Нужно было забраться повыше и оглядеться. Кузов «Газели» как раз для этого подходил. Задача состояла в том, чтобы изучить территорию бывшего университета – здесь предположительно облюбовала себе логово стая мутировавших четвероногих друзей человека, неоднократно замеченных группами сталкеров и диггеров.

Забравшись на бетонный блок, Дмитрий закинул автомат за спину, наступил на капот маршрутки, зацепился за край оконного проёма кузова и подтянулся, прижимаясь животом к остаткам лобового стекла. Теперь голова и грудь его торчали над крышей микроавтобуса. Сталкер протёр линзы противогаза. Город в тумане напоминал чей-то карандашный эскиз, много раз исправленный, затёртый ластиком и оттого немного размытый. Впереди, на значительном удалении, словно корабль-призрак в старом кино, плыл в тумане восьмиэтажный учебный корпус, зияя чёрными провалами окон с неровными кривыми зубами оставшихся стёкол. На высоте нескольких этажей висела словно бы летающая тарелка – на самом деле концертный зал фантастического вида. Ко входу в корпус вела дорога, пролегающая между когда-то красивыми и ухоженными зелёными газонами.

Поднялся ветер, зашумел в ветвях деревьев и стеблях бурьяна, склоняя их в сторону Филатова. Из «летающей тарелки» донёсся приглушённый собачий лай, а в одном из её оконных проёмов что-то мелькнуло. Значит, мутанты собираются там.

Сталкер осмотрелся, снова перехватил автомат и мягко спрыгнул обратно на дорогу. С автомата крупными каплями в листву сорвалась накопившаяся влага. Задача выполнена, осталось дойти до базы.

Глава 2

14 октября,

Ленинское районно-

эксплуатационное управление

предприятия «Ульяновскводоканал»

С правой стороны Поливенского шоссе, ведущего от города к бывшей когда-то военной части 31-й гвардейской отдельной десантно-штурмовой бригады ВДВ, в предвечерних сумерках, за покосившимся бетонным ограждением, покрытые густым серым туманом, в разросшихся кустарниках и деревьях скрывались развалины предприятия «Ульяновскводоканал». Комплекс основных административных зданий и прочих многочисленных маленьких строений различного назначения. Асфальт, на большей части территории разломанный широкими шрамами трещин, сквозь которые пробивалась трава…

Трава теперь была везде, где только могла появиться, словно стремилась поскорее поглотить всё, что осталось от бывших хозяев поверхности. На асфальте, в местах парковки автомобилей, возле стен зданий и вдоль дорог – тут и там на спущенных гнилых колёсах, облезая краской и обретая единый теперь для города цвет, ржавели остовы автомобилей, прицепов и кунгов. Кузова их напоминали извлечённые из земли скелеты огромных ящеров – древних обитателей планеты. Обвитые какими-то растениями, машины зияли пустотой и будто с тоской смотрели на остывающий и стремительно меняющийся мир сквозь мутные глаза уцелевших фар.

В стороне от основных построек располагалось небольшое квадратное ничем не примечательное строение из красного кирпича. Сбоку – широкая двухстворчатая металлическая дверь с нарисованными красными молниями. Справа от двери на стене – выцветшая табличка «Не влезай, убьёт!» с изображением черепа в перекрестии двух молний. Очередная трансформаторная будка, каких на территории немало. Однако за тяжёлыми металлическими дверьми начиналась винтовая лестница, ведущая на нижний подземный ярус при входе в бомбоубежище.

На самом деле входов было три, второй имелся в подвале главного административного здания, однако был завален обломками стен и перекрытий. Третий находился в приземистом одноэтажном здании в дальней части комплекса, рядом с повалившимися бетонными панелями забора, которые теперь открывали широкий проход в подступивший лес, принявший в объятия эту территорию. Окна были предусмотрительно заколочены попавшимися под руку материалами, а у дверей оставили пост охраны. Данное здание приспособили для проведения обмена с другими общинами. Тут был оборудован пандус для принятия и отгрузки товара.

Основную часть жителей убежища составляли работники предприятия, прописанные неподалёку и сумевшие в короткое время сориентироваться, собрать кое-какой скарб и укрыться тут. Изначально население бункера насчитывало чуть больше сотни человек разного возраста. Но позже от болезней, голода и неудачных вылазок сократилось вдвое. Детей рождалось мало, это была непозволительная роскошь в столь тяжёлое время.

