– Ой, одиннадцать! Совсем забылась! Надо же… Валентин Ильич, поеду я, а то уже поздно, общежитие у нас в двенадцать закрывается. Вахтерша такая строгая, ни за что дверь не отопрет, если опоздаешь! – Она торопливо схватила пальто и, уже натягивая шапку, торопливо наказывала: – Завтра с утра обязательно позавтракайте. Я там сырников напекла. Молоко подогрейте. Я вскипятила и в холодильник поставила. А потом я приеду, обедом вас накормлю. И лекарство не забудьте, слышите? Лекарство обязательно!

Мужчина, бросив взгляд на круглые часы у изголовья, озадаченно поджал губы.

– Да подождите вы с обедом! Время-то, и правда, позднее, как вы одна поедете? Не самое лучшее время для прогулок.

– Ой, ничего! Я до метро быстренько добегу, а там уже не страшно. Вы меня просто не знаете, а я никого не боюсь!

– Подождите, – Валентин хмуро глянул на нее. – Не дело это – по ночам бегать в одиночестве.

Степанида, уже застегнув пальто на все пуговицы, кивнула.

– Согласна, что не очень правильно, но риск – дело благородное, особенно когда лечишь больного человека. Ну, все, я побежала. До завтра!

– Стойте, – вскочил Валентин, – пойду вас провожать.

– Вы, простите меня за грубость, с ума сошли? – девушка даже оторопела. – Там холод ужасный, а у вас воспаление легких. Я вам запрещаю это делать. И потом… Говорю же, я никого не боюсь, честное слово! Знаете, какая я сильная, любому сдачи дам!

– Слушайте… Не подумайте, пожалуйста, ничего дурного, но… – нерешительно пробормотал мужчина. – Если вы собираетесь и завтра ехать в такую даль, может, не стоит уезжать?

Степанида растерянно остановилась, не понимая, как реагировать.

– Только не поймите меня превратно. Просто оставайтесь. Ну, правда… Приехали, накормили, напоили, убрали, а я вас ночью одну должен отпустить? Вот так благодарность, ничего не скажешь!

– Да что вы, Валентин Ильич! Разве я ради вашей благодарности это делала?

– Ну, так оставайтесь…

Она молчала, неуверенно переступая с ноги на ногу.

– Не волнуйтесь. Ничего постыдного у меня и в мыслях не было. Квартира, конечно, однокомнатная, но на кухне есть диван. Он раскладывается, вы можете там лечь и спокойно отдыхать. Я вас не потревожу. Ехать ночью, чтобы вернуться утром, – не самая хорошая затея. Соглашайтесь.

– Валентин Ильич, спасибо, – Степанида покраснела. – Я и не думала ни о чем таком, просто от неожиданности растерялась. А на самом деле я очень рада. Очень-очень…

Он недоверчиво хмыкнул, но, видя ее смущение, сделал вид, что поверил.

– Вот и отлично. Располагайтесь, постельное белье в шкафу. Устраивайтесь и ложитесь спать.

С того дня прошла неделя.

Стеша, как и все счастливые, часов не наблюдала. Она совсем позабыла о времени, о подругах, о занятиях. С головой погрузившись в заботы о больном Валентине, девушка пребывала на седьмом небе от радости, счастья и блаженства.

Однако за эту неделю Степаниде пришлось выслушать немало обидных колкостей, которые сильно подпортили ей настроение. На следующий день после ее появления в доме Валентина, едва взошло солнце, позвонила взволнованная Катерина, которая на нервной почве даже заикаться стала.

– Алло, алло… Стешка! Стешка, ты где? С тобой все в порядке? Ты почему сегодня дома не ночевала?

– Господи, Катя, ты чего так кричишь? Что случилось? Как дела?

– Вы только посмотрите на нее, – Катя чуть не плакала, давясь эмоциями. – У нее еще хватает наглости спрашивать про мои дела! Какие у меня могут быть дела, когда я всю ночь не спала?

– А чего ты не спала?

– Это ты у меня спрашиваешь? Как это почему? Да я тут чуть не спятила! Хотела уже в полицию идти. Где ты? Где была всю ночь?

– Да не кричи же ты, Катя! Успокойся. Со мной все в порядке.

– Как это в порядке? Что происходит? Почему твой телефон был отключен? Я миллион раз звонила. Ты хочешь меня с ума свести? Что молчишь, бессовестная?

– Ты же мне слова сказать не даешь. Сделай паузу, и все расскажу.

