Мы с Кицуне, Пятницей и аватарами моих Больших синтетов вошли в башню, где нас встретила охрана в виде прямоходящих ящерц-монстриков с рудиментами крыльев. Они были вооружены устрашающего вида кончарами, но против наших бластеров и палашей это не играло. На одном из верхних этажей мы нашли закрытую железную дверь всю в бороздах от клювов и когтей местных птичек, я вскрыл ее бластером и оказались мы в помещении как две капли воды похожем на Центральный пост «Челна», только побольше размерами и более насыщеный приборами. В шести креслах сидели мумии очень красивых людей, трех мужчин и трех женщин, с белыми волосами и острыми ушами эльфов. Буремир вмиг все опространствил и сообщил, что это эльфийская ветвь демиургов исчезнувшая тысячу лет назад во время вызванного ими самими катаклизма, уничтожившего их Мир. Эльфы экспериментировали с порталами и вот и доэкспериментировались. Это видимо часть лаборатории вырванная катаклизмом и заброшенная сюда, но открывшая тут портал в неведомый мир, откуда и прорвались птицы убийцы. Любой портал имел обязательно заложенный в него модуль дежурного схлопывания, так что Птичья башня с куском лаборатории переместилась сначала в мир птиц, а потом и сюда. Птицы успели залететь в Элладу определенным количеством, после чего портал автоматически схлопнулся. А эльфы судя по всему уничтожили часть оборудования и исходя из того, что у всех мумий бли в руках каменные бутылочки, покончили с собой. Немного подумав, я решил уничтожить и эту башню и все гнездовища птиц, и выжег все магическим огнем, такая опция проснулась во мне буквально сегодня. А Минотавра, по его просьбе, я оставил тут наместником Стимфалы, причем в его натуральном виде, и как мне потом доложили, Минотавр сильно сдружился с Медузой…

А Владимирское княжество теперь состояло собственно из метрополии — Острова Черного замка, забережных земель, вассальных территорий-княжества Шелкопряд и Цветочного баронства, Дарского княжества, Смолянского княжества, баронства Зальтц, княжества Вюрст, княжества Валькирия и двух его вассалов, баронства Вюрст, анклава Медхенциммер, Союзных кочевых территорий, Нового Рима, боярства Золотой башни, Старого Владимирско-Волжского княжества и вновь приобретенного острова Стимфала

*Рассказ «По Личному Указанию Товарища Сталина… Или Баллада о тяжелом пулемете» см. в отдельной главе

Глава 61

По Личному Указанию Товарища Сталина… Или Баллада о тяжелом пулемете

1975 год. Где то между Сибирью и Дальним Востоком.

Мы сидели в привокзальном ресторане города Энска, что на Великой Сибирской Магистрали и ждали свой поезд. Мы ехали из командировки и теперь что бы попасть в Москву, нам нужно было проехать пару другую перегонов до аэродрома. В меню ресторана помимо дежурных блюд было к нашему радостному изумлению пять сортов сыра и несколько сортов кавказских вин, включая: Хванчкару, Киндзмараули, Цинандали, и Карданахи.

Местное население эти напитки не уважало и поэтому они были тут в свободном доступе. Учитывая непривычно жаркое для этих мест лето и предприимчивость Тарасюка и Акима, изыскавших кур и склонивших ресторанного Шефа их для нас пожарить, стол получился более чем… Жареные куры, желтые и янтарные лепестки сыра, зелень и лес бутылок. Что еще надо уставшему солдату, тем более когда он в штатском и на отдыхе. В ресторане было пусто и поэтому мы сразу обратили внимание на мужичка за пятьдесят, который не смотря на близость к обеденному времени, пребывал в тяжком похмелье. Судя по представшей перед нами интермедии, когда он прихрамывая барражировал возле вожделенной стойки, в ресторанном буфете его хорошо знали, но увы все виды кредитов были давно исчерпаны. И тут в процессе бурной жестикуляции пиджак его распахнулся и на рубашке что-то блеснуло.

