— Нам вообще никто ни о чем не говорит, — вставила Джиа.

— Я сказала, что результат МРТ не говорит ничего определенного. Вы сможете полчаса полежать неподвижно?

— Да, мэм, — кивнула я, чем заслужила еще один неодобрительный взгляд.

— Совершенно неподвижно. А вы — Джиа? — почему бы вам не посидеть снаружи, а я пришлю кого-нибудь за вами, когда мы закончим.

— Хорошо. Скоро увидимся, Лэйни.

— Что-то долго ее нет, — проворчала Джиа.

— Эй, я тут сижу на двадцать минут дольше, чем ты. Во время ЭЭГ она притащила сюда еще нескольких врачей, потом тебя, потом они все ушли.

— Уверена, все в порядке, Лэйни. Если б что-то было не так, тебя бы уже везли на каталке в интенсивную терапию.

Свесив ногу с кушетки, я болтала ей туда-сюда.

— Не нагнетай. Может, они вообще ничего не нашли.

— Точно, мы даже не знаем, есть ли у тебя мозги.

Я толкнула ногой стул, на котором сидела Джиа.

— Ты такая сучка, — мне не удалось сдержать смех.

Мы услышали стук в дверь, и в кабинет вошло четверо врачей. Лица у них были серьезными и лишенными всякого выражения. Все смотрели на меня. Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица.

— Что? Что вы нашли? Я умираю? Я теперь всегда буду вот так?

Посерьезнев, Джиа пододвинулась ко мне и взяла мою руку.

— Ты не умираешь, — шепнула она.

— Элена, — начала доктор Патель, — нам нужно, чтобы вы остались в больнице еще на какое-то время.

— Поче… Надолго?

Она обменялась взглядом с другим врачом.

— Это доктор Берг. Он невролог. Он бы хотел провести еще несколько тестов вашего мозга.

— Что не так с ее мозгом? — спросила Джиа с отчетливо различимой злостью в голосе.

Доктор Берг сел на другой стул и подкатился поближе к кушетке. Он изучал меня так внимательно, что мне стало не по себе. Будто он думал, что я пытаюсь провернуть какой-то трюк.

— Если быть честным, мисс Ортега, мы не можем понять или объяснить то, что с вами происходит.

— Что показало обследование? — спросила я.

Прежде чем ответить, он оглянулся на другого врача и получил утвердительный кивок.

— ЭЭГ показало минимальную активность мозга.

Я отодвинулась подальше от изучающего взгляда врача.

— Как это возможно? Я по большей части нормально себя чувствую. Хожу и разговариваю.

— Именно это и сбивает с толку, честно говоря, — вмешалась доктор Патель. — Помните, как я просила вас пройтись по кабинету во время обследования? Как я ущипнула вас? Как вы читали и пересказывали отрывки текста? Обычно мы не просим этого делать во время ЭЭГ.

— Ну, и каковы результаты? — спросила Джиа.

— Неопределенные, — скрестив руки на груди, ответил доктор Берг. — Мозговая деятельность почти отсутствует.

— Это значит, что я… функционально мертва или типа того?

— Нет, о, нет, мисс Ортега. Вы очень даже живы. Мы вызвали специалиста из Бельгии, он должен прилететь послезавтра.

— Из Бельгии? — я соскочила с кровати и начала натягивать обувь. — Это звучит очень дорого. Идем, Джиа, мы уходим.

— Элена…

— Мисс Ортега, пожалуйста, умоляю вас…

— Нет. Назначьте этот прием после 14 января. Тогда у меня будет страховка.

— Но…

— Джиа, ИДЕМ.

Они пытались помешать нам покинуть кабинет, крыло, этаж, даже спустились за нами в вестибюль. Доктор Патель шла за нами до парковки, но я отказалась остановиться или даже выслушать, что она хотела сказать.

Мы забрались в машину и захлопнули двери.

— Увези меня отсюда, — пробормотала я, и Джиа тронула машину с места.

Мы выехали с парковки, и только когда доктор Патель исчезла из зеркала заднего вида, я снова заговорила:

— Всего этого не было. Серьезно, Джиа, когда сегодня мы пойдем отмечать день рождения Уайатта к маме с папой, пожалуйста, не поднимай эту тему.

— День рождения Уайатта?

— Прошу тебя, я не желаю обсуждать с ними все это, я просто хочу обычный ужин. Хорошо?

