– О, Рэй, марсианин!

Черноволосый, причмокивая, приложился к бутыл-ке и хихикая, ткнул оттопыренным пальцем в гостя.

– Том, у тебя от недопития или перепития галики образовались, – рыжий грубо вырвал бутылку и, за-прокинув голову, сделал несколько жадных глотков, а затем немигающим рыбьим взглядом уставился на Серова.

– Ты кто? Мы тебя не звали. Ты его не звал, Томик? Нет? А чего он тогда припёрся?

– Парни, – миролюбиво произнёс Игорь, – ну разве гостей так встречают?

– Встречают! Вы на днях нас тоже не очень ласково встретили, – зло процедил рыжий и тут же осклабился в пьяной ухмылке, – но раз притопал сюда, проходи, может себе подружку среди нас найдёшь, а может, сам подружкой станешь…

И оба захихикали, оценивающе и бесцеремонно разглядывая русского.

Рыжий широким жестом, едва не угодив бутылкой зазевавшемуся напарнику в глаз, показал Серову на вторую дверь «предбанника». За ней начинался широкий и длинный коридор, в котором слева и спра-ва находились двери с небольшими табличками на полотнищах и крупными, золотистого цвета номерами.

– Парни, я приехал сюда, чтобы встретиться с ва-шим директором Майклом Бушем.

Игорь брезгливо отвёл глаза от руки черноволо-сого, проворно оттопыривающего трико на ягодицах рыжего. Рэй загоготал и вдруг резко и, наверное, больно ударил по руке чернявого.

– Да подожди ты с этим!

И развернувшись, посмотрел почти трезвым взглядом в глаза гостю. Том обиженно сложил губы дудочкой, нырнул в третью от них дверь, не забыв при этом ловко выхватить у Рэя бутылку.

– Ты чешешь по-английски лучше меня! Но ты ведь русский?

– Ну не марсианин же.

– И что за дела тебя привели в наш вертеп?

– Я же сказал, что мне нужно срочно встретиться и переговорить с Бушем.

Рэй пренебрежительно хмыкнул и исподлобья посмотрел на Игоря.

– Он пока… не в форме. Но если ты приедешь завтра, а лучше послезавтра, то может и застанешь его в рабочем состоянии. Впрочем, может и не застанешь. Мы тут как-то говорили, что нужно было бы ещё раз съездить в гости к вам или китаёзам.

Он пьяно икнул и толстой пятернёй провёл несколь-ко раз по ежику волос.

– Правда, мы пока не решили к кому ехать раньше. У нас, мой бэби, – он пьяно икнул,– с выпивкой всё о-кей, а вот ням-ням и кусь-кусь почти не осталось.

Серов с ответом не задержался:

– Вот об этом я как раз и хотел поговорить с твоим шефом, ну и попутно ещё кое о чём.

– Ух ты, деловой какой, – рыжие брови янки попол-зли вверх, – у тебя в этом аду, в этой безнадёге, в которую мы все попали, оказывается, есть и другие темы для обсуждения?! Вы русские все такие психи?

Он вдруг сорвался на истерический крик. Лицо его ещё больше побагровело, с мокрых губ срывалась слюна, правая щека начала дёргаться в нервном тике.

– Нам всем тут крышка! Понимаешь ты, раша? И нам, и вам. А ты о каких-то переговорах лопочешь? Хоть болтай, хоть не болтай – мы уже ходячие трупы. Слышишь ты, трупы!!

Он сделал конвульсивное движение ладонью, как бы обхватывая горлышко бутылки и, чертыхнувшись, тяжело пошатываясь, затопал к двери, за которой только что скрылся чернявый. Открыв дверь, он зло сплюнул на пол.

– Да пошли вы все!

Дверь за ним захлопнулась и Серов, шагая по ко-ридору, стал заглядывать в каждую из них по правой стороне, намереваясь на обратном пути заняться другой стороной коридора. Трезвым или пьяным, но Буша нужно было найти. В конце-концов на Луне соотечественников Буша было намного больше, чем русских.

Первая дверь оказалась закрытой. У второй дверная ручка была вырвана с корнем. Игорь заглянул внутрь. Это было явно не жилое помещение и директору здесь делать было нечего. Такие люди любят комфорт, даже находясь одной ногой в аду. Он уже собирался прикрыть дверь, но какое-то не-уловимое движение в дальнем конце помещения заставило его насторожиться.

