Немножечко ума.

Потому что, будь у меня ум, я бы никогда…

– По поводу сегодняшнего вечера, – эльф отхлебнул капучино и улыбнулся мне из-за чашки. Улыбка у него, кстати, была на редкость самодовольная. – Тебе удобно будет встретиться возле филармонии в семь?

– Даже не знаю, – я отвела глаза и посмотрела в окно за спиной Сида. Там уже ездили машины, куда-то шли редкие прохожие, город просыпался и оживал. Красноярск казался живым и настоящим, а не просто декорацией к моему неудачливому бегству. Так… странно. Казалось, будто я несколько лет не дышала, а тут вдруг научилась. И следом за мной весь мир вокруг стал наполняться яркими красками. – Как-то так сложилось, что у меня с собой нет ни вечернего платья, ни выходного костюма. Думаешь, меня пустят в оперу?

– Если я захочу, пустят, – Сид приподнял бровь, и я почему-то сразу и безоговорочно поверила: а ведь действительно пустят. Так же, как с бизнес-классом. Даже если я приду в футболке и джинсах, то все равно с поклоном проводят в ложу, выдадут крошечный позолоченный бинокль и программку. И ни на секунду не задумаются о том, что кто-то недостойно выглядит. – Но если ты действительно хочешь послушать, что там поют на сцене, выбери другой вечер.

– В смысле?

– Я сказал, что нам нужно в филармонию, а не на спектакль, – он притворно вздохнул. – Вы, люди, так привыкли соединять в сознании содержание и форму, что приходится все свои намерения прояснять по десять раз.

– Так и запишем, – отозвалась я, рисуя зубчиком вилки на поверхности сыра трехногого осьминога. – Ненавистник метонимий.

– Любительница языковых средств выразительности.

– Перед ЕГЭ вызубрила, – я пожала плечами. – Никогда не думала, кстати, что это знание мне когда-нибудь в жизни еще раз понадобится. А вот поди ж ты.

– Хорошая механическая память… – протянул Сид и прищурился, глядя на меня. Потом резко тряхнул головой. – Нет.

– Не веришь?

– Верю.

– Тогда почему «нет»?

– Это я о своем. Тебя не касается.

– Да? А что тогда меня касается?

– Сегодня в семь встречаемся, я тебя провожу к директору, и она все расскажет.

– Глядя на тебя, – я выпила последнюю каплю фреша и с сожалением уставилась в стакан, – никогда бы не подумала, что тебе нужны авторитеты. Чтобы что-то доказать или объяснить.

– А кто сказал, что они нужны мне? – Сид потянулся и зевнул. – Это тебе они нужны.

Но мысль развивать не стал, а вместо этого достал из кармана пустую визитку – ни имени, ни контактов – и быстро написал на ней несколько телефонов. Потом протянул мне:

– Если хочешь снять квартиру, то вот несколько номеров. Точно не знаю, какие сейчас свободны, но ты позвони на всякий случай.

– Спасибо. – Я не выдержала и тоже зевнула в ответ. – А они… проверенные?

– Да. – Сид поднялся, достал из кармана несколько купюр и положил на стол. – Проверенные и вполне надежные. Там обычно живут наши преподаватели.

– Надо же, – удивилась я. – Ты работаешь в школе? Или в университете?

– Почти, – ответил он. – То зеркала в самолетах бью, то лекции читаю. Скучная в целом жизнь. Так что до встречи вечером!

Шутливо поклонился мне и ушел.

И, клянусь, я даже услышала, как звякнули все стекла в кафе, когда гигантское самомнение Сида встрепенулось и распустило невидимый хвост.

Пока я смотрела вслед этому самодовольному то ли эльфу, то ли демону, официант принес мой десерт – эклеры с лимонно-лавандовым кремом – и еще одну чашку кофе. Я отхлебнула горько-пряной черноты и почувствовала себя так, будто время остановилось. В этот час, эту минуту, эту секунду, за столиком, на котором застыло пятно утреннего солнца, я необычайно четко это осознала.

Кончилась.

Моя прошлая жизнь кончилась.

Вне зависимости от того, надолго ли я здесь.

Даже если встреча в филармонии окажется банальной и бессмысленной.

Так, как было раньше, не будет никогда.

И в это самое раньше заглядывать было… страшно.

