Лоренцо мрачно усмехается.

— Нет. Совсем не как он. Альфио Альтьере был выскочкой, сыном мафиози, не имевшим никакого права называть себя доном, который захватил свою территорию насилием и безуспешно пытался удержать ее с помощью удивительно глупых средств. Вам, моя дорогая, повезло, что вы не попали под перекрестный огонь. Если бы вы решили заглянуть в его особняк двумя днями раньше… — Он пожимает плечами. — Возможно, для вас все сложилось бы иначе.

По моему позвоночнику пробегает холодный озноб. Я знала, что Альфио был опасным человеком, который вел опасную жизнь, но никогда не слышала, чтобы об этом говорили так прямо. Это суровое напоминание, и я только что предложила себя очень похожему человеку. Человеку, который говорит, что хочет дать мне работу другого рода.

— Моя семья была мафией на протяжении многих поколений, — спокойно говорит Лоренцо. В его голосе звучит нотка гордости. Значит, его семья имеет для него какое-то значение. Интересно, смогу ли я использовать это в своих интересах? — А недавно у нас расширился бизнес. Это может принести пользу нам обоим, если вы готовы помочь в этом.

— В чем именно? — Мое сердцебиение учащается, быстро бьется в груди. Что бы он ни собирался от меня потребовать, я сомневаюсь, что это будет законно.

— Один из наших бизнесов связан с продажей наркотиков для вечеринок. — Лоренцо слегка откинулся в кресле, спокойно глядя на меня. — МДМА, экстази и тому подобное.

— Это незаконно. — Это нелепость, учитывая наши отношения друг с другом до сих пор, но слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить.

Рот Лоренцо искривляется.

— Как и убийство, на которое вы уже нарвались. Думаю, торговля сексом за деньги — тоже.

Он прав. Я прикусываю губу.

— Так вы… что? Хотите, чтобы я продавала для вас наркотики?

— Проще говоря, да. Ты работаешь в "Бутоне розы". Наши наркотики уже переправляются через множество других клубов, но у меня пока нет человека, работающего внутри такого заведения.

Что-то в его словах задело, совсем чуть-чуть.

— Дерьмовый стрип-клуб, вы имеете в виду.

— Я не собирался заходить так далеко. — Его голос ровный, спокойный, похоже, после моего предложения он вновь обрел самообладание. Дьявольское любопытство овладевает мной, и мне хочется увидеть его, узнать, возбужден ли он еще. Не прячет ли он свое желание за этим тщательно скрываемым лицом и шелковистым тоном голоса. — Но да, мисс Илени. Если вы согласны, я принесу вам товар, когда вы придете на следующую смену. Вы будете отвечать за его перемещение. Когда продадите его, принесете мне деньги, и я отдам вам вашу долю. Вы получите пятнадцать процентов от прибыли.

Мой пульс учащается, голова начинает кружиться. В каком-то смысле это хуже, чем то, что я предлагала раньше. Лоренцо не ошибается, что проституция технически незаконна, но, если только он сам не захочет сдаться за эту сделку, вероятность того, что меня когда-нибудь поймают, была практически нулевой. Шансы попасться на продаже запрещенных наркотиков гораздо выше.

Но у меня нет выбора. Прибыль будет хорошей. И мне не придется трахаться с кем-то, чтобы оплатить счета.

— Двадцать процентов, — ровно говорю я ему, встречая его взгляд. — И у меня есть вещи, о которых я должна позаботиться сейчас. Я не могу позволить себе ждать, пока вся первая партия будет продана. Мне нужен аванс за первую партию.

Лоренцо поднимает бровь. Пожалуйста, отчаянно думаю я, надеясь, что он не заставит меня умолять. Я так чертовски устала умолять.

Но это не будет стоить того, если все рухнет до того, как я увижу свой первый платеж.

Что бы он ни увидел на моем лице, он сдается.

— Двадцать процентов, — соглашается он. — Брат, конечно, за это с меня шкуру сдерет, но…

Я не спрашиваю его, чем заканчивается это предложение. Может быть, это чувство вины, что он желает меня, хотя у него явно есть моральные устои против того, чтобы принять мое первое предложение. Может быть, он неравнодушен к дамам, попавшим в беду, — как бы мне ни хотелось думать о себе в таких терминах.

