Напряженные рабочие будни изредка прерывались вестями с Земли. Родители наконец-то “оправились” от моей выходки, как выразилась мама, и готовы уговорить семью Давила все исправить, только бы я взялась за ум. Пришлось сообщить, что я счастлива и замужем, поэтому договорной брак с Давидом отменяется.

Отца не удовлетворил мой категоричный отказ, поэтому раз в несколько дней он давал о себе знать, уговаривая вернуться, и тонко намекая, что брак можно оспорить, так как в состоянии стресса я не отдавала отчета своим действиям.

То есть сумасшедшая.

А что дальше? Вернусь, меня по-быстрому выдадут замуж ради акций и земли на открытой плане, после чего мне состряпают удовлетворяющий всех диагноз, а потом я тихо мирно умру от неизвестной болезни в какой-нибудь, закрытой от чужих глаз, психушке? А предприимчивый Петр Сергеевич оперативно подсуетится и женит своего Давидика на какой-нибудь хорошей девочке, например, Элеоноре, которая будет активно поддерживать молодого горюющего вдовца. Общественность будет в экстазе.” Какая история любви! Они через столькое вместе прошли!”

И никому совершенно не будет дела до одной-единственной человеческой жизни — моей. А ведь я, вообще-то, гвоздь программы.

Тем временем земные СМИ выворачивали грязное белье Давида, все же подкараулив его с моей бывшей подругой после очередного “свидания”. Элеонора мелькала на страницах газет, кокетливо намекая на помолвку. Надеюсь так и будет, наконец от меня отстанут.

Как ни крути, Эля лучшая из возможных партия для Давида, если говорить о договорном браке. Обе семьи весьма обеспеченные, крутятся в одних и тех же кругах, да и в бизнесе будет больше плюсов, нежели в моем случае.

Чтобы не погрязнуть в ненужных мыслях, снова окунулась с головой в работу. И в один из дней случился апокалипсис. Каюсь, наивно надеялась, что это пройдет мимо меня, что они услужливо устроят это в мой заслуженный выходной, но увы.

Учения.

Началось все с сигнала тревоги, звуком чем-то напоминающим звук корабельной сирены. В обморок не упала только чудом. Уж не знаю какие умельцы подбирали звуковое сопровождение, но когда услышала этот звук, думала что все, смерть пришла. После осознания, что все еще жива, наступил животный ужас. Этот сигнал пробуждал внутри какой-то первобытный страх, хотелось куда-то бежать и прятаться.

С большим трудом взяла себя в руки, когда по громкой связи объявили, что это учебная тревога. Только это уточнение позволило сохранить связь с реальностью.

Тем временем моих распоряжений ждала кучка детей-курсантов, которых я должна была взять на себя во время учений, как и договаривались. Ребята же напротив, совсем не растерялись, выстроились, и стройным рядочком промаршировали в бункер — на инструктаже мне сказали туда уводить детей.

Выводя детей в коридор, очень переживала, что снаружи будет паника и нас просто затопчут воинственные мужчины, защищающие академию. Но нет. Ничего такого не было и в помине. Все, кого успела увидеть в коридоре за время нашего шествования, были предельно собраны, казалось, это не академия, а один живой, слаженно функционирующий организм.

В бункере оказалось еще несколько групп детей, сопровождаемых своими преподавателями.

— Внимание преподавателям! — перед нами появился ректор. — В академии с настоящего момента проводятся учения. При успешном прохождении всех препятствий, срок окончания — сутки. Дальше смотрим по ситуации. Но хочу заверить, что больше двух суток точно не задержимся здесь. Преподаватели, имеющие боевой и оперативный опыт должны направиться к курсантам, принимающим участие в учениях, и координировать работу. Не подсказывать! Не пытаться вытянуть свои группы! Иначе уволю. За учениями наблюдают первые лица планеты. Не позорим лицо академии! — и под оглушающую тишину вышел из помещения.

Я покосилась на смартфон, понимая, что связи нет.

— Связь будет отсутствовать на протяжении всех учений. — раздалось рядом.

Кто у нас такой любитель ткнуть носом в очевидные факты? Обернулась на говорившего.