— Хорошо, но, Лэйни, день рождения Уайатта был в июле.

Я ошарашенно уставилась на нее.

— В июле? Джиа, день рождения Уайатта был вчера. Я тебе звонила и пела для него. Ты стояла рядом с ним и потешалась над моим пением, когда мы созванивались!

Кровь отхлынула от лица Джиа, костяшки пальцев на руле побелели.

— Это было несколько месяцев назад, Лэйни.

— Что? НЕТ! Вчера был день рождения Уайатта. Я точно знаю.

— Уайатт родился 17 июля. Не в ноябре. Ты знаешь это…

— Ты ошибаешься. Ты меня наебываешь. Все пытаются меня наебать.

Джиа оторвала взгляд от дороги и, нахмурившись, посмотрела не меня.

— Я не пытаюсь тебя «наебать», и я не ошибаюсь. Думаю, я знаю, когда родился мой собственный сын.

— Я прямо сейчас позвоню Мэтту.

— Мэтт знает, когда у Уайатта день рождения!

— И я знаю! 17 июля!

В машине стало тихо, Джиа дала мне сообразить, что я только что сказала.

— О, боже мой. Сейчас ноябрь. Его день рождения… Что со мной происходит, Джиа?

Побледневшая Джиа посмотрела на меня.

— Не знаю, Лэйни, но мне страшно.

— Мне тоже, — выдохнула я.

— Тебе и правда нужно выяснить это.

— Мне нужно выяснить это? — в недоумении переспросила я.

— Тебе нужно вспомнить, — кивнула она самой себе.

— Вспомнить что?

— Все. Лэйни… время идет.

Мои глаза наполнились слезами.

— Ну думаю, что я вообще понимаю, что это значит.

Джиа крепче сжала руль и посмотрела в лобовое стекло.

— Ты должна попробовать, Лэйни.

— О боже, — я уронила голову на руки.

Что со мной происходит? Блядь.

— Господи, Элена, притормози, еды на всех хватит.

— Никогда не видел, чтоб кто-то так быстро ел. Мне кажется, она под чем-то, — добавил папа, бросив на маму многозначительный взгляд.

Я отложила вилку и бросила взгляд на тарелки остальных. Боже мой, они ели со скоростью улиток. Мне бы пора уже привыкнуть к этому замедленному миру, но черт возьми, каждый раз он напоминает о себе.

— Я не под чем-то, просто… — я посмотрела на Джиа, и она слегка пожала плечами, предоставив мне отдуваться самой, — проголодалась.

— Мэтт, ты что, совсем мою дочь не кормил? — засмеялся папа.

Мэтт, который за ночь не проронил ни слова, замер с вилкой на полпути ко рту.

— Э…

— Оставь его в покое, пап, Лэйни в порядке, — закатила глаза Джиа.

— Они и разговаривает быстро. Мне начинает казаться, что она на порошке.

— Теперь они называют его просто коксом, Кармен, — сказал папа и подмигнул ей.

— Господи! — огрызнулась я. — Я не на кокаине.

— Свадебный мандраж? — спросила мама, подлила вина себе в бокал и поставила его прядом с моей тарелкой. — Знаешь, что-то такое должно помочь.

— У меня абсолютно точно не свадебный мандраж. Мы с Мэттом с нетерпением ждем свадьбы, — я глянула на своего жениха, который наблюдал, как Джиа пытается спрятать спаржу в своем картофельном пюре. — Мэтт!

Он быстро посмотрел на меня.

— Никакого свадебного мандража. Все просто прекрасно.

— Как дела с украшениями? И свадебными сувенирами? — спросила мама.

— Все отлично, Кармен, — отозвался Мэтт. — Эй! Большой парень, перестань подкармливать собаку.

— О, боже, Уайатт, серьезно? — Джиа вскочила с места чтоб пресечь попытки ее сына скормить свою спаржу Батчеру, доберману моего отца.

— По крайней мере старайся делать это незаметно, — шепнула она ему.

— Я ее не люблю, — заныл Уайатт.

— Я тоже, — сказала я ему. — Может, мы уговорим бабулю в следующий раз приготовить тосканский суп.

— Тосканский суп, с чего это ты его захотела? — рассмеялась мама. — Ты не переносишь острое.

Я, нахмурившись, посмотрела на нее.

— О чем ты, это мое любимое блюдо.

— Помнится мне, это любимое блюдо твоей сестры.

— Что? — фыркнула я.