Алексей Петрович оглянулся. "А может, все-таки, побежать назад?" – мелькали в уме последние варианты возможного спасения. На обратной дороге стояли вдалеке девушки с первого озера. Брюнетки смотрели на него таким жестоким и холодным взглядом, что Н. понял: не получится. Их тоже было много.

Пока Алексей Петрович смотрел назад, он даже не успел оглянуться, как был схвачен и почему-то поднят на руках над головами девушек со второго озера. Они были сильны. Их руки были холодными и до того крепкими, что Н. даже показалось, что эти девушки даже чуть-чуть сильнее мужчин.

Русалки весело смеялись и несли Алексея Петровича к воде. Последние картины жизни, которые уносил с собой Н., были такими: голубое светлое небо наверху, смех девушек снизу и приближающаяся озерная гладь темной воды. Алексей Петрович пытался вырваться и даже кричать, но все было бесполезно. Русалки уже заходили в воду и заносили туда и его.

…Вода! Как трудно дышать! Невозможно сделать даже один вдох! Светлые слои воды сменялись все более и более темнеющими внизу и все происходящее казалось погружением в страшную бездну.

…Вода! Темнота. Холод. И все более усиливающееся со всех сторон и в голове давление. Это страшное давление! И погружение во мрак. Ужас и осознание безысходности. Затухание сознания. И это давление, это проклятое давление…

Работы в поселке были завершены. Водопровод был заменен, и некоторые другие виды работ были проделаны тоже.

– Теперь у вас новый насос, а воду будут качать из артезианской скважины, – объяснял жителям поселка кто-то из рабочих.

Поселяне были довольны. Рабочие забирали свои вещи и приспособления и садились в грузовик с будкой, на которой была сделана надпись "Люди". Через несколько минут грузовик с рабочими уехал, а поселок зажил своей обычной жизнью.

О том, что Алексей Петрович Н. пропал, спохватились нескоро.

– Куда делся? А черт его знает, – говорили жители.

– Н.? А это кто? – говорили другие. – А, мужик один с окраины? А какой мужик? Может и видели…

– Говорят, он знал какой-то лесной колодец и ходил туда, когда в поселке отключали воду, – раздался чей-то глас на фоне других пустых голосов.

– А где этот колодец? – спрашивал кто-то.

– Не знаю…

О колодце все же разузнал участковый и решил сам туда сходить. Была осень. В желтом прохладном лесу полицейский встретил на дне лога группу грибников: двух женщин и мальчика.

– Куда ведет эта дорога? – спросил участковый, спустившись вниз и подойдя к колодцу.

– Не знаем, – сказали женщины.

– К озерам, – произнес мальчик. – Но мы не ходим туда. Грибов там нет.

Участковый пошел дальше. Возле первого озера было очень красиво и возле второго – тоже. Осенние листья падали на воду и казались похожими на желтые и красные кораблики. Дул легкий ветер, создавая рябь на воде. Было безлюдно.

"Если бы он утонул или его бы убили – его тело всплыло бы", – подумал участковый, возвращаясь к тем мыслям, к которым, увы, в силу своей службы, должен возвращаться полицейский. "Значит, если его убили, его убили не здесь", – решил он, и вернулся в поселок.

Алексей Петрович Н. был признан пропавшим без вести. Его тело не было найдено никогда.

2018

Если идти от моего дома вдоль одноколейной железной дороги (она проходит очень близко от моего жилища, чуть ли не за моими окнами) примерно полтора километра, то можно выйти к железнодорожному мосту через реку. Река наша широкая, с многочисленными ответвлениями и рукавами. И, если перейти мост и пройти еще какой-то расстояние по железной дороге, а затем свернуть в сосновый лес справа (слева, чуть в стороне тоже есть лес, еще более обширный, но лиственный) и пройти через него, то можно выйти к большому полукруглому затону, который является, признаться честно, одним из моих любимых мест, куда я часто хожу, когда хочу побыть один.