Как будто сейчас я сидела на условно «светлой» стороне, там, где не могло случиться ничего плохого. А обернуться назад… Это значило бы посмотреть в глаза темноте и чудовищам, которые обитали не только вокруг меня, но и внутри собственной души.

Нет.

Не хочу.

Я медленно откусила кусочек пирожного, прожевала его, прикрыв глаза, наслаждаясь каждым мгновением, и сдула с кончиков пальцев сахарную пудру.

Не хочу.

И не буду.

Сейчас допью кофе, попрошу счет и, наверно, даже осмелюсь позвонить по тем самым контактам, которые оставил Сид.

Я подхватила со стола визитку, крутанула ее между пальцами… и громко расхохоталась как сумасшедшая.

Да уж. Как раньше, точно не будет. Потому что вот уже больше десяти часов я провела без смартфона, и ни разу, ни единого разочка не задумалась об этом и не ощутила ни малейшего неудобства. Вот это «вау». Вот это настоящий цифровой детокс. Живые эмоции: шок, горе, удивление оказались такими сильными, что вытеснили желание следить за чужой жизнью и чужими событиями. Вдребезги разбитый телефон так и остался лежать там, в мусорном ведре, в квартире у Саши. Хотя, наверно, уже перекочевал в мусорный бак или даже держал путь на свалку. В посмертие погибших и выброшенных вещей.

И с чего мне тогда звонить?

С ладошки?

Денег после покупки билета в Красноярск и в свете отвалившихся учеников было настолько в обрез, что мысль о необходимости купить даже простую кнопочную звонилку заставляла меня ежиться и панически считать рубли. В этот момент официант подошел к столику:

– Что-нибудь еще?

И вместо того, чтобы попросить счет, я сказала:

– Простите, а в вашем кафе есть телефон? Оказывается, я свой забыла дома.

– Конечно, – кивнул официант. – Давайте я провожу вас за стойку.

По первому телефону мне никто не ответил.

Вторая квартира оказалась в центре города и слишком дорогая.

А вот с третьей, кажется, повезло.

И через час я уже ехала на электричке – всего за двадцать восемь рублей! – в еще один город с красивым названием Дивногорск. Всего час от Красноярска. На берегу Енисея. Дешево добираться. Что тут могло пойти не так?

– А вот тут у нас кухня! – радостно заявила хозяйка квартиры, распахивая дверь. – Слегка не убрано, но чем богаты…

В «слегка не убранной» кухне окно было плотно заклеено красным скотчем, и поэтому крошечный закуток в пять квадратных метров казался прибежищем Сатаны. Весь стол был завален исписанными листами бумаги, они же лежали на подоконнике и батарее, и на полу, и даже из полуоткрытого выключенного холодильника тоже выглядывал образец эпистолярного жанра.

– Что… это? – осторожно спросила я.

– Да здесь девочка, тоже из этого вашего института, жила… Съехала скоропостижно, часть вещей с собой не забрала, а я закрутилась, все думала завтра, завтра уберу… Тут ты звонишь – и уж некогда прибирать. Верно ведь?

Хозяйка квартиры мило улыбалась, и даже это «ты» не особо меня задевало, настолько оно казалось естественным и к месту… Но что-то все равно не давало покоя. Квартира была в хрущевке, в районе, как будто отставшем от времени на двадцать-тридцать лет. Когда я шла к нужному подъезду, то и дело сверяясь с записанным на салфетке адресом, даже увидела работающую таксофонную будку – там, внутри, кто-то стоял и реально говорил, прижимая к уху коричневую трубку. Как будто в декорациях к старому фильму. Мужики на скамейке играли в домино, дворовые кошки дремали под столом для настольного тенниса, лениво поводя ушами, тетенька в бигудях орала из окна на всю улицу: «Вадик! Ва-а-а-адик! Иди домой кушать!»

В подъезде пахло кошками, и лампочка на первом этаже не горела, зато квартирка за двумя крепкими дверями оказалась маленькой, но уютной. Вся нужная мебель, и неплохая стиралка, и милые занавески на окне, а главное – цена. Гораздо меньше, чем я ожидала. Ровно то, что я могла себе позволить. И я было твердо решила, что сниму ее – тем более совсем недалеко до электрички и, если что, до Красноярска добираться легко… Пока не увидела этот красный скотч.