Оцепенение враз покинуло ее, девушка бросилась в коридор, схватила с вешалки шапку и принялась ворошить груду пальто в углу, чтобы найти свою шубку. Про сапоги она просто забыла.

Следом за ней выскочила Виктория. Вика любила Олю (так она называла подругу с глазу на глаз), любила Виктора, любила их пару и искренне любовалась ею, и теперь ее обычно высокомерный голос сорвался на горячий шепот:

– Оленька, милая, не уходи, я не верю, что они могут сделать это вот так, на глазах у всех. Он ведь любит тебя!

– Сегодня звезды на ее стороне, – горько повторила Изольда сказанную кем-то в этот вечер фразу.

– Но ты же знаешь, что это неправда! – настаивала Вика, но Оля уже оделась и открыла дверь.

– Ты сама себе не веришь, – покачала головой Изольда.

Дверь хлопнула. Вика опустила голову и закусила губу, слушая удаляющийся стук каблучков.

– Принцесса Из покинула нас? – послышался голос королевы, полный наигранного удивления.

– Рашель, тебе не кажется, что ты сегодня слишком? – спросила Анжелика, глядя прямо в сощуренные фиалковые глаза.

– Но ведь даже Виктор так не считает, – глубокомысленно изрек Лешка. – И тогда парень опомнился, вспыхнул, затравленно повел глазами и бросился в коридор, чуть не сбив с ног входящую в комнату Викторию.

Он пошел догонять Изольду, а Вика с тревожной улыбкой смотрела на Рашель, стоявшую посреди комнаты в лилейно-белом платье с серебряными цветами. Черные волосы свободно падали на оголенные плечи, фиалковые глаза победно сияли, губы слегка изогнулись. Настоящая королева! Что-то в ней все-таки было манящее и не позволяющее сопротивляться ее красоте.

– Бал продолжается! Леша, Вы замените моего неверного пажа? – прервала паузу Рашель, и все с легкостью забыли о том, что только что здесь произошло…

Изольда бежала по улицам не разбирая дороги – наверное, поэтому Виктор не смог ни догнать, ни отыскать свою принцессу Из. Он сел на заснеженную скамейку в скверике, закрыв лицо руками. Перед глазами стояла зовущая улыбка Рашели. Он вновь чувствовал в полутьме прикосновение собственных ладоней к ее затянутой в атлас и кружева груди, его пальцы вновь вибрировали от этого прикосновения. Он помнил, как медленно Рашель повернулась к нему спиной, и он потянул вверх белую «молнию» воздушного серебристого платья, пытаясь вобрать взглядом белоснежный изгиб спины, скрывающийся под сияющим шелком… Он помнил, как его губы сами потянулись к маленькому треугольнику гладкой кожи между платьем и тьмой волос королевы, он ощутил вновь легкую дрожь ее тела и исходящий от него одурманивающий запах…

И вдруг Виктор поймал себя на том, что он ни на секунду не вспомнил в этот момент о своей Изольде. Что это? Наваждение, сон? Или все это время ему только казалось, что он любит эту русоволосую сероглазую девушку с нежным лицом и чуть припухшими губами? Виктор вновь вспомнил трепет черных ресниц и торжествующее сияние фиалковых глаз. Нет! Кажется, Рашель сама не понимала, что она делает. Она завтра и не вспомнит об этом, а бедная принцесса Из обижена, обижена насмерть!

И Виктор вновь бросился кружить по городу, выкрикивая срывающимся голосом холодное имя своей теплой принцессы…

Изольда влетела в свой двор и только теперь поняла окончательно, что все, чем она жила последние месяцы, рухнуло. А как глупо и смешно все начиналось: королева, паж, праздник… Ну, зачем, зачем все это? Может, в восемнадцать лет все и должно быть так: несерьезно и легко? Прощайте, принцесса, ваш принц не виноват, что приглянулся в этот вечер капризной королеве! А ведь Рашель сегодня и в самом деле была великолепна как никогда. И он пошел за ней, забыв обо всем. О боже, ну за что? Мама, вероятно, была права, опекая свою дочь, потерявшую голову от любви и так быстро повзрослевшую.

