Музыка стихла, и мы все замерли в красивых позах, ожидая, когда софиты погаснут и мы сможем покинуть сцену. Чем ближе премьера, тем сильнее наши репетиции походят на реальное выступление. Таков принцип нашего балетмейстера Аркадия Тимуровича. В такие моменты он всегда цитирует Уинстона Черчилля: «Провал подготовки подготовит вас к провалу».

Сцена погрузилась в безмолвную тьму, и мы тихонько, еле скрипя половицами, убежали за кулисы. Свет тут же зажегся и в эхо пустого зала ворвались громки хлопки. Мы тут же вернулись в центр сцены. Аплодирующий Аркадий Тимурович встал со своего место, осматривая нас довольным взглядом.

— Отлично, девочки! Еще раз прогоним третью часть и на сегодня мы закончили.

Неожиданно в темном зале мелькнул еле заметный силуэт. Так странно, человека почти не было видно, но я тут же узнала его. Это был мой молодой человек, Ваня. В свои двадцать он уже шел на красный диплом в МГУ, помогал отцу в бизнесе и был настоящей гордостью своих родителей. Ну и, конечно же, мечтой всех девчонок. Наши отцы дружили с самого девства, так что и мы с Ваней знали друг друга всю жизнь. Иногда мне казалось, что мы с ним просто предназначены друг для друга. Что нас свела сама судьба.

Ваня махнул мне рукой, и я еле сдержала улыбку.

— Аркадий Тимурович… — протянула писклявым голосом выскочка Таня Хомова, — … а вы уже выбрали приму? Пора бы ей приступить к разучиванию своей партии.

Девочки тут же начали шептаться. Я недовольно вскинула бровь. Всем мы ученицы Московской государственной академии хореографии, первый курс. За плечами у нас огромный опыт и годы служения балету. Однако для этой премьеры нас набирали, как элитных солдат, конкурс был просто бешеный. Но я не думаю, что Аркадий Тимурович выберет примой кого-то из нас. У него ведь есть трупа, в театре полно достойных балерин, которые служат тут не первый год. Но Таня была такой всегда, сколько ее помню.

Аркадий Тимурович нахмурился.

— Хомова, твое дело танцевать, а не рот открывать. Я сам буду решать кто исполнит главную роль и когда приступать к разучиванию этой самой роли. — Балетмейстер хлопнул в ладоши. — На исходную, девочки! Часть номер три!

Иногда мне казалось, что Таня готова лечь под Аркадия Тимуровича, даже несмотря на то, что у него жена, трое детей и возраст его перевалил за сорок. Такие как Таня на все готовы ради карьеры. Не только с кем-то переспать, но и кого-то подставить… Я даже немного боялась ее. Мои родители, к счастью, воспитывали меня совсем не так. Моя мама учитель, а папа — академик. Мы интеллигенты, наверное, в сотом поколении. И мы выше таких глупых разборок.

После финального прогона мы все отправились в раздевалку, оживленно обсуждая репетицию. Громче всех, естественно, говорила Таня. Мы стыдно было в этом признаваться, но иногда она раздражала меня, хотя испытывать такое очень и очень низко.

Всей группой мы привели себя в порядок, переоделись, и вышли на улицу. Ваня уже ждал меня там. Я помахала подругам и поспешила к любимому.

— Ты повнимательнее с ним, — кинула мне в спину Таня и захихикала, — как бы не увели.

Я оставила ее слова без внимания. Мы с Ваней взялись за руки и нежно поцеловались в губы.

— Ты была великолепна, — сказал он, — как всегда. Будущая прима Большого.

Я покраснела и слегка отвела взгляд.

— Прима Большого… скажешь тоже. Какие планы на вечер?

Лицо Вани тут же изменилось. Я даже забеспокоилась.

— На самом деле я заехал на минуту, потому что соскучился. Надо отцу помочь, так что поужинать не получится. Я закажу тебе такси.

От сердца тут же отлегло. Я улыбнулась и махнула рукой.

— Я уж подумала, что что-то случилось! Ерунда, я на машине, так что не беспокойся обо мне.

— Я не могу не беспокоиться… я ведь люблю тебя. — И я тебя люблю…

Ваня проводил меня до машины, мы еще раз нежно поцеловались, а затем я села в транспортное средство. Ваня смотрел, как я разворачиваюсь и как выезжаю с театральной парковки. Я еще отъехать не успела, как от возлюбленного пришло сообщение о том, что он уже скучает по мне и что завтра мы обязательно проведем вместе как можно больше времени.

Я ехала в сторону дома, тихо слушала Рахманинова и не могла скрыть улыбки. Мне казалось, я была самой счастливой девушкой на всем белом свете. Осталось только выполнить главную мечту своей жизни и все. И дальше будет…

Додумать мысль я не успела. Машина стояла на светофоре, как вдруг пассажирская дверь открылась. Со мной никогда в жизни не случалось ничего подобного, хотя я слышала о таких историях. Потому я даже понять ничего не успела.

В машину ввалился молодой человек в джинсах и кожаной куртке. Он морщился и изо всех сил сжимал бок. Его правая рука поднялась и заблокировала дверь.

— Гони… — простонал он.

Но я не могла, ведь горел красный. К тому же я совершенно потерялась в ситуации.

— Вы… — замямлила я, — … вы хотите меня ограбить? Или убить?

Незнакомец нахмурился.

— Нас обоих убьют, если ты, овца, сейчас же не стартанешь!

Я несколько раз поморгала и осмотрела пассажира. Только сейчас я увидела…

— Боже… — прошептала я, — … да у вас ведь кровь!

Незнакомец усмехнулся.

— Да что ты говоришь!

Неожиданно сзади послышался свист колес.

— Гони, дура, если хочешь жить! — заорал пассажир и я стремительно сорвалась с места.

Сердце колотилось в груди, било по ушам, по вискам. Я вообще не понимала, что происходит. То есть, вроде бы все и понятно… Вот я, вот машина, вот незнакомый парень, истекающий кровью. Он говорит мне «гони», и я гоню. Ничего сложного. Но нет! Это очень сложно и очень непонятно! Почему я? Почему моя машина? Куда гнать? Что делать? Может, читай я приключенческие книги или смотри боевики, мне было бы проще. Но мой любимый режиссер это Фредерико Феллини, а любимый писатель Антон Чехов. Потому в такой страшной ситуации я потерялась окончательно.

Вот я, буквально полчаса назад, выхожу с репетиции, которая может изменить всю мою жизнь. Обнимаю и целую парня, которого люблю больше всех на свете. А теперь?.. Так вот, что называется, когда жизнь делится на «до» и «после».

Незнакомец ничего мне не говорил, не давал никаких ориентиров. Он лишь изредка оглядывался и прикрикивал, если я выдумывала сбавлять скорость или намеревалась тормозить у светофора. Отец не обрадуется, когда увидит все мои