- Так ты ушел из "Фрешвея", да? – проговорил Деcмонд. – Наверняка огромное облегчение... для них.

- В пизду их! - в отчаянии он показал "козу", которую популяризировал Ронни Джеймс Дио. - "Дьявольская Пища" рулит!

Деcмонд поднял бровь, и по этому выражению Фентон решил, что он открылся.

- Я х-х-х-хочу к вам присоединиться, - проговорил он. – Я могу помочь найти их.

Молодая девушка встала напротив босса. На бейджике было написано: Лэйла.

- Деcмонд, - сказала Лэйла, - oн - предатель! Карты говорили о нем. Он может быть залогом, который обеспечит нам победу.

- Мне не нужен разведчик, чтобы выследить кого-то в ебучем магазине, - усмехнулся Деcмонд. – У нас все получится без Мелкохерового Арнольда.

- Разумеется. Слава Aду! Но это удовлетворит нашего темного владыку еще сильнее, если зашлем в их ряды Иуду.

Темного владыку?

Фентон не понимал, но ему и не нужно было. Если это значило, что это спасет его очко, он поклянется Cатане и подчиниться картам суки, чтобы там в колоде ни было.

Деcмонд поднёс руку к подбородку, размышляя.

- Так... – начал он. - Ты хочешь работу в нашей великой компании, так?

- Да, сэр, - вежливо кивнул Фентон.

- Ну что же. Здесь ты - уборщик, что значит, что у тебя есть ключи от генераторной и прочих помещений. Это полезно, но я всегда могу их просто с твоего трупа забрать.

Он сглотнул.

- Но, - продолжил Деcмонд, - Лэйла - наша верховная жрица, и я доверяю ее предчувствиям. Так что, я позволю тебе жить... Пока... "Пилотка" дешевая. Но если ты хочешь, чтобы я тебя нанял, ты должен показать, что готов на все, чтобы попасть в семью "Дьявольской Пищи".

- Да, сэр! – Фентон выдавил улыбку. - Я сделаю все, что вы хотите.

Деcмонд усмехнулся и выпрямился. Он расстегнул ширинку, выпал толстый хер. Фентон застыл в ужасе, его взгляд замер на эрегированном пенисе, который поднимался перед ним. Он почувствовал, как головы часовых повернулись, не желая пропустить это унижение.

- В первую очередь, - проговорил Деcмонд. - ТЫ мне хуй отсосешь. И очень, кстати, постараешься. Ты поймешь, что у тебя получается, когда твой нос мне в мудя упрется. Каждую каплю семени дьявола ты должен будешь проглотить.

- Эм... - задрожал Фентон.

- Заткнулся, пиздюк! Твой рот для ебли, а не для разговоров. Как только ты проглотишь мою кончу, ты докажешь свою преданность мне, как к управляющему, но тебе по-прежнему нужно будет доказать свою приверженность владыке Cатане.

- А есть только один способ сделать это, - усмехнулась Лэйла.

- Точно, - сказал Деcмонд. – Следующий сотрудник "Фрешвея" умрет от твоих рук.

Все трое воскликнули в унисон:

- Слава Сатане!!!

Деcмонд приблизился, потирая головкой члена о щеку Фентона и пачкая ее молофьей.

Фентон закрыл глаза и открыл рот.

* * *

Руби закричала, реально взволнованная, когда ее штык проколол живот нападающего. Женщина ахнула, уронила нож и перехватила штык обеими руками. Она не пыталась вытащить его, она просто сдерживала Руби, чтобы та не воткнула его глубже. И у нее получалось. Даже раненная, женщина была и сильнее, и моложе. Она также была быстрой. У Руби сбило дыхалку просто сдерживание безумной суки. Если бы у нее не было преимущества расстояния, она бы превратилась в воспоминание.

Она держалась крепко, пока женщина вращалась, таская штык и Руби с собой. Женщина стиснула зубы из-за прилившей крови, а ее глаза стали жесткими и черными. В них Руби не видела ничего человечного, только глубокий, наказывающий взгляд безумия. Это была не женщина. Это был зверь.

- Я убью тебя, пизда ты старая! – закричал зверь.

- Отправляйся в ад!

- Да, - вторил зверь, зло гримасничая. - И я возьму тебя с собой!

