Я легонько постучал в дверь кабинета шефа, приоткрыл ее и с удивлением замер на пороге.

— Заходи, Хэнк, — пригласил шеф спокойным голосом. — Мы с мисс Ланг почти закончили.

Я закрыл за собой дверь и, не веря своим глазам, смотрел на Шейлу Ланг.

Она выдержала мой взгляд.

— Садись, Хэнк, — сказал шеф.

Мое любимое место на краю стола шефа заняла Шейла, поэтому, поворчав, я сел в кресло.

Шейла насмешливо пустила в меня кольцо дыма.

— Хэйа, Шейла, — произнес я наше старое приветствие.

— Хэйа, — ответила она, и в голосе ее звучал вызов.

— Мисс Ланг будет снова работать в «Кроникл», — сказал шеф. — Она займет свой старый кабинет наверху.

Я посмотрел на шефа, вопросительно подняв брови, но он нахмурился и отрицательно покачал головой, боясь, что Шейла могла заметить мой немой вопрос.

Она и впрямь чуть не заметила, когда вдруг подняла глаза и, посмотрев на меня с искусственной улыбкой, спросила:

— Ну, как тут у тебя дела, Хэнк? По-прежнему попадаешь в разные истории?

— Совершенно верно, — ответил я. Меня распирало любопытство. Хотелось знать, что же произошло, почему она вернулась в Америку и долго ли здесь пробудет. Но я боялся задавать вопросы. — Без тебя здесь было как-то не так.

— Обманщик, — проговорила она. — Всегда готов льстить дамам. Ты без этого не можешь. Все такой же.

Я заулыбался.

— Если я не изменился, то ты тоже. Ты такая же очаровательная, такая же…

Она соскользнула с края стола.

— Хватит, Хэнк.

— Да, — сказал шеф. — Перестань, Ромео.

— Прямо как раньше, — сказал я бодро.

— Нет, Хэнк, — быстро проговорила Шейла. — Ничего подобного. — Она отвела глаза, соорудила на лице улыбку и повернулась к шефу. — Значит, я еду на вокзал. Позвоню оттуда.

— Счастливо, — сказал ей шеф.

Она взяла сумочку и прошагала к двери, даже не взглянув на меня.

Я поднялся из кресла и сел на край стола.

— Хорошо, что Шейла снова будет работать с нами, — сказал я шефу.

— У вас с ней что-то было до того, как появился этот англичанин?

— Это вопрос или утверждение? — спросил я.

— А почему у вас ничего не получилось?

— Может быть, ты не слыхал, шеф, но у Шейлы очень вспыльчивый характер. Она может взбеситься из-за пустяка. Тогда тоже из-за пустяка рассорились. А тут появился этот англичанин. Я думал, она с ним просто так, а оказалось…

— Да, она отличная девчонка, — сказал шеф. — Зря ты это допустил.

— Но она же вернулась, не так ли?

— Не надо делать скоропалительных выводов, — предупредил шеф.

— На что это ты намекаешь?

Он прокашлялся и намеренно сменил тему разговора.

— Как у тебя дела с Андерсоном?

Я пожал плечами и закурил.

— Все в порядке.

— То есть?

— Я нашел Майера, — сказал я.

У шефа засверкали глаза.

— Как тебе удалось?

— Постарался.

Шеф заулыбался.

— Отлично. Значит, ты нашел Майера. Лучше заказать билет на самолет. Постарайся выудить у него побольше.

— Мне не нужен самолет. Майер в сорока милях от Чикаго. Живет здесь уже двадцать лет.

Шеф от удивления открыл рот.

— Всего сорок миль от Чикаго?

— Да. Он всех перехитрил. Никому и в голову не приходило, что Майер может жить так близко от Чикаго.

— Будь с ним поаккуратней, — тихо проговорил шеф. — Он очень горячий. Ты должен убедить его, что мы не подведем. Заставь его говорить. Все будет конфиденциально. Он должен это понять, иначе он не скажет ни слова.

— Он заговорит, шеф. Сегодня же вечером.

— Желаю удачи.

Я уже открыл дверь, но задержался на пороге.

— Да, кстати, шеф. Надо бы получить пятьсот долларов на расходы.

Брови шефа поднялись, глаза округлились.

