Литмир - Электронная Библиотека

* * *

Ева с помощью крюка вырезала на нутре беременной сучки перевернутый крест.

- Держи ее смирно, не хочу все испортить.

Бейджик на свиноматке гласил: ДАРЛА, но для нее это ничего не значило. Может бейджик был и на зародыше. Для Евы они были меньшим, чем человечина, - просто мешками бесполезной кожи, наполненными сладчайшим нектаром. Реальный человеческий статус для нее тоже имел мало значения. К нему она так и не привыкла. Ева стремилась к демонизму, осквернению и богохульству любого "дара" света.

Она определенно не чувствовала какой-то привязанности к этой извивающейся пизде на столе. Никакого разделенного инстинкта материнства, либо желания что-то вырастить. Даже никакой женской солидарности. Ебись оно все конем, навеки вечные! Слава Cатане! Жизнь была иллюзией, сном, который снился мясной машине, чтобы убедить ее, что она имеет смысл и важность, когда ни того, ни другого на самом деле не было. Лишь смерть была истиной. Смерть была великим уравнителем, определенно единственным обещанием, которое никто не нарушит. В этом и была ее красота. В этом и была ее сила – сила быть неоспоримо реальной.

И сейчас, все должно было стать, пиздец, как реально для Дарлы.

Лэйла подняла медальон с его огненным глазом и печатью Люцифера.

- Отец наш, Сатана, мы даруем тебе этих мать и ребенка. Слава Аббадону, Баалу и Астароту! Да даруют нам владыки ада свои адские силы! Да благословят они нас гневом зла!

Говорила она убедительно, хотя Ева и гадала насчет нее. В этом возрасте Ева также думала, что во всем разобралась, но буквально спустя пять лет, она почувствовала себя абсолютно иным человеком - смущенная и испытывающая отвращение к своему выпускному в школе. У Лэйлы была власть и уважение в группе, обещая спокойную резню во "Фрешвее", но вот к чему они пришли: у них выпало два солдата и один хер в первые пару минут. Ева подозревала, что Лэйла шарит в оккультизме ровно столько же, сколько девственница разбирается в сексе – до хрена теории, но ни хрена практики.

На громкий зов Деcмонда одним из первых откликнулся Марсель. Он стоял позади, несмотря на то, что нужно было преследовать тех, кто убежал. Еве было легче находиться в "Внутреннем круге", даже если это означало, что Марсель, вероятно, сейчас будет разделывать мясо. Свиньи из "Фрешвея", не шли с ним ни в какое сравнение. В стране свиней, мясник - король.

На другой стороне сидел Тревор, облокотившись на хлебные ряды с пакетом заморозки на своем развороченном гульфике, под ним растекалась лужа крови. Ева хотела покинуть свой пост, чтобы пососать его сочащиеся чресла. Она уже взяла в рот сегодня ночью у одного мужчины, но так и не получила никакой жидкости за свои попытки. Гениталии Тревора она бы сейчас заглотнула с удовольствием. Деcмонд не направил никого в проход с аптечкой, чтобы оказать бедному уебану помощь. Все понимали, что с ним - все. Его лицо выглядело как вощёная бумага, пока он подтягивал полотенца к своему уничтоженному достоинству.

- Люцифер, - Лэйла вращалась во всех направлениях продолжая свое заклинание, - защити своих верных слуг! Мы проливаем эту кровь во имя твое!

- Слава Cатане! – прокричал Деcмонд.

Марсель, Гор и Ева вторили ему.

Дарла умоляла все это время. Ева проигнорировала это. С таким же успехом, как ни странно, это мог быть детский лепет.

Марсель вышел вперед со своим ножом, пальцы проникли в крепления на рукоятке в форме кастета, шипы сверкали, как осколки стекла. Футболку задрали так, чтобы было видно живот женщины. Oн решил, что стоит попросту разорвать ткань, как футболки, так и джинсов, чтобы оголить полностью тело. Шар из плоти пересекала сеть из жировых растяжек.

Женщина возобновила свою борьбу.

- Держите ее, - сказал Деcмонд.

Гор пригвоздил ее ноги. Ева схватила ее за запястья и загнула руки за голову женщины. Она не сводила взгляда с глаз сучки. Ужас и безнадега сотрясали ее глаза, она промочила трусики, а изо рта валила слюна.

