Вирах вскочил и завизжал, словно божественный глас его превозмог барьеры бренной скорости звука:

– Ложь и клевета! Я требую немедленно изничтожить это отребье! Дабы прекратить поливать мое величественное имя помо…

– Шшш… – Ми Пато приложил палец к своим губам, и окуляры маски засияли, а благородный бог охватил дланями благословенными свое горло белое и в немоте зашевелил губами, неспособный разглагольствовать во имя свое.

– Слышь, хы, начальник, я это… Тут подумал, – демон хитро подмигнул Учителю, – если этой штуковине научишь, то мы тихо-мирно разойдемся, без побоев.

Ми Пато пронзил взглядом Ровалонда, а тот съежился и притих.

– Я слушаю, продолжай.

Бес громко сглотнул и продолжил:

– Так вот. Он после этого еще и сам петь начал. А со вчерашнего дня вообще не умолкал, да еще и глянь на мой дом! А подвал с бочонками?! Затопил, представляешь, начальник! Тут мои нервы и сдали.

Учитель смотрел то на Ровалонда, то на Вираха. Он думал долго, но никто ему не мешал. Приняв решение, Ми Пато вынес вердикт.

– Ты, Вирах, демонтируешь часть сооружения, а именно то, что указал в качестве раздражителей Ровалонд. Все музыкальные приборы. А затем нормализуешь микроклиматические условия здесь, в его жилище. А ты, Ровалонд, постарайся это время перетерпеть и не зашиби его, а то нам придется применить некоторые санкции. – После этих слов Гектор громко хрустнул пальцами. Учитель продолжил:

– И еще, Вирах, ты тут погоду мутишь по всему району, жители толпами жалобы шлют в столицу, давай прекращай и наводи порядок. Иначе нам придется передать твои обязанности матушке-природе. – После этих слов костяшками уже хрустнул Фицджеральд. – Когда торгуешь погодой, торгуй в пользу посевов, а не засухи. Дождик там подкинь или, наоборот, чуток присуши почву. Но не уничтожай урожай.

Ровалонд молча смотрел на шарик, а Вирах, рассерженный таким пренебрежением к его персоне, хотел было вспыхнуть злостью.

– Слышь, божок, – Ровалонд подал шар в руки Вираха, – бери и шар, и прогноз погоды. Я знаю, что ты еще тот меркантильный гаденыш, но у меня есть идея и предложение для пакта перемирия.

Вирах задумался, но принял шар.

– И вообще, у вас же может быть организован неплохой союз. Ну или разъезжайтесь, ваше соседство – крайность, которая ведет к одной из этих крайностей. В общем, это сами думайте. Но вы должны оба постараться для жития в мире.

Демон согласно закивал. Вирах вскинул голову и открыл было рот, чтобы оспорить, но гвоздь Фицджеральда, поднесенный к его глазу, тут же разрешил все неурядицы, и божество согласилось.

Повозка шла медленно. Лошадь Гектора наслаждалась утренним теплом рассвета и свежестью росы. Учитель, сидя в телеге, начищал плащ, накинув цилиндр набекрень, а Гектор придерживал вожжи. С самого рассвета Гектор расспрашивал Учителя о нем и Фицджеральде, так, чтобы убить время. После очередного типичного ответа Ми Пато наступила неловкая тишина.

Гектор тяжко вздохнул и нахмурил брови, он некоторое время размышлял, теребя вожжи в руках.

– То есть тебя не обижает, когда тебя называют чародеем, колдуном, вестником, гадом, иродом и так далее? Тебе вообще плевать на то, как тебя зовут?

– Именно, я скорее напрягусь и занервничаю, если кто-то угадает мое имя и начнет им активно пользоваться.

– А насчет вашего образа жизни? Вы вроде помогаете и спасаете, однако при всем этом нарушаете законы миров, в которые вы вмешиваетесь с благой, как ты говоришь, целью.