Иногда на затоне можно встретить рыболовов, но чаще – никого. На одном из берегов затона ( река видна чуть вдали, она разливается здесь широко, полноводно, но противоположный берег виден) расположен довольно большой песчаный пляж, который бывает довольно людным летом и почти всегда безлюдным в другие времена года. На другом берегу затона берег немного обрывист, но к воде спуститься можно. А над обрывом растет густой лес. Некоторые деревья в свое время упали сверху, свалились в воду и до сих пор глядят из воды рогатыми ощетинившимися чудовищами. А по третьему берегу затона сквозь сосны ведет широкая дорожка, по которой можно попасть хоть на ту сторону, где расположен пляж, хоть на ту, где обрыв.

В один из майских дней я решил прогуляться в эти места. Выйдя из дома, я прошел по железной дороге, перешел металлический мост-исполин, вышел на другой берег и был уже возле затона.

В этот раз я встретил здесь человека в серой куртке, похожей на фуфайку. Это был мужчина среднего роста, которого внешне можно было определить как человека то ли предпенсионного возраста, то ли уже вышедшего на пенсию (но еще не старика).

– Молодой человек, а вы – рыбак? – вдруг спросил меня он.

– Нет, – ответил я.

– Просто гуляете?

– Да.

– Я тоже люблю походить здесь иногда, – сказал он. – Я вышел на пенсию (на пенсии уже три года) – так за это время никуда и не ездил, не путешествовал. А раньше, особенно в советские времена, часто куда-то ездил, правда до одного случая.

Я понял, что человеку хочется поговорить, и решил поддержать разговор. В конце концов, почему бы не дать человеку немного общения, если он того хочет.

– Да я тоже забыл уже, когда в последний раз куда-то выезжал. Был на море лет пять назад. Один раз ездил в деревню, – сказал я.

– Я перестал ездить и не ездил никуда, наверно, лет двадцать после одной истории, – продолжил незнакомец.

– Какой?

– Я был в Москве с женой, мы должны были куда-то ехать ( уже не вспомню, куда) и вдруг она мне говорит: "Быстрее! Быстрее! Мы опаздываем!" Мы бежим через весь вокзал (жене показалось, что наш поезд уже объявили и он вот-вот тронется), выходим на платформу, буквально запрыгиваем в вагон – и поезд поехал.

Мы едем. Я выглядываю в окно, жена выглядывает в окно. Что-то не то. Неужели не в тот поезд сели!? " Скажите, а какой это поезд?", – спрашивает у пассажиров жена.

А все сидят, улыбаются и молчат…

Меня немного потрясло начало рассказа незнакомца и я продолжил слушать.

– Дальше – больше. Жена подходит к проводнику и задает тот же вопрос: "Куда идет этот поезд?" А проводник говорит: "Вы знаете, все люди, которые здесь едут, они по пять, по шесть языков знают, среди них кандидаты наук есть". Мы с женой в очумении, конечно, от такого ответа и решаем: как только поезд остановится, на первой же станции выйдем.

Поезд едет дальше, и вскоре появляется станция. Но при этом, поезд вроде бы и останавливается, но не полностью, а едет мимо платформы очень медленным ходом. А на платформе сидят торговки: тетки, бабки. Я открываю окно и спрашиваю: "Какая это станция?" А они говорят: "Когда была война, сюда из Москвы эвакуировали заводы". Я от этого ответа тоже, понятно, в шоке. "Так это же Урал!" – говорит моя жена.

Из поезда мы все-таки вышли. И вдруг моя жена ( нашла, о чем в такой момент думать) говорит: "Мы забыли чемоданы, забыли вещи!" А поезд уже и ушел. Только хвост виден.

Моя жена подходит к какой-то путейщице и говорит (ее уже не потрясает происходящее, что все, что с нами происходит как минимум неправдоподобно, странно, мистично и, черт возьми, просто нереально; ей бы – чемоданы спасти): "Скажите, что нам делать? Поезд ушел, а вещи там остались". А та говорит: "Я за это не отвечаю. Обратитесь к начальнику станции." Мы нашли начальника. Это тоже оказалась женщина. Стоим у нее в кабинете. Рассказали ей все. А она говорит: "А, это веселый поезд". И намекнула, что по железной дороге иногда ходят такие поезда-призраки.