— Ты в своем уме? Пятьсот долларов? Это же газета, а не благотворительное общество. Что может стоить пятьсот долларов и…

— Я достал адрес Майера, не так ли? — сказал я тихо.

Он полыхнул меня взглядом и тяжело задышал.

— Пятьсот долларов — это же много, Хэнк.

— Мне потребовалось много денег, чтобы убедить кое-кого заговорить.

Шеф еще посверкал глазами, раздраженно порылся на столе среди бумаг и написал что-то на листке синим карандашом.

— Вот возьми, — проворчал он. — Иди в кассу и получи деньги, кровопийца.

Я знал, где будет Шейла, и помчался наверх через три ступеньки.

У Шейлы была способность превращать свой кабинет в обыкновенную девичью комнату. Но за три месяца ее отсутствия кабинет стал безжизненным и заброшенным.

Я влетел в кабинет без стука. Шейла стояла у окна и смотрела на шумящую улицу. Она даже не повернулась, когда сказала:

— Это ты, Хэнк?

— Да.

Я прошел к столу, там стояла ваза с высохшими стеблями цветов. Стол был покрыт слоем пыли. Я начертил пальцем круг у основания вазы.

— Не надо, Хэнк, — произнесла она хрипло.

Это была другая Шейла. С ней что-то произошло. Всегда живая, энергичная, готовая к действию, теперь она была тихой и подавленной.

— Шейла.

Плечи у нее задрожали. Я быстро подошел к ней и развернул ее. Возможно, мне не следовало этого делать. Она не хотела, чтобы я видел, как она плачет.

— Оставь меня, Хэнк, — сказала она бесцветным голосом, теперь уже не пряча слез. — Оставь.

Мне было больно видеть ее в таком состоянии. Мы так давно знали друг друга, столько пережили вместе, были больше, чем просто друзьями.

— Что он с тобой сделал? — потребовал я решительно. — Я убью его! Что он с тобой сделал?

— Оставь меня, Хэнк.

— Но ты не можешь отрезать меня, Шейла. Мы же были так близки. Я должен знать, почему тебе плохо.

— Ты ничем не можешь помочь, Хэнк, — прошептала она. — Ничем.

Тут она разрыдалась у меня на плече, а я гладил ее по волосам и шептал успокоительные слова.

Но приступ длился недолго, и она отступила от меня, жалко всхлипывая.

— Ты должна мне сказать, Шейла.

— Пожалуйста, Хэнк. Я не хочу об этом говорить. Иди. Дай мне прибраться в кабинете.

Я взял ее за кисти рук и притянул к себе.

— Что произошло?

Она выдернула руки.

— Оставь меня.

— Шейла, ты не можешь так говорить. Три месяца тому назад ты собиралась замуж за этого Хэммонда. Помнишь? Ты распрощалась со мной. Распрощалась с шефом. Распрощалась с газетой. Ты была на седьмом небе. Ты поехала с ним в Англию, чтобы выйти замуж. Ты собиралась навсегда покинуть Чикаго. Помнишь?

Она отвела взгляд.

— Конечно. Я все помню.

— Ты утверждала, что нашла того, кого искала. Собиралась иметь детей и жить в Англии.

— Перестань, Хэнк, — проговорила она устало. — Мне надо прибираться и ехать на вокзал встречать поезд.

— Ты не должна носить это в себе, Шейла. Расскажи мне все. Тебе будет легче, Шейла.

— Мне так плохо, Хэнк, — призналась она. Это прозвучало как рыдание, и я опять обнял ее и стал успокаивать. — Иногда мне хочется умереть.

— Дорогая, — сказал я. — Не надо так говорить.

— Я была так счастлива сначала. Мне надо было только познакомиться с его родителями и выйти замуж. Богатые, типичные английские дворяне. Они возненавидели меня. Они возненавидели меня за то, что я была американкой. Я жила как в музее. «Не угодно ли еще чашку чаю? Вам один или два кусочка?» И все переодеваются к обеду. Я просто сходила с ума. Они не хотели меня. Не хотели, чтобы я выходила замуж за их сына. Робби ругался с ними, спорил. А они говорили ему обо мне разные глупости. Что я ужасно одеваюсь, что у меня отвратительный акцент, что я не достойна носить их фамилию. Они все это говорили Робби, после того, как он настоял на нашей свадьбе. Они говорили, что я грубая, вульгарная… Я потеряла терпение.