— Так значит… Бог создал это место? — спросил я, с трудом воспринимая столь обильный поток информации.

Дэнни отхаркался на пол.

— Ну разумеется. Когда-то давно. Но он потерял контроль над фермой, оставив Свинью за главного.

— Свинью? — вопросительным тоном проскулил я, не зная, действительно ли мне хотелось услышать ответ.

Дэнни озлобленно поднял руку:

— Может, ты дашь мне, блядь, закончить? Бог создал это место целую вечность тому назад, поставил Свинью за главного, а затем забыл о ферме на некоторое время. Когда же он вернулся, Свинья решила использовать новые силы, чтобы создать свой собственный мирок. Всё то, что тебя окружает — последствия этого эксперимента. Чёрная ферма раньше была куда более приятным местечком, но Свинья хотела всё изменить. Хотела воплотить собственное видение мира. Помнишь тех людей? Это плоды попыток Свиньи создать нормально функционирующую жизнь. Вместо того чтобы во всём копировать обитателей Земли Божьей, они преисполнены лишь греха и ненависти. Для них здесь полная свобода и безнаказанность. Это место — хаос во плоти. Чёрная ферма — это цирк уродов и чудовищ. И ты здесь навечно.

Я сходил с ума от ужаса. Нет. Нет, это не мог быть мой конец. Я не мог в это поверить. Это не могло быть взаправду! Я был уверен, что проснусь и пойму, что это был лишь страшный сон!

Дэнни приблизился и легонько похлопал меня по лицу:

— Эй, эй, не истери. Я ещё не закончил.

Я поднял наполненные слезами глаза, и мы встретились взглядами.

Дэнни улыбнулся:

— Ты всегда можешь покормить Свинью.

Воздух со свистом вырвался у меня из груди:

— Ч-что это значит?

Дэнни развёл руками:

— Это просто. Покорми Свинью, и у тебя появится шанс вернуться к жизни.

— А ч-что произойдёт, если я не в-вернусь к жизни?

— Ты попадёшь в ад. Это как бросить жребий. Останься с нами или покорми Свинью. Если решишь остаться, я тебя отпущу… вон туда, — он указал на дверь. — Но я тебя уверяю… то, что ждёт тебя в конце коридора… в общем… скажем так: в аду не намного хуже.

Я сглотнул, пытаясь переварить услышанное. Почему бы и не покормить Свинью? Что бы это ни значило. Раз у меня была хоть какая-то надежда, я был готов пойти на что угодно. Провести вечность тут, на Чёрной ферме, попасть в ад или… покормить Свинью? Я готов был сделать всё возможное, чтобы вернуться назад. На фоне этого кошмара мои жизненные проблемы ничего не значили.

Дэнни поднял руку, не дожидаясь моего ответа:

— Я дам тебе хорошенько всё обдумать. Вернусь чуть позже.

— Я хочу покормить Свинью! — прокричал я, не желая больше ни секунды провести в этой ужасной комнате.

Из коридора был слышен крик женщины, то и дело усиливавшийся, когда нечто мясистое ритмично ударялось о неё. Дышать стало трудно, и у меня в один момент пересохло в горле. Дэнни услышал звуки и улыбнулся.

— Звучит не очень, правда? — мягко проговорил он. Женщина продолжала визжать в агонии. Что-то всё ещё ударялось о неё, и моё воображение тут же принялось рисовать жуткие картины.

— Пожалуйста, — просипел я, будучи не в силах вздохнуть, — просто… дайте мне покормить Свинью. Я не хочу больше здесь находиться.

Дэнни отвернулся:

— Я скоро приду. Наслаждайся одиночеством. Хорошенько подумай, взвесь все «за» и «против». И помни… ты сам себя сюда привёл.

И он ушёл, оставив меня в тускло освещённой комнате.

По моему лицу обильно стекали слёзы.

Женщина не прекращала кричать в течение нескольких часов.

В определённый момент мне удалось наполовину заснуть. Тёплый свет лампы убаюкал меня, и мои глаза медленно закрылись. Всё тело отдавало тупой болью. Жажда сковывала горло, словно пламенное кольцо. Губы совсем иссохли. В голове, точно барабан, пульсировала кровь. Комната то размывалась, то вновь входила в фокус, а в мыслях отдавались жуткие, ни на мгновение не утихавшие звуки из коридора.

