, и наобум заявил:

— Да-да, конечно. У меня есть номер. Он равен семи.

Почему он назвал номер семь, он объяснить не мог. Может быть, эта цифра просто давно ему нравилась.

— Семь? — переспросил голос в трубке.

— Да, конечно, семь. Короткий номер, как вы просили, — ответил он.

— У меня на сегодня седьмого нет, — ответили в трубке.

— А какой у вас есть? — осторожно спросил он.

На том конце послышался шорох бумаги.

— Есть четвертый и пятый. Вот еще второй не объявился, — ответили ему.

— Тогда, если вы позволите, я буду вторым.

— Как? — возмутились в трубке. — Вы совсем не понимаете процесс! У вас совсем другая фамилия, и вы не музыкант. Вы точно… — и голос повторил его имя.

— Да, точно, — ответил он.

— Вот видите, а вы говорите — второй. Вы просто морочите мне голову и продолжаете совершать акт незаконного вмешательства.

После этих слов в трубке раздались короткие гудки — абонент отключился.

«Так, — подумал он. — Я полный идиот и неумеха! Эдак можно и заработок потерять. Нелегальный рифмовщик много не заработает».

Он минут пять слонялся по комнате, размышлял, а затем решительно набрал номер тети.

— Здрасьте, — резко ответил он на ее «алё», раздавшееся в трубке, и без паузы произнес: — Я от дяди. Мне нужен номер для дяди. Короткий номер.

— Хорошо, я поняла вас, — услышал он женский голос. — Ваш номер семь, на завтра, на десять утра.

Он удивился скорости решения проблемы и совпадением номера. Немного замешкался с ответом и услышал:

— Вы поняли меня? Номер семь, завтра в десять.

— Да, — ответил он и прервал разговор.

У него оставались свободными почти целых полдня.

«Надо бы навестить администратора, — подумал он. — Да и рифму ему показать».

Он быстро собрался и через час уже входил в контору. В вестибюле народу было немного: две скучающие дамы рассеянно читали объявления, а средних лет мужчина, наблюдая за ними, нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Он прошел мимо и повернул по коридору направо по указателю, где стрелкой было обозначено «администратор».

Приемная пустовала. Стол секретаря сиротливо торчал у двери кабинета. Он, не зная как поступить — пройти сразу или дождаться секретаря, — машинально остановился у стола.

Дверь кабинета неожиданно распахнулась, и незнакомый молодой человек, увидев его, радостно произнес:

— Наконец-то! Ждем вас с утра! Шеф уже раза два спрашивал: где же наш маэстро? Проходите, проходите, — он как-то изящно повернулся и аккуратно под локоть продвинул его в распахнутую дверь.

— Боже мой! Голуба вы наша! Ждем-с, — администратор, как пружина, выскочил из-за стола и, радушно размахивая руками, стремглав, почти вплотную приблизился к нему, приобнял и усадил в одно из кресел рядом с журнальным столиком, а сам скоренько вернулся на рабочее место и крикнул в переговорник: — Зайдите! Нам чаю и что-нибудь еще, — приказал он молодому человеку, когда тот незамедлительно появился в кабинете. — Ну, как поживаете? — администратор весь светился от счастья. — Как продвигается творческий процесс? Наслышаны, наслышаны! Читаем, читаем и заранее поздравляем-с! Как же, как же! Такой успех! Признание! Очень рады, очень… — он на секунду замолк и тут же продолжил: — Вижу, есть проблемы. А как же у творцов без проблем? Без проблем и творения не идут. Вот у нас вчера сняли все вопросы. Теперь работаем, так сказать, на благо. Для народа, для творцов, для вас завсегда рады… Сегодня желаете что-нибудь веселенькое — так сказать, желаете развеяться от трудов творческих? Этого у нас сегодня выбор широк: и праздники, и ярмарки, и древние, и современные… да вот возьмите хотя бы театры древности, разных времен и народов…