И нужно понять эту притчу, то есть как связаны глаза с ви́дением в свете Творца, который Писание называет «днём Творца». И об этом говорит пример летучей мыши, то есть тот, у кого нет глаз, остается во тьме. А, кроме того, следует понять, что такое «день Творца» и что такое «ночь Творца». Какая разница между ними? Можно еще понять, что «день людей» определяется нами по свечению солнца, но «день Творца» – как нам распознать его?

Ответ: подобно раскрытию солнца. То есть когда солнце светит на землю, мы называем это «днем». А когда солнце не светит, это называется «тьмой». Так же и у Творца – «днем» называется раскрытие, а «ночью» называется скрытие лика. Другими словами, когда есть раскрытие лика и это ясно ему, как день, это называется «днем». Как объяснили наши мудрецы о стихе: ««Со светом встает убийца, умерщвляет бедного и нищего, а ночью он – как вор». Из того, что сказано: «А ночью он – как вор» выходит, что свет – это день. Сказано так: если тебе это ясно как день, что он пришел за душами, он – убийца, и можно спасти его с помощью его души». Таким образом, мы видим что «днем» Гмара называет то, что ясно как день.

Выходит, что «день Творца» означает, что станет ясно, что управление Творца миром осуществляется свойством «добрый и творящий добро». Например, когда он молится, он тотчас же получает ответ на свою молитву и получает желаемое, о котором он молился. И куда бы он ни обратился, он добивается успеха. Это называется «день Творца».

Тогда как тьма, то есть ночь, понимается как скрытие лика. То есть это приводит его к сомнениям в Управлении свойством «добрый и творящий добро» и к посторонним мыслям. Другими словами, скрытие Управления приносит ему все эти посторонние мнения и мысли. Это называется тьмой и ночью. Иначе говоря, человек ощущает состояние, в котором он чувствует, что мир померк в глазах его.

И так следует объяснить сказанное [в Писании]: «Горе тем, кто жаждет дня Творца! Зачем он вам, день Творца? Это тьма, а не свет!».

И дело в том, что те, кто ожидает день Творца, – имеется в виду, что они ждут, что удостоятся свойства веры выше знания. Так что вера будет настолько крепкой, как будто они видят воочию и обладают полным знанием, что это так. То есть что Творец управляет миром свойством «добрый и творящий добро».

Иными словами, они не желают того, чтобы они увидели, как Творец управляет свойством «добрый и творящий добро». Ведь ви́дение противоречит вере. Другими словами, вера имеет место именно там, где она противоречит разуму. И [когда] человек делает что-то, противоречащее разуму, – это называется верой выше знания. Иначе говоря, они верят, что управление Творца творениями осуществляется свойством «добрый и творящий добро». А на то, что они не видят это в ясном знании, они не говорят Творцу: «Мы желаем видеть свойство «добрый и творящий добро» в качестве ви́дения внутри разума». А они желают, чтобы это оставалось у них в виде веры выше знания.

Но они просят у Творца, чтобы Он дал им силы, чтобы эта вера была настолько крепкой, как будто они видят это внутри знания. То есть чтобы не было различий между верой и знанием внутри разума. Это называется у них, то есть у тех, кто желает быть слитым с Творцом, «день Творца».

Другими словами, если они ощутят это в свойстве знания, то свет Творца, называемый высшим благом, уйдет в получающие келим, называемые «келим разделения». А этого они не хотят, потому что это уйдет в желание получать, которое обратно святости, а она противостоит желанию получать ради собственной выгоды. Ведь они хотят быть слитыми с Творцом. А это возможно только через подобие по форме.

Однако прийти к этому, то есть чтобы у человека было желание и стремление слиться с Творцом, – и коль скоро человек создан с природой желания получать только для собственной выгоды, в таком случае, как же можно прийти к тому, что прямо противоположно [его] природе?