Оказалось, что рядом со мной стоял мужчина средних лет. Было в нем что-то отталкивающее, что не вызывало желания стоять рядом и продолжать диалог. Хотя внешне он был привлекательным мужчиной: волосы, цвета воронова крыла, и пронзительные серые глаза, казалось, сканируют саму душу.

Решила бы, что он представитель спецслужб, если бы не объявление ректора о том, что люди с опытом военных дел должны выйти к курсантам. Значит гражданский. Но ведь одет в военную форму… Может какой-то низший чин? Да какая мне, собственно, разница?

Ушел или нет, не имеет значения.

А вот то, что застряла я здесь на сутки — очень даже.

Но мужчина решил, что сейчас самое время для знакомства:

— Уно Симонс. Преподаватель ботаники.

А, ученый значит.

— Вера Милс, финансист.

— Я знаю кто вы, следил за вами.

Кто-нибудь, скажите ему, что это звучит скорее как угроза, нежели комплимент. Решила не отвечать на такую сомнительную реплику, но этого оказалось недостаточно.

Следующие несколько часов я всеми силами пыталась избегать общества этого Уно. Мне вот что интересно, в контракте подобной информации не видела, но может где-то в правилах есть… Случайно не запрещено ли подкатывать к коллегам? Может за это его ивовым прутиком по пяткам отхлещут на плацу, а? Ну это уже невыносимо.

Напрямую не грубила, но всячески старалась уйти от диалога, а мужчина будто бы не замечал моих попыток. Интересно, он не в курсе что я замужем? Точно! Вот я глупая, нужно было ему сразу сказать, не портила бы себе вечер.

— Уно, мне очень лестно ваше внимание, но я замужем, поэтому ответить на ваши знаки внимания не могу.. — наивно похлопала глазками, глядя ему в лицо.

— А хотелось бы? — так же наивно уточнил он.

Чего? Это что за номер такой?

— Не понимаю вас.

— Хотелось бы ответить на мои знаки внимания? Я знаю, что вы замужем..

— К чему тогда весь этот разговор? Разве непонятно, что ваши намеки неуместны? — я начинала откровенно закипать.

Он сграбастал мои ладошки своими лапищами и проникновенно заглянул в глаза:

— Я знаю также, что брак у вас несчастливый. А вы так молоды и красивы… — начал он.

— И что вы предлагаете себя в роли нового мужа? — усмехнулась, выдергивая свои руки. Неприятно как, чем бы продезинфицировать…

— Ну что вы… Брак — дело святое, разрушить которое — только Судьбу прогневить… — с намеком посмотрел на меня.

Ты посмотри какой. Значит как замуж звать, так мое нынешнее замужество — почти что святой артефакт, а как предложить в постель прыгнуть, так не такой этот артефакт и святой.

Неужели я создаю впечатление девушки, которой можно предложить подобное? Или это он просто охамел окончательно? Тоже мне, дамский угодник. Смотри чтоб угодилка не отпала, если будешь и дальше так неосмотрительно приглашения раздавать.

Представила лицо мужа, если бы завела такого слащавого ученого-любовника и захихикала. Вот она — коварная женская месть. Но нет, до такого я не опущусь. Раз я выбрала стратегию общения с ними, где я в роли локомотива, несущегося на недругов и хамов, то этого и буду придерживаться.

От Уно удалось отделаться далеко не сразу, а только с появлением Кирана — заместителя ректора. Он будто почувствовал неладное, и подошел, заслонив меня от настойчивого собеседника.

— Если бы знал, что стервятники налетят, постарался бы раньше подойти. — усмехнулся, глядя на меня, сканируя состояние.

— Вам бы таблички какие-нибудь развесить, оповещающие о такой живности на территории, а то у неподготовленных людей выдержка может оказаться не так хороша. Пришибут от радости, где вы потом в разгар учебного года нового ботаника найдете?

Мужчина весело захохотал.

— Я слышал, что на Земле есть одна поговорка, она очень запомнилась мне: муж и жена — одна Сатана. Раньше не понимал как такое может быть, но вы открываете новые грани.