— Что касается аванса… — Лоренцо делает паузу, явно производя какие-то расчеты в голове. — Этого должно хватить. — Он тянется вниз, открывает ящик стола, и я слышу шорох. Мгновение спустя он протягивает мне тонкую пачку банкнот — все пятидесятки. Восемь штук.

Для начала четыреста долларов. Достаточно, чтобы оплатить коммунальные услуги. Облегчение охватывает меня, заставляя забыть об опасности, на которую я только что согласилась.

— Они чистые? — Спрашиваю я, потянувшись за деньгами.

Лоренцо усмехается, как будто этот вопрос его забавляет.

— Вы можете положить их на депозит без каких-либо проблем.

Я киваю, сглатывая, и кладу деньги в сумочку. Мое сердцебиение ничуть не замедлилось.

— Я работаю сегодня вечером, — тихо говорю я, и Лоренцо кивает.

— Тогда я привезу вам товар сегодня вечером.

В его взгляде что-то мерцает, и я слишком хорошо знаю мужчин, чтобы не понять этого. Он представляет себе, что видит меня в клубе, в нижнем белье, накрашенную и ухоженную, чтобы вызвать вожделение у окружающих. Он представляет, как я танцую.

И ему нравится эта мысль.

Тепло снова разливается по моему животу, вьется по венам, спускается по бедрам, по ребрам, поднимается к горлу. Я чувствую незнакомую пульсацию желания, очень похожую на ту, что я ощутила, когда Лоренцо прижал меня к стене в особняке Альфио, прежде чем я узнала, кто он такой.

Это опасно. Этот человек опасен.

Но у меня нет выбора.

— Увидимся вечером. — Я быстро встаю, борясь с искушением бросить взгляд на стол и попытаться увидеть, что он все еще тверд. Он, несомненно, поймает меня, и это смутит нас обоих.

Но ответ на мой вопрос прозвучал сразу же, как только я вышла из кабинета, закрыв за собой дверь.

Я замираю на мгновение, пытаясь собраться с мыслями, и слышу резкий вдох изнутри. Раздается металлический звук — лязг пряжки ремня и звук застежки-молнии, а затем я слышу низкий, приглушенный стон, когда до моих ушей смутно доносится звук встречи плоти с плотью.

От желания, пронзающего меня, слабеют колени.

Я никогда бы не подумала, что слышать, как мужчина доставляет себе удовольствие, может меня возбудить. Бывало, Альфио заставлял меня смотреть на него, хотя я никогда не хотела этого. Это никогда не возбуждало меня. Но это…

Это из-за меня. Нет причин думать иначе. Я вспоминаю толстую линию члена Лоренцо, жестко выделяющуюся на фоне брюк, когда он провел большим пальцем между моих губ, и понимаю, что на протяжении всего этого разговора он едва сдерживал свое желание.

Я прислоняюсь спиной к стене, внезапно ощущая, что мне трудно дышать. Я все еще слышу приглушенные звуки изнутри, и у меня внезапно возникает дикое желание открыть дверь и войти в его кабинет, застать его за этим занятием. Пройти по другую сторону его стола и обхватить рукой его толстый член, обхватить его губами и услышать, как он так стонет для меня.

Я так давно никого не хотела. С тех пор как секс стал хоть немного связан с удовольствием, а не с необходимостью выживать. Много лет назад был один из мужчин артистов балета, несколько раз я цепляла его на вечеринках. Но все это померкло, и долгое время никого не было.

Потом в моей жизни появился Альфио, и секс приобрел другой вкус. Который я очень хочу забыть.

До моих ушей доносится еще один низкий, приглушенный стон, как будто Лоренцо отчаянно пытается не шуметь, но ему это едва удается. Желание увидеть, как он кончает, попробовать его на вкус, захлестывает меня, и я начинаю тянуться к ручке на краткий, безрассудный миг.

И тут же останавливаю себя.

Он уже отказал мне. И не раз. Если он откажет мне снова, я могу потерять и другое предложение, которое он мне сделал. И тогда… Я не могу сделать выбор ради собственного удовольствия. Все мои решения сейчас сводятся к выживанию.

Изнутри доносится вздох, человек стискивает зубы, задыхаясь. Я закрываю глаза, сердце колотится. Он кончает прямо сейчас, его рука обхватывает член, думая обо мне. Я чувствую ответную пульсацию между ног, боль, распространяющуюся по мне, представляя, как Лоренцо лихорадочно гладит себя, сперма растекается по его пальцам, когда он притворяется, что это моя рука, мой рот вместо него.