– Прости, – буркнул, отводя взгляд.

– И ты меня прости, – я отвернулась. Мне не нравится признавать себя неправой, но сегодня я и, правда, была не права.

Алес кивнул, плюхнулся кровать и закрыл глаза. А я только сейчас заметила, что он плохо выглядит. Почти такой же серый, как его пижама.

– А почему ты не ушел к себе? – спросила я, – когда я уснула.

– Боялся, то ты захочешь еще, – ответил он, подгребая подушку и устраиваясь удобнее, – и если меня не будет рядом, выйдешь на охоту. Пятница же.

Я помолчала. За исключением любви к полусырому мясу и страшного лица, природа бруксы до вчерашнего вечера никак не сказывалась на моей жизни. И я совсем забыла, на что способны такие как я.

– Но я же могла тебя убить…

– Я твой муж, – Алес зевнул, – и я знал на что шел, когда женился на бруксе.

Похмелье, или красное

&

белое (зачеркнуто) серое

И вот как после этого не чувствовать себя виноватой? И как продолжать его ненавидеть?

А тут еще некстати вспомнилось, что разводов здесь нет. Еще вспомнился Леха, который смотрел на меня не как на женщину, а как на опасное существо. И где гарантия, что найдет еще один дурак, кроме Алеса, который захочет иметь дело с бруксой? Ведь просто находиться рядом с ней, то есть со мной, опасно для жизни.

Я уныло ковыряла вилкой полусырое мясо. Впервые за все время пребывания здесь, у меня пропал аппетит. И даже мои любимые заварные пирожные с шоколадным кремом, которые напекла Ирка, не возбуждали аппетит. Я сидела на кухне, прячась в уголочке от солнечного света, бьющего в окна, и вздыхала. Тикали ходики, Ирка опять терла шкафчики, пахло сдобой и горьким шоколадом. Я с отвращением посмотрела на пирожные…

Может стоит попробовать наладить отношения с Алесом? Ну, я вздохнула, может быть он не так уже и плох? Побрить, постричь, переодеть… по комплекции-то он почти такой же как Леха. И меня вчера, помнится, с легкостью на второй этаж поднял. Просто эти его ужасные бесформенные свитера… и уродливые брюки…

Вот в пижаме он выглядел уже совсем по-другому. Я закрыла глаза и представила Алеса. Да, совсем не плох. Плечи широкие, руки мускулистые, ладони большие, но не лопатой, а немного удлиненные. Пальцы на сосиски не похожи. Вполне себе приличные пальцы… я легко могу представить их сжимающими мою грудь… или попу… а потом с легкостью приподнимает и…

– Ирка, – на кухню, шатаясь, вошел землисто-серый Алес, – дай-ка мне красного. А то никак не могу в себя прийти…

Ирка выронила тряпку и с ужасом уставилась на меня. А я покраснела… нельзя же так врываться, когда у девушки такие мечты откровенные. Это мне в девяносто три можно было о чем угодно спокойно говорить и думать, а сейчас гормоны…

– Не парься, – махнул он рукой и плюхнулся на стул, – я сам позволил. Они на нее антидемонские браслеты надели, – он откинулся на спинку и закрыл глаза, – ты же знаешь, что ей нельзя…

– Почему? – влезла я. И, вообще, зачем они разговаривают, как будто бы меня нет.

– Потому что твои родители не позволяли тебе пить кровь, заменив ее особым заклинанием, которое регулярно подпитывали магией. А антидемонский металл разрушил его, – он вздохнул, – и я удивляюсь, как у тебя хватило силы воли справится с жаждой. Обычно она такая сильная, что бруксы теряют всякий разум. Ты молодец.

– А можно восстановить это заклинание? – я сделала вид, что не заметила похвалу, но мне было приятно.

В этот момент Ирка поставила перед Алесом стакан с чем-то густо-красным. Вот значит какое оно – Красное. И не вино это вовсе. Я принюхалась своим супер-острым нюхом: гранатовый сок, мякоть красной свеклы, морковь, сырая печень и еще какой-то секретный ингредиент, который я не могла прочувствовать. Алес хлебнул, поморщился и ответил:

– Можно. Но не прямо сейчас. Завтра с утра займемся, – он допил Красное, – Ирка, плесни мне еще стаканчик… Я пойду отдохну. А ты смотри, со двора ни ногой. Неизвестно какие слухи по городу ходят после вчерашнего. Если куда нужно, после обеду сам отвезу. Поняла?