Они вращались и вращались, у Руби возникли воспоминания, как она вращалась на карусели давно забытым летом. Лошадки сверкали свежей краской, это был день открытия деревенской ярмарки. Рядом с ней был Фред – его тогда звали Фредди – молодой и симпатичный, волосы зализаны помадкой, глаза голубые, как у Фрэнка Синатры. Он купил ей сладкую вату. Выиграл для нее плюшевого медведя, когда ударил молотком по силомеру и зазвонил в колокольчик. В ту ночь она позволила ему поцеловать ее в щеку. Их первое настоящее свидание, июль 1948.

Головокружение стрясло воспоминания прочь, как сон, который украл будильник. Подсобка продуктового вернулась к ней со светом красного света, и Руби начало подташнивать, ее руки, пораженные артритом, крепко сжимали ее оружие - единственное, что обеспечивало ее жизнь. Все это время, женщина с ножом в боку гоготала, как Хэллоуинская ведьма. Может ей она и была.

Руби упустила хватку.

* * *

Боль содрогнула Еву в восторженном экстазе. Она обожала боль. Она наполняла ее светом падших. А эта боль была самой напряженной из тех, которые она испытывала. Пока она доставляла ей восторг, она также делала ее слабее. Она теряла кровь, поток истекал, вероятно, штык был единственным, что сдерживало ее внутренности вместе. Вкус меди рос в ее глотке, и она почти слышала шепчущие зубы Жнеца. Она его не боялась, как советовала старая песня. Она приветствовала его вечные объятия, ибо его царство было всего лишь преддверием Аида. Там она будет боготворить трон Cатаны, будет его кротким котенком и заслужит себе место среди множества невест Aда. Она была уверена наверняка, что эту златовласку она заберёт с собой.

Штык по прежнему был в ее животе, Ева подбежала к Руби, которая с трудом вставала на ноги.

- Ты упала, - cказала Ева. - И встать не можешь.

Ева повернула бедра таким образом, чтобы деревянная рукоятка штыка упиралась в лицо старухе. Руби разомкнула губы, Ева боролась с желанием поцеловать ее с языком. Она приказала себе попридержать свою похоть до тех пор, пока старая дама не станет мертвой дамой. Она снова повернула бедрами; деревянный штифт, торчащий из ее живота, дергался как какой-то причудливый провод, шлепая Руби по голове и плечам. Но Ева не могла уличить нормальный момент, чтобы нормально задеть старуху.

- Да, в пизду!

Она направилась к аппарату по производству льда, засунув конец штыка между металлическими ножками аппарата, и переломила его пополам. Лезвие осталось в ее нутре, но сейчас остаток оружия превратился в копье заточенного дерева.

Ева сорвалась аккурат, когда Руби встала на ноги;  копье задрано над ее головой, готовое пырнуть старую суку в спину. Руби повернула голову и увидела, как заточенный конец направляется на нее, ее глаза расширились. Несмотря на преклонный возраст женщины, к встрече к создателем она была абсолютно не готова. Это было по-настоящему грустно. Жалко.

Ева ударила снизу.

Копье прошло половину выпада, прежде чем Ева выпустила его из рук, и боль пронзила ее нижнюю часть спины. Она почувствовала, как что-то острое разводит ее мышцы, что твердое ударилось о ее позвоночник. Она ахнула. Слезы заполнили ее глаза. Она потянулась за спину одной рукой, почувствовав, что в ее спине застрял тесак, прямо там, где была ее татуировка. Она попробовала сделать шаг, но ее ноги ее предали. Она рухнула на колени, бетонный пол был беспощаден к ним. Из-за ее спины вышел испанец, его халат туго перетягивал его плечо. Халат был полностью пропитан красным, но мужчина по прежнему стоял на нога.

Ева обернулась к нему на коленях. Она ласково приложила руки к его бедрам, как будто планировала вот-вот у него отсосать. Но она хотела отсосать нечто другое. Если она собиралась умереть, она хотела уйти с чем-то, что она любила. Хвост халата свисал с его плеча, до его лодыжек. Она засунула его в рот, слизывая кровь, которой пропитался материал.

- Dios mío^[36], – потряс головой мужчина.

Он оттолкнул ее вниз, и она упала на спину, прямо на тесак, всем своим весом. Лезвие вонзилось в ее хребет, разрывая его по лопаткам, парализуя ее. Она закрыла глаза, а когда вновь открыла, мясник и старая курица стояли над ней.