– Какую паузу? Где твоя совесть? Я такого от тебя не ожидала! На занятия пришли вместе, а потом я кинулась, а тебя и след простыл! Куда ты пропала?

Степанида, вздохнув, представила, как переживала ее впечатлительная подруга, и ощутила тяжелую досаду на себя.

– Ой, Катюша, прости, прости. Вот я дуреха! Надо было все-таки тебя предупредить. Нехорошо получилось. Извини меня, пожалуйста.

– Ты мне извинения здесь не сыпь. Говори, где была! И где ты сейчас!

– Все-все-все расскажу. Только потом, можно? Позже. А сейчас у меня все хорошо.

– Как это потом? – бесновалась Катерина. – Ну, уж нет. Если сейчас же не объяснишь, где находишься, я пойду и напишу заявление в полицию. Говори немедленно! Ну? Тебя похитили?

– Что? – Стеша, не сдержавшись, занервничала. – Катя, как ты до такой глупости додумалась?

Чувствуя, что дело добром не закончится, Степанида решила рассказать подруге правду. Та, выслушав ее сбивчивое объяснение, сначала затихла, переваривая услышанное, а потом недоверчиво хмыкнула.

– Подожди-подожди, я что-то не поняла. Где ты? У Валентина Ильича? Дома? Это что, шутка такая?

– Да почему шутка?

– Нет? Тогда я не понимаю. Как это дома у Валентина Ильича?

Степанида, сознавая нелепость ситуации, даже расстроилась. Как объяснить подруге то, чему она и сама объяснения не находит? Как передать спонтанность и непредвиденность положения, совокупность обстоятельств, приведших ее в эту квартиру?

– Кать, со мной все хорошо. Очень хорошо. Просто поверь мне.

– А что происходит? – подруга словно не слышала. – Он тебя позвал? Нет? А как ты туда попала? А почему ты там ночевала? А зачем осталась на ночь? А сегодня тоже там останешься? Где спала? Ты ему есть готовишь? А как он тебя называет? А ты его?

Степанида долго молчала, вслушиваясь в бессвязный словесный поток подруги, потом, потеряв терпение, довольно жестко оборвала ее:

– Да остановись же ты! Хватит, не тараторь. Дай хоть слово вставить. Все, что нужно, ты уже знаешь. Остальные подробности при встрече. Положи трубку и не вздумай никому ничего говорить, слышишь?

– Никому? – опешила Катя. – Совсем никому? Даже Маринке?

– Не знаю. Ну, наверное, Маринке можно. Все, отбой.

Всю неделю Степанида посвятила Валентину. В академии показалась только пару раз, благо, что пятикурсников уже не так контролируют, как вновь поступивших. Лекции пропустила без зазрения совести, а на семинары съездила, не хотела неприятностей.

После занятий летела к Валентину, задыхаясь от едва сдерживаемого воодушевления и детского восторга. Купила себе фартук в крупный красный горох с оборками и домашние тапочки, пару больших махровых полотенец, пачку салфеток и белоснежную скатерть. Выстирала шторы, взгромоздившись на стол, вымыла люстру, отчистила до блеска сантехнику.

– Степанида, мне вас бог послал, – разводил руками Валентин Ильич. – Без вас я здесь точно умер бы.

– Ну, что вы. Поправились бы, конечно, но не так быстро, как без моих котлет, – хохотала девушка, подавая ему свежий бульон и паровые котлеты.

Она умилялась, замечая, как он восстанавливает силы, и с удовольствием готовила обеды, заставляла Валентина есть насильно, делала ему согревающие компрессы, подавала необходимые лекарства.

Валентин Ильич пошел на поправку. Посвежел, стал меньше кашлять, температура больше не поднималась. Он терпеливо дожидался ее, хвалил борщи и супы, и даже не морщился, глотая горькие микстуры.

На шестой день участковый врач пришел на очередной осмотр и позволил больному выходить на улицу.

– Что ж, – сразу засобиралась Степанида, – слава богу, болезнь отступила. Пора и мне, как говорится, честь знать. Дел накопилось по горло. Поеду я, Валентин Ильич, домой.

– Как это – домой? А как же я? – растерянно обернулся он к ней.

– Ну, а что делать-то? – Степанида смущенно опустила глаза в пол. – Ваш доктор подтвердил, что вы уже почти здоровы. Больше моя помощь вам не нужна, на ноги я вас поставила. Поеду в общагу, а то Катя там уже стонет без меня.