Взглянул он на меня строго. Я кивнула со вздохом…

Сейчас, наверное, весь город гудит, что вчера брукса половину торгового центра сожрала. Людям, и не только людям, но и демонам, только дай повод языки почесать… уж я-то знаю. Сама это дело люблю.

Выходные пролетели быстро. В все дни провалялась в блаженном безделье в тени деревьев у пруда. «Загорала» под плотным парусиновым зонтом, не пропускающим ни одного солнечного лучика. Регенерация у меня, конечно, хорошая, и заживает на мне все очень быстро, да только боль никуда не девается. И ожоги все равно болят, как ожоги. Приятного мало.

Я очень скучала по Варе, но она в эти выходные работала, поэтому мне все равно пришлось бы проводить время одной.

Алес спал почти до вечера, но зато стал выглядеть намного лучше, чем утром. По-крайней мере, исчез серо-землистый оттенок кожи, и он стал похож на человека, а не на несвежего зомби.

Мы довольно хорошо провели время вдвоем. Болтали обо всем и ни о чем, обсуждая погоду, город и все такое. К вечеру пошел дождь, и мы вместе сидели у камина, смотрели в огонь и молчали. Это был так непривычно тепло и уютно, что я все чаще смотрела на Алеса благосклонно. Хотя спать мы пошли в разные комнаты.

В воскресенье перед обедом Алес взялся восстановить заклинание, которое заменяло мне кровь людей на магию. Это оказалось несложно… для меня. Я немного полежала, зевая от скуки на постели, пока Алес напряженно и сосредоточенно плел надо мной какой-то невидимый, но очень сложный узор.

Когда заклинание было восстановлено, я узнала, что его нужно два раза в неделю, в дни охоты, подпитывать большим количеством человеческой магии. Источником человеческой магии для демонов были магомарки…

Магомарки – не просто деньги, это магические кристаллы-накопители, а еще единица измерения человеческой магии, равная объему магической энергии, которую маг может закачать в кристалл определенного размера.

– Тебе для пополнения резерва заклинания нужно активировать по десять тысяч магомарок два раза в неделю. Это очень затратно, но средств на наших счетах достаточно, чтобы хватило на пару месяцев, – говорил мне Алес, привалившись к спинке моей кровати. Он снова был бледен, но все равно выглядел лучше, чем вчера. Я внимательно слушала. – А там вернется мой друг-демон, который поможет мне изменить заклинание, запитав его на твоем бесе-прислужнике. Твои родители так и делали.

– Десять тысяч! – ахнула я. Уж в чем-чем, но в деньгах я уже разбиралась. Платье в Варином бутике можно было купить за две-три тысячи магомарок! Это получается мне нужно по пять платьев в неделю тратить на то, чтобы не пить кровь. И в месяц я потрачу восемьдесят тысяч магомарок… да, за это же можно купить колечко с шикарным бриллиантом, которое мне очень понравилось! А за два месяца – другое, на которое я даже смотреть себе запрещала!

– Ничего, – улыбнулся Алес, – мне бургомистр отдал выписки с твоего счета. У тебя там около тридцати тысяч магомарок. И у меня двадцать. На первое время хватит, а через пару недель у меня зарплата. Придется, конечно, экономить, – виновато вздохнул он, – но пока я не могу… в общем, пока только так.

Мне стало дурно… закружилась голова, и затошнило. Ирка же сказала, что денег много. И я никогда их не считала! И теперь неизвестно, сколько магомарок осталось на моем счете…

– Паша? – насторожился Алес, – что случилось?

А что делать? Пришлось признаваться:

– Алес… я… в общем, я хорошо потратилась за неделю. И не уверена, что на моем счету много денег, – вздохнула я.

Алес побледнел еще больше. Достал из кармана домашних брюк планшет и приложил запястье, активировав данные. Всмотрелся в темную поверхность и зашипел, выпуская воздух из легких сквозь сжатые зубы.

– Две тысячи магомарок?! Две тысячи?! Ты за неделю умудрилась спустить почти тридцать тысяч?! Как?! Куда?!