Ко мне подошел Спарыкин.

– Ну, что будем делать? – спросил я.

– Надо подумать.

Мы спустились вниз.

– Как там дела? – чересчур взволновано спросил Дальтоник.

– Жива, – сказал я.

– Поехали к тебе, – обратился в мою сторону полковник. – Нужно собраться на совет.

– У меня лечение, – попытался возразить Чебоксаров.

– Заткнись, – перебил Спарыкин. – Один день не полечишься, небось, не сдохнешь. Позвони специалисту по пожарам, – обратился он ко мне. – Как там его?

– Полупан.

– Вот. А я через ребят найду того паренька, который шарит в компьютерах. Пусть тоже подъедет.

– Федя? Он должен быть у нас в офисе. Я его нанял.

– Хорошо. Пошли. Времени нет совсем.

Мы расселись по машинам. Я набрал Полупана и рассказал ему о последних событиях. Он, не сопротивляясь, пообещал приехать.

Я не стал ставить машину в гараж, мало ли, припарковался рядом с Колькиным «мерседесом» во дворе под фонарем. Спарыкин предложил подождать Полупана на улице, проветрить мозги. Чебоксаров отказался, он боялся менингита. А у меня не было шапки. По-моему, я ее потерял еще осенью. На площадке нас встретил генерал.

– Целый отряд, – вместо приветствия сказал он. – Давайте ко мне, бойцы. Отметим победу на вьетнамском направлении.

– Нам не до побед, – пожаловался я. – У нас проблемы.

– Тем более, ко мне.

Я пожал плечами, а Спаркин сказал:

– А почему бы и нет.

Мы расселись в зале, кто на диван, кто на стул. Мне досталось кресло. Пуля, не привыкшая к такому скоплению народа, ошалело сидела в углу и не знала, что делать. Пить спиртное мы все дружно отказались, а на счет пожрать у Макарыча было негусто. Он принес с кухни палку колбасы, хлеб и покрошил все это каким-то неимоверным кинжалом. Потом поставил чай. Еще у генерала нашлось три вида конфет в красочных коробках. Мы с полковником переглянулись.

Пока накрывался стол, Спарыкин пояснял генералу суть ситуации. Макарыч задавал дельные вопросы.

– Когда Ольга застала Серегу с блядями, она уже решила, что уйдет от него. На это требовалось время и силы, – делился своими соображениями полковник. – Поэтому она и отпросилась на работе. Я разговаривал с ее матерью, та клянется, что Ольга ей не звонила и ни о чем не предупреждала. Видимо, это все-таки был порыв. Она приняла решение, но для его осуществления ей нужен был толчок. Проще говоря, ей нужно было поскандалить, чтобы оправдать свой уход. А когда это произойдет, она не знала. Ты должен был проснуться сам. Поэтому она и не вызвала такси. Ребята проверяли: ни в одной из таксомоторных фирм города не было вызова к твоему дому в этот день и в это время.

Оказывается, Спарыкин не зря проводил время.

– Возможно, – продолжил полковник, обращаясь ко мне, – она вначале даже собиралась уехать на своей машине, но во время ссоры с тобой передумала. Преступники, однозначно, следили за твоим домом. Потому что тоже не могли знать, когда она выйдет. Скорее всего, они ждали тебя и переиграли свои действия, увидев, что Ольга с Маринкой стали ловить такси.

– Чего они хотят? – спросил генерал.

– Мы не знаем.

Телевизор до этого момента тихо и мирно стоявший на тумбочке, в самом углу, неожиданно включился и выдал изображение. Полупан и Федя переминались с ноги на ногу около двери в тамбур и поочередно нажимали на кнопку моего звонка.

– Это наши люди, – сообщил Чебоксаров генералу.

– Так иди и открой, – ответил тот.

Когда Дальтоник вышел, генерал спросил:

– А зачем вы взяли с собой этого мудака? Я еще в прошлый раз заметил, что он слишком много жрет и ссыт мимо унитаза.

Какой прошлый раз он имел ввиду, я не знал.

– Для кучности, – ответил Спарыкин.

Когда новенькие вошли и расселись, у меня зазвонил телефон. Номер определился незнакомый, и голос тоже был незнакомый и неприятный.

– Твоя дочь у нас, – буднично и спокойно сказал мужик на том конце радиосигнала. – Мы ее тебе вернем, если ты отдашь то, что тебе не принадлежит.