Главное местное богатство представляло собой глубокие скважины с заблаговременно подведёнными коммуникациями по очистке воды. Она была вкусная и чистая, и стала единственным годным товаром убежища, на который охотно менялись представители других общин. Благодаря ценному ресурсу община обзавелась оружием, боеприпасами, средствами индивидуальной защиты, прочими полезными для вылазок на поверхность вещами, также продуктами питания и другими предметами, нужными для выживания.

На посту под зданием трансформаторной будки, устроившись за рабочим столом, дежурил Григорий Синцов, но все его звали просто Дед. Это и правда был немолодой уже человек неопределённого возраста: нелёгкая жизнь после удара не располагала к уходу за собой, оставляя силы лишь для сохранения рассудка и простых действий. Ростом Григорий был выше среднего, но из-за сутулости казался много ниже, худощавый, с густыми грязными кудрями на голове под старой шапкой-ушанкой, с густой спутанной и взлохмаченной бородой. Бледное лицо его украшала паутина глубоких морщин, выцветшие глаза слегка слезились. Дед, сгорбившись над столешницей, листал старые газеты, уложенные неровными стопками. Время от времени поднимался и прохаживался вдоль небольшого узкого коридорчика.

В тусклом свете потолочных ламп можно было видеть серые стены, наполовину выкрашенные зеленоватой краской, уже частично осыпавшейся и оголившей истинный цвет бетона. К стене стволами кверху была приставлена старенькая «горизонталка», с треснутым и оттого обмотанным синей изолентой прикладом. Оружием Синцов не пользовался очень давно и брал его с собой только на дежурство – и только потому, что так было положено. Однажды, казалось, целую вечность назад, Дед напросился в рейд на поверхность в надежде поживиться. Но в ходе вылазки по ближайшим домам группа сцепилась на улице со стаей оголодавших псов, хоть и пока без признаков мутации. Те, кому повезло, насилу отбились и кое-как унесли ноги. Того приключения Синцову хватило на всю оставшуюся жизнь, и теперь он предпочитал сидеть тут, в бункере.

Однако в последние дни и в убежище стало неспокойно. Обитатели жили в постоянном напряжении и нарастающем чувстве тревоги. С внешней стороны стен убежища регулярно доносились непонятные звуки и шорохи, – словно кто-то скребётся. Сначала едва различимые, потом они сделались отчётливей и громче. Группа ходоков, отправленных на разведку, ничего подозрительного не обнаружила. Да и пост охраны у третьего запасного выхода и разгрузочной докладывал об отсутствии подозрительной активности на подконтрольной территории.

Дед бродил по коридору с задумчивым и отстранённым взглядом, размышляя, чем это явление могло быть и чем оно могло грозить убежищу. Синцов долго проработал бригадиром на предприятии и припоминал одну историю – без подробностей, конечно, возраст всё же брал своё, и многое уже помнилось смутно. Да и слушал он тогда вполуха, сморённый усталостью, хмелем и духотой «слесарки» в подвале одного из корпусов. К тому же до конца не поверил. Один из слесарей рассказывал под бутылку, что под городом, в том числе и под территорией предприятия, находились старые дренажные сооружения: неширокие, но достаточные для передвижения тоннели, где также пролегало подземное русло реки Симбирки, текущей от северной части города до самой Волги. Окончания этих тоннелей можно было видеть на набережной в периоды сброса воды на Куйбышевском водохранилище – широкие бетонные кольца, вмурованные в забетонированный же склон.

Тогда он счёл эту историю обычным трёпом. Ульяновск не столь велик, чтобы иметь такую развитую сеть подземных сооружений. Однако сейчас всё обстояло иначе, рассказ не казался уже простой болтовней: может, и разгадка крылась именно там? Что если пустыми, осушенными туннелями воспользовались мутанты и теперь стараются добраться до свежего мяса? Всё бы ничего, если бы это были псы, им ни за что не пробиться сквозь толстые стены убежища. Ну а если кто-то другой? Мало ли чего развелось на поверхности. Тем более что ходоки после снятия стресса алкоголем иногда проговаривались об опасных тварях, населивших леса и городские улицы.