Я был погружён в себя и не заметил, как нечто заползло в комнату. И тут я почувствовал резкий укол в большой палец ноги. Страшная боль пронзила мои оголённые ступни, я вскрикнул и попытался пошевелиться, что мне, конечно, не удалось.

Я поморгал глазами, привыкая к приглушённому свету лампы. Почувствовал, как меж пальцев ног тонкими струйками потекла кровь. Я бросил взгляд на ступни и увидел источник этой боли.

Снизу на меня глядел безрукий человек. Его ноги были связаны колючей проволокой, и для передвижения он извивался на манер червя. Голова несчастного была покрыта струпьями и синяками. Его опухшие глаза были широко открыты, а веки отсутствовали вовсе. Он уставился на меня голодным взглядом. Зубов у него не было: на их месте находились длинные шурупы, неровным рядом торчавшие из его окровавленных дёсен.

Его шею опоясывала цепь. Взглядом я пробежался по её продолжению, которое тянулось до дверного проёма. Конец цепи был в руках у высокого, совершенно нагого мужчины. Его дряблое и безволосое тело было покрыто струпьями, точно как тело его «питомца». Голову этого человека покрывал мешок, и единственной видимой частью лица был единственный красный глаз, уставленный на меня из небрежно прорезанного отверстия в мешке.

Вдруг он схватился за свой возбуждённый член и начал тяжело и грузно дышать. И когда безрукий инвалид шевельнулся в мою сторону, его хозяин начал мастурбировать. В мою ногу вновь вонзились шурупы, и я издал душераздирающий крик. Мои страдания, казалось, лишь пуще возбуждали голого человека.

— Отвали! Прекрати! — в ужасе визжал я. Я пнул безрукого, всеми силами пытаясь избежать очередного укуса острыми железными шурупами. Я ударил его по голове своей пяткой, и он с воплем ударился лицом о пол.

Наблюдавший издал протяжный стон, полный наслаждения, и я отвернулся. На пол прыснула чёрная струя. Послышался звон цепей, и я повернулся назад. Они покидали комнату. Высокий человек тащил безрукого за ошейник. Я обратил взгляд на то место, куда он извергнул своё семя, и увидел лужу из мёртвых муравьёв. Меня обильно вырвало прямо на себя.

— ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА! — кричал я, чувствуя, как очередные комки рвоты продвигались по пищеводу. — Я НЕ ДОЛЖЕН ЗДЕСЬ НАХОДИТЬСЯ!

Было слышно, как те двое медленно удалялись по коридору: лязг цепей вперемежку со звуками плоти, влекомой по бетонному полу. Я вновь закричал, при этом осознавая, что мне всё равно никто не поможет. Я выхаркал смесь из мокроты и рвоты на пол, избавляясь от першения во рту. А затем заставил себя успокоиться. Это было непросто.

Через некоторое время послышались чьи-то шаги. Я сидел в полном затишье и упокоении, мой разум был словно белое полотно, окрашенное чернотой отчаяния. Но звук вывел меня из транса. В руках ужасно ныли мышцы оттого, что они так долго оставались связанными, и я начал активно ими шевелить, мысленно приготовившись лицезреть очередной кошмар, что собирался вот-вот показаться в комнате.

Шаги приблизились, и в дверь вошла женщина. Она остановилась в дверном проёме и посмотрела прямо на меня. У неё отсутствовал один глаз: на его месте зияла дыра. Её волосы были сплетены в небрежную косу, походившую на птичье гнездо. Кожа у моей гостьи была бледной, а одета она была в изношенное тряпьё. Я не смог определить её возраст, хотя единственный здоровый глаз выдавал в ней зрелость.

— Ещё думаешь? — спросила она хриплым голосом.

— Что?

Она подступила на шаг ближе:

— Ты сейчас думаешь, кормить Свинью или нет?

Я бросил на неё настороженный взгляд:

— Ага… думаю. А ты кто? Что тебе нужно?

— Я когда-то была на твоём месте. Решала свою судьбу. Не могла поверить в происходившее… в то, что происходило после моей смерти. Меня этому не учили… религия не рассказывала об этом месте.

Я вновь попытался расшатать свои «кандалы» перед тем, как спросить:

— Ты тоже себя убила? И ты тоже настоящий человек, как я? Не как те… твари?

Она хмыкнула:

— Обижаешь, — она тронула то место, где раньше находился глаз. — Хотя я понимаю твою настороженность. Да, я самоубийца. Я здесь уже очень, очень давно. Но таков был мой выбор. Я решила испытать судьбу и осталась тут.