– Есть тут кто-нибудь? – произнёс он по-английски. Ответа не последовало. Но в тусклом свете двух синих светильников дежурного освещения ему снова почудилось движение. Он спонтанно повторил свой вопрос на русском. И тут же над громоздким низким шкафом в дальнем конце помещения показалась взлохмаченная женская голова. Следом за ней показались руки, сжимающие рукоятку пистолета. Зрачок дула нацелился прямо в грудь Серову.

– Десантный «премиум», – тут же определил тип пистолета Игорь и поднял свои руки, показывая, что в его руках оружия нет.

Мисс… или миссис, опустите, пожалуйста, свой пистолет, а то он иногда имеет привычку стрелять.

На лице женщины появилось подобие улыбки, но пистолет она не опустила.

– Откуда я знаю, кто вы и зачем пришли. Может вы с ними заодно, – и она с вызовом кивнула в сторону двери, – по мою душу уже приходили трое, пришлось одному из них ногу прострелить, чтоб отвязались.

– Я тут сам по себе и как истинный джентельмен представляюсь первым. Меня зовут Игорь Серов. Я с русской станции. Ищу вашего директора, с которым наш директор не может переговорить который день по причине беспросветного пьянства вашего шефа. Вас не слишком затруднит моя просьба объяснить мне, где он находится?

Нарочитая витиеватость речи русского была оценена по достоинству. На её лице вновь появилась улыбка, но когда Серов, прикрыв за собой дверь, зашёл в помещение, улыбка мигом исчезла. Женщина со злостью сдунула с глаз непокорный локон.

– Не подходите, иначе я выстрелю. Эта скотина Буш уже три дня в своём стойле. Жрёт виски и тискает дурочку Катрин, нашу медичку. Так что у него и сегодня явно не приёмный день, – она скосила глаза на потемневшие иллюминаторы купола, – точнее, ночь.

– Жаль, – вздохнул Серов, – время не терпит, а нам уже который день не удаётся переговорить с вашим шефом, по вопросу, представляющему для нас общий интерес.

– Не вовремя вы с этим пожаловали, – женщина то ли устав держать на весу тяжёлый для неё пистолет, то ли убаюканная спокойным, «джентельменским» тоном незнакомца, опустила наконец руки с пистолетом на матовую поверхность шкафа и склонила голову набок, прижавшись щекой к руке и не выпуская Серова из вида, – все словно сошли с ума, а самый главный сумасшедший – это наш Буш. Пьют дни напролёт, дерутся, трахаются друг с другом. Из женщин на станции только я и Кэт. Ну, она сразу досталась директору, а меня… меня….

Она всхлипнула и тут же дёрнула дулом, давая понять, что в случае чего пальнёт не задумываясь.

– Когда-то наш первый и пока последний черноко-жий президент узаконил браки геев и лесбиянок. Теперь мы пожинаем плоды того, что он узаконил. На станции человек пять нормальной ориентации, остальные гомики. По мне уже очередь разыграли кто и когда со мной переспит. Я вырвалась, пока они собачились между собой, выхватила пистолет у Дика и успела заскочить сюда. Да я их быстро охладила, прострелив ногу Ярсу и пообещав, что следующему, кто приблизится ко мне, отстрелю яйца. Я здесь уже третий день. Пить хочу, сил нет. Есть тоже, но больше всего пить.

На исхудалом, чуть продолговатом лице наполо-вину скрытому локонами светлых волос горели огромные, источающие боль и тоску глаза, над кото-рыми в скорбном изломе застыли чёрные брови.

Игорь завертел головой, оглядываясь вокруг.

– Нет, нет, здесь помещение для ремонта скафан-дров и снаряжения. В пятом помещении, считая от этого, слева по коридору есть бойлерная, вода там…

Когда Серов вернулся назад, женщины он не увидел. Вытянув кружку с водой вперёд, он тихо приблизился к шкафу и заглянул за него.

Даже с небольшого расстояния он смог рассмот-реть только всклокоченную фурию без возраста. Сейчас же, наклонившись над ней он понял, что перед ним, по сути, ещё девчонка, совсем молоденькая девушка. Она, согнув колени, полусидела-полулежала, уткнувшись головой в холодный металлический бок шкафа. Руки, сжимающие пистолет были безвольно опущены на бёдра.

Игорь обошёл ящик, присел на корточки и осторож-но коснулся её потрескавшихся губ холодным краем пластикового стаканчика. Как только первые капли воды попали ей в рот, она, ещё не открыв толком глаза, выпустила из рук осточертевший пистолет и, обхватив ладонями стаканчик стала жадно, со стоном глотать эту удивительно вкусную, прохладную живительную влагу, которую она не пила целую вечность.