– О чем вы говорите? – спросил я.

Самое главное не сорваться на истерику и не наломать дров.

– Ты сам знаешь.

– Нет. Я ничего не знаю!

До меня наконец-то дошел смысл происходящего. Сердце забилось, ноги стали ватными.

– Знаешь.

– Клянусь, нет!

– Чем это ты клянешься?

– Чем угодно!

– У тебя ничего нет. Жены нет, дочь у нас, на мать тебе всегда было плевать.

Они все про меня знают!

– Я клянусь своей жизнью!

Наконец, Спарыкин и все те, кто находился в комнате, поняли, что происходит что-то экстраординарное. Макарыч замахал в воздухе кулаком, призывая, чтобы все заткнулись.

– Эта клятва вообще ничего не стоит, – подумав, сказал собеседник.

– Я действительно ничего не знаю.

Похоже, мне, наконец, поверили.

– Так узнай. У тебя еще есть время.

– Как?

– Подумай. И, пожалуйста, без всяких там следопытов. Ты уже понял, какая участь их будет ждать?

– Понял.

– И без ментов. А то твоей дочери – хана.

– Ладно.

– Я позвоню и скажу, куда принести. Если замечу подозрительные шаги с твоей стороны, можешь с дочкой попрощаться.

И все. Тишина.

– Кто это был? – спросил Чебоксаров.

«Дед Мороз», – хотел сказать я, но промолчал.

– Чего они хотят? – спросил Макарыч.

– Чтобы я вернул им чужую вещь.

– Какую вещь? – опять спросил Дальтоник.

Придурок.

– Я не знаю.

– Дай-ка телефон, – попросил Федя.

Он вошел в меню и посмотрел номер, с которого был сделан звонок.

– Нужно срочно пробить у ребят.

– Ты что думаешь, они идиоты? – не согласился я.

– Всякое бывает, – встрял Спарыкин. – Вероятность небольшая, но все же есть.

В итоге мою трубку отдали Полупану, и он начал куда-то звонить.

– Если они просят то, о чем ты не знаешь, значит, эта вещь попала к тебе случайно, – изрек Федя.

– Я думаю, – высказал свое мнение полковник, – что тут все дело в компьютерах. Вот смотрите, сожгли компьютерщика, затем его бабу, затем вывезли все железяки со склада, потом пытались залезть в нашу сеть.

– Сами по себе компьютеры вряд ли кого-то интересовали. Значит, все дело в информации, которая в них хранилась, – Федя разлохматил себе волосы и стал похож на непризнанного гения.

– Бандиты уверены, что эта информация у тебя, – вставил генерал.

– Почему?

– Давайте думать.

Полупан перестал разговаривать по телефону и подошел к нам.

– Телефон, с которого звонили автомат на вокзале, – сообщил он.

– Это нам что-то дает? – спросил Чебоксаров.

– Пока нет, – пояснил Спарыкин. – Если еще пару раз позвонят из одного и того же района, тогда можно задуматься.

– Вы меня сбили, – пожаловался Федя. – Ко мне в голову залетела качественная мысль, но вы ее выгнали своим телефоном. Где тут можно курить? – обратился он к Макарычу.

– В туалете.

Федя и Полупан встали и пошли в сторону кухни, доставая на ходу сигареты.

– Не бросайте бычки в унитаз, они размокают и потом плохо прикуриваются, – крикнул им вслед генерал.

Кроме «Дальтоника», никто не засмеялся.

Мне тоже хотелось пойти с ними, но нормально покурить у меня бы не получилось, а что-то кому-то объяснять желания не было.

В комнате повисла тишина. Сосредоточиться мешало сопение и прерывистое дыхание маленькой собачки.

Когда курильщики вернулись, к ним обратился полковник:

– Выходит, что Виталик спер у кого-то какую-то информацию. Видимо, важную. Видимо, он решил заработать на этом денег. Хозяева об этом узнали. Его устраняют, но информацию не находят. Решают, что она перешла к Лене. Ее тоже убивают, а теперь думают, что она у тебя.

– Получается так, – согласился я.

– А при чем тут «Отличник»? – осведомился Чебоксаров.

– Какой «Отличник»? – не понял Полупан.

– Апрельцев, – пояснил полковник.

– Апрельцев следил за моей женой, – сообщил я. – Они тоже следили за ней. Видимо они решили, что Апрельцев следит за ними, и дали мне понять по телефону, что так будет с каждым.