Я приглянулся и не поверил своим глазам… Это был ОРДЕН СВОБОДЫ И НЕЗАВИСИМОСТИ КНДР. Мы подозвали странного ветерана к своему столу, уважительно утолили его жажду и уловив на его лице благорастворение задали главный вопрос, за что мол ордена-то такие экзотические дают?

— «За Перышко» —, почти нежно ответил ветеран… и вежливо испросив на такой случай водки, начал свой рассказ.

Баллада о тяжелом пулемете

1950 год Корея. Наджин

Ехали мы как-то, помогать братскому Корейскому народу отбиваться от империалистических агрессоров. В группе было пятнадцать человек: Десять мастеров с заводского полигона, включая меня, Начальник, Зам по политчасти, двое военпредов и товарищ сами понимаете откуда. Ехали на поезде от самого Новосибирска и хотя было нам всем строго на строго приказано, что мол спиртного ни-ни! Но у нас сами понимаете было, а когда кончалось, то Русский мастеровой всегда чего-нибудь изыщет, тем более солдатский телеграф сообщил, что в Наджине будем пересаживаться на пароход, то тем более народ заволновался, тут и на земле-то боязно по военному времени, так еще и в море повезут, так что по чуть-чуть не помешало.

Так как груз был секретный, на границе разбудили только начальство со свитой. Ну а мы как начали отмечать с вечера первую поездку за границу, так и не могли на радостях остановиться, ведь водка потребляемая дозами до ста грамм, полезна в любых количествах. Плюс повод был хороший, первый раз за границу попали. Ну вообще-то не у всех заграница была первая. Васька ездил в Польшу и Венгрию на танке, Мишка со Степаном пехом дошли аж до Берлина, ну а я так действительно первый раз. Повоевать не пришлось, так как сразу из ремеслухи пошел на пулеметный завод, что сейчас называется имени товарища Д., а когда пришли призывные года, то получил бронь как ценный специалист, так с тех пор на заводе и прижился, начальство ценило да и дело свое полюбил.

В Наджин приехали под утро, ну а наотмечались мы накануне так крепко, что проснулись только от дикого шума на улице, да и то не сразу. Часть ребят бросилась наружу, а я добравшись до тамбура просто выглянул из вагонной двери и увидел полную пургу с узорами. Наши вагоны загнали на какой то грузовой полустанок, где еще несколько эшелонов ждали разгрузки и все паровозы включая маневровые оглашали воздух тревожными гудками. Метрах в пятидесяти или чуть подальше по ходу эшелона, возле зенитки кучковалось наше начальство, туда же побежала часть народа, а я задержался в дверях засмотревшись на вроде бы совсем близкие, то ли невысокие горы, то ли высокие холмы. И тут из за их вершин бесшумно выскочила стая серебристых птиц, увеличиваясь на глазах они взревели и стали плеваться огнем. Это были американские самолеты.

Железнодорожные пути превратились в ад. Пули крупнокалиберных пулеметов и ракеты казалось летели со всех сторон и первое, что я осознал из увиденного это снесённый ракетным залпом вместе с расчетом, зенитный 37-миллиметровый полуавтомат и беспорядочно разбросанные тела и тут до меня дошло, что там только что стоял штаб нашей группы. Внезапно наступила тишина. Нет не полная, ибо раздавались крики и трещали горящие вагоны, но не рвались больше ракеты, не стреляли зенитки и не гудели паровозы и главное прекратился грохот со стороны главного Наджинского железнодорожного узла и порта, там судя по всему работали самолеты покрупнее чем у нас. Внезапно кто-то потрогал меня сзади за плечо. Это был товарищ Чен, приданный нам сутки назад переводчик. Он не перенес вчерашнего застолья и мирно заснул на багажной полке нашего купе еще вечером, это его и спасло. Товарищ Чен был интересной личностью. По его словам он был из крестьян и три месяца отучившись на спецкурсах во Владике, был назначен переводчиком в отдел Штаба Корейской Народной Армии, занимающийся контактами с Советскими товарищами, но говорил он хоть и немного ломано, но с московским аканьем которое ни с чем не перепутаешь.