Изольда медленно приближалась к подъезду. Темные громады домов светились золотистыми прямоугольниками окон и казались волшебными замками в обрамлении серебристых кружев покрытых инеем ветвей. И мелкие снежинки роились в темно-фиолетовом воздухе, напоминая бриллиантовую пыль. Кончилась твоя сказка, принцесса. Вот подъезд, вот старенькие скамейки, вот…

Изольда вздрогнула и остановилась. Это были незнакомые парни, а она всегда боялась незнакомых парней. И они смотрели прямо на нее.

– Привет, подруга. Ты к нам? Рады, рады, – прозвучал насмешливый голос.

Со скамейки поднялся один из ребят. «Они чуть моложе меня», – подумала Изольда, сглатывая слюну, но в горле пересохло. Изольда поняла: просто так ей не пройти. В этот миг она испугалась по-настоящему.

– Водочки? – предложил другой голос, потоньше.

Перед девушкой вырос высокий нескладный силуэт, обрисованный падающим снегом. «Словно призраки в ночи», – припомнилось Изольде выражение из какой-то рождественской страшилки.

– Нет, – нашла в себе силы ответить девушка.

– У дамы есть голос? – шутовски удивился первый.

– А имя у нее есть? – пробурчал кто-то еще.

– У нее и еще кой-чего есть, – ухмыльнулся второй, передавая приятелю бутылку.

Изольда до сих пор не могла поверить, что это происходит с ней сейчас, здесь, на пороге собственного дома. Окна первых двух этажей были темными. Может, крикнуть? А может, попытаться прорваться? Но она содрогнулась от ужаса, представив, что может произойти там, в холодном мраке подъезда… Оставалось одно: бежать в сторону улицы и звать на помощь. Изольда с внезапной болью вспомнила, что по пути домой она не встретила ни одного прохожего. Ведь уже очень поздно, все сидят по домам и готовятся к празднику.

Изольда оттолкнула стоявшего перед ней юнца и бросилась бежать, но кто-то подставил ногу, и она упала в снег лицом, вытянув руки и потеряв шапку. Обжегшись и захлебнувшись снегом, набившимся в рот, нос и залепившим глаза, Изольда не могла сопротивляться жадным юным рукам, схватившим ее за волосы и развернувшим на спину. Слезы полились по ее лицу, она пыталась отвернуться, но ее ударили по щеке. Глаз начал заплывать, Изольда вскрикнула, и ей зажали рот. И мир перестал существовать для нее, сузившись до размеров худого горячего тела, навалившегося сверху.

Изольда задыхалась и давилась слезами, пытаясь вырваться из рук малолетних насильников, и вдруг издалека по лицам мальчишек полоснул ослепительно-яркий свет фар, и действительность вернулась. Изольду оставили в покое, она даже не вздрогнула, когда разгоряченное металлическое тело автомобиля рыкнуло и замерло над ней, обдав фонтанчиками снега из-под колес. Фары потухли, наступила звенящая тишина, и Изольда провалилась в темное никуда, не видя склонившегося над ней молодого мужчины.

Он проводил взглядом разбежавшихся в разные стороны юнцов, сразу съежившихся и ставших похожими на стайку воробьев. Его голубые глаза сузились, потом он заботливо запахнул шубку на распластанной на снегу девушке и тихонько окликнул ее.

Изольда очнулась на руках у незнакомца. Вначале она вздрогнула, но потом успокоилась, поймав глазами понимающий, внимательный взгляд мужчины.

– Ну, тебе уже лучше? – просто спросил он, и Изольда разрыдалась, пряча лицо в воротник его дубленки.

– Они… Они хотели… Я ничего не могла сделать, – бессвязно лепетала она, дрожа всем телом, и спаситель гладил ее плечи и бормотал что-то успокаивающее. И столько нежности было в его голосе, что она, всхлипнув еще пару раз, затихла, а потом спросила: – Я ведь не виновата?

– Нет, глупая. Их было слишком много, а чутких людей вокруг – слишком мало, – мягко ответил мужчина.

– У меня сегодня был на редкость неудачный вечер, – вздохнула Изольда, когда он вытер ей лицо своим платком, подал шапку, и они уселись рядышком на скамейку, глядя на снег, засыпающий следы злодеяния.

– Они успели? – спросил он, намекая на насилие.

– Нет, к счастью, нет! – не сразу отозвалась Изольда, прислушиваясь к внутренним ощущениям.

– Значит, вечер не так уж и неудачен, – улыбнулся спаситель. – Кстати, меня зовут Миша.