Марсель уверенно нарезал круги по периметру ее живота. Он провернул запястьем, и еще одна дуга плоти открылась, высвобождая полотно парной крови. Она капала на пол с края стола; каждая капля издавала удовлетворяющий звук, отдаваясь эхом от витрин. Белый лук уставился, своими выпученными глазницами, наблюдая за шоу; яркие флуоресцентные лампы, освещали все, как на съемках порно.

Крик Дарлы был вибрирующим, вызывающим восторг. Такое отчаяние и тоска. Такой восторг наблюдать, как она переносила кесарево и вскрытие в одно и то же время. Столько крови.

Марсель нарезал круги против часовой стрелки. Они увидели как плоть стала отходить, когда лезвие достигло точки в 12 часов, как будто окружность плоти сужалась. Он снял диск желудка и брюшную полость, как огромный скальп. Нижние слои кожи оторвались вместе с диском. Быстрый нож Марселя прорезал неповрежденную брюшную мышечную стенку и амниотический мешок, шипы проделали отверстия в поврежденных сухожилиях, отодвинув все это в сторону, чтобы, наконец, обнажить жертву Cатаны.

К этому моменту Дарла стала также неподвижна, как и младенец внутри нее. Может быть мертвая, а может потерявшая сознание от потери крови, может отъехавшая от шока. Ева надеялась, что она по прежнему жива, чтобы посмотреть на все это, увидеть, что они собираются сделать.

- Отец,- заклинала Лэйла. - Мы преподносим тебе жизнь матери.

Марсель поднес нож к горлу Дарлы, лезвие было шириной с мизинец Лэйлы. Он несколько раз произвел протыкающие удары, чтобы пробить плоть матери. Кровь покрыла метал с достаточным напором, чтобы они поняли, что она по-прежнему жива, несмотря ни на что. Марсель вырвал лезвие, все так же сильно надавливая на нее. Они все услышали громкий скрежет, когда он срезал осколки позвоночной кости, ее горло было перерезано до самого позвоночника.

Лэйла выскребла ребенка из утробы.

Не, никакого бейджика.

- Это девочка, - огласила она.

Гор не полностью промахнулся, когда сверлил. В маленькой голове была как минимум одна дырочка. От нее исходили маленькие трещинки, как на скорлупе.

Kогда Лэйла подняла ребенка, пуповина размоталась. Еву обманули, когда лишили ее возможности вскрыть свинью, но другую возможность она не упустит. Она освободила руки женщины и обхватила пуповину обеими руками. Сатане должны были отойти тело и душа, но Ева могла получить кровь. Она, блядь, заслужила это. Она вонзила зубы в пуповину, хищно вонзаясь в то, что было у нее в руках. Она рвала пуповину, как будто жрала колбасу, но из нее проливалось не так много жидкости. Она причмокнула губами, нахмурившись от разочарования.

- Погоди, - сказал Гор. - Дай посмотрю, на секунду.

Он взял ребенка у Лэйлы. Он повернулся к стойке, от которой они отодвинули мать и водрузил ребенка на весы. Остаток пуповины свисал как шнурок с ботинка.

- Где-то больше чем шесть с половиной фунтов[29], - сказал он. – Охуеть, походу она стоила шесть долларов и шестьдесят центов.

Ева последовала по пуповине до плаценты. Да, так будет намного лучше. Она вытащила ее из внутренностей. Она выглядела, как сочащийся стейк, только с явными следами артерий поперек. Она вгрызлась в нее, вывернув голову, чтобы вытащить соблазнительный кусочек. Медные соки наполнили ее рот, пока она наслаждалась блаженным соленьем, истинный оргазм для ее языка. С ее подбородка капало, но Еве было все равно. Вгрызаясь, она макала плаценту в кровь, растекавшуюся под Дарлой, пропитывая ее в кровожадном соусе, как хлеб.

- Дитя было освещено именем Cатаны, - продолжила Лэйла. - Мы вкусим его скверну и преисполнимся благословением нашего владыки.

Во время восторга Евы раздался приглушенный жужжащий звук, который она отнесла к взрыву удовольствия в ее сознании, но когда она открыла глаза, она обнаружила, что Гор сверлит между ног матери. Он долбил по задней части дрели молотком из своего пояса, чтобы погрузить сверло глубже. Он засунул в нее руку, вагинальные губы опоясывали его руку на запястьях. Ритмичное жужжание резко усилилось, когда сверло вышло из шейки матки.

23
{"b":"889048","o":1}