– Если ты про мои методы с применением изъятия некоторых стратегических объектов политических держав, то тут поспорю. Государственное законодательство – да, я нарушаю, однако морально-этические нормы соблюдаю.

– И где же мораль в воровстве?

– Смотри глубже, мой друг. – Учитель вытянул руку и начал складывать пальцы, отсчитывая факты: – Во-первых, я, воплощая свои планы публично, мотивирую державы объединиться против общей угрозы – меня. При этом, учитывая их стремление завладеть преимуществом над оппонентом, располагаю краденое в различных точках на карте. Во-вторых, я – аккуратно, конечно, – вмешиваюсь во внутригосударственные дискуссии по поводу ведения действий военной кампании и операций по спасению национального достояния. Как тогда в Диифе, когда пришлось тот памятник Барона тырить. Тяжелый, зараза, он на меня трижды падал.

– Он же девять метров высотой!

– А я почти целых два метра! И что? Не раздавил же. Так вот, тогда мне пришлось напрямую сообщить Барону, чтобы он ограничил свою агрессию в сторону, на тот момент еще обособленного, некоего западного государства. И это сработало! А статую я вернул.

– Далеко не идеальная стратегия.

Ми Пато перелез к Гектору.

– Согласен, однако действенная, и нормы морали рано или поздно возвращаются к своим хозяевам.

Учитель достал бутыль из телеги и передал Гектору. Тот, не мешкая, выдернул пробку зубами и приложился.

Около получаса они ехали молча мимо лугов и полей, мимо маленьких рощиц. На полях трудились крестьяне, на лугах – пастухи, а в рощах – все, кому было лень. Однако мир жил, и все шло своим чередом. Учитель внимательно рассматривал все, что было вокруг. Гектор же, вздыхая и отпивая из бутыли, вел лошадь.

Дорога всегда прочищает голову и как-то своеобразно направляет мысли, словно по собственной инерции.

– Почему ты выбрал вместо теплой уютной таверны дорогу?

Ми Пато крутил в руках палочку, погружаясь в раздумья.

– Тут думать легче. Знал я одного Хронолога, ни черта не умел, но со временем управлялся, как ты и Фиц, с бутылью. И он решил интереса ради пробежаться туда-сюда от начала до конца времен. Когда вернулся, не говорил ни слова, а только улыбался и периодически посмеивался. Его точно можно назвать Знающим, тем, кто смог бы спокойно разрулить все проблемы мира. Но его характер этого не позволит. Все, кто приходил к нему с вопросами, всегда получали один и тот же ответ.

Учитель замолчал и погрузился в глубокие раздумья. Гектор некоторое время не отвлекал его, однако скука и любопытство взяли свое.

– И какой же?

– Я у него ничего не спрашивал. Я не знаю.

– Отвратная погодка. – Бас Фицджеральда раздался прямо из-под скамьи возницы.

Солнце так и жарило. На небе не было ни облачка, и ни одно дуновение не тронуло листвы вдоль тракта.

Вся троица направлялась в сторону деревни, где творят лучшие сладости. Там, по словам Гектора, есть работенка, которая принесет золотишко и ему, и его гостям, а заодно они рассчитаются за помощь с бесом.

Деревушка стояла на холме. Ее расположение идеально учитывало розу ветров региона, чтобы дым и прочие запахи выветривались и не оседали где попало. Ветер уносил их на каменистые горные массивы, которые спустя столько лет карамельные осадки покрыли толстым слоем горелых сладостей.

Сама деревня выглядела очень мило. Дома были исполнены из дорогого дерева, со специфичной стилистикой под пряничные домики. Вдоль улицы располагались палисадники и маленькие ларечки со своими наборами сладостей. На западных склонах стояли кондитерские мастерские, в которых и готовили знаменитые сладости. Правда, часть из них была охвачена пожаром, и кто-то пищал оттуда о свободе и равенстве шоколадной цивилизации.