И поэтому человек должен совершить большую работу, пока он не получит вторую природу, то есть желание отдавать. А, имея желание отдавать, – когда человек удостоился этого, – он способен получать высшее благо, не причиняя вреда. Ведь весь вред наносится только желанием получать для себя. То есть, даже когда он делает что-либо ради отдачи, там присутствует внутренняя сторона мысли, состоящая в том, что он получит что-то, какую-то компенсацию за действие по отдаче, которое он сейчас совершает.

Одним словом, человек не в состоянии сделать хоть что-либо, если не получит за это что-то, за свое действие. То есть он должен наслаждаться. А при любом наслаждении, которое человек получает для собственной выгоды, из-за этого наслаждения человек должен оторваться от источника жизни, из-за разделения. И он прекращает быть слитым с Творцом, поскольку слияние измеряется подобием по форме. Поэтому не может быть чистой отдачи без примеси получения со стороны своих собственных сил.

Поэтому, для того чтобы у человека были силы отдачи, мы нуждаемся во второй природе, чтобы у человека была сила, позволяющая прийти к подобию по форме. То есть как Творец является дающим и не получает ничего, поскольку, Он, страшно подумать, не обладает хисароном.

Иначе говоря, даже то, что Он дает, не вызвано хисароном. То есть, если, страшно подумать, Ему некому давать, у Него это ощущается как хисарон. Но мы должны понимать это как игру. Другими словами, то, что Он хотел давать, это не то, что Ему это нужно, а всё это как игра.

И это, как сказали наши мудрецы по поводу Госпожи, которая спросила, чем занимается Творец после того, как Он сотворил мир. И ответ был: «Сидит и играет с левиатаном («китом»), как сказано: «Левиатана этого создал Ты, чтобы играть с ним». Где «левиатан» означает свойство слияния и объединения (как сказано: «Согласно свободному месту человека в его соединениях 'лойот'»). Другими словами, целью является соединение Творца с творениями, и это лишь игра, и это не связано с желанием и потребностью.

И различие между игрой и желанием состоит в том, что всё, что проявляется в желании, является необходимым, и если он не достиг желаемого, у него есть хисарон. В то же время в игре, даже когда он не достиг этого, это не считается хисароном. Как говорится: «То, что я не достиг того, что думал, – ничего страшного». То есть это нет так уж важно, поскольку всё желание, которое было у него к этому, было только игрой, а не всерьез.

И из сказанного вытекает, что абсолютное совершенство наступит, когда вся его работа будет в свойстве абсолютной отдачи, и у него не будет никакого желания и стремления получать наслаждение за свою работу. И это высокая ступень, ведь это свойство, присутствующее у Творца. И это называется «день Творца», ибо днем Творца называется совершенство, как сказано: «Пусть потемнеют звезды утренние, будет ждать света, и нет его». Где свет считается совершенством.

А когда человек достигает второй природы, – то есть желания отдавать, которое Творец дает ему после первой природы, то есть желания получать, – и получает сейчас желание отдавать, тогда человек способен служить Творцу в совершенстве. И это считается днем Творца.

Поэтому тот, кто пока еще не удостоился второй природы, чтобы он мог служить Творцу в свойстве «ради отдачи», надеется удостоиться этого свойства, то есть свойства отдачи. Другими словами, когда он уже приложил усилия и сделал то, что в его возможностях сделать, чтобы удостоиться этой силы, тогда считается, что он ждет дня Творца, то есть что у него будет подобие по форме с Творцом. А когда наступает день Творца, он [пребывает] в великой радости, то есть он рад тому, что он вышел из-под власти желания получать для себя, которое отделяло его от Творца. А сейчас он сливается с Творцом. И это считается у него, что он сейчас поднялся на самую вершину.

В то же время тот, кто работает лишь в свойстве получения для себя, – наоборот. То есть до тех пор, пока он думает, что от его работы ему будет некая компенсация, он радуется. А когда он видит, что желание получать не получит никакой компенсации за его работу, он приходит в [состояние] печали и лени. А иногда он приходит к [состоянию] «раскаивается в прошлых [благих делах]», и он говорит: «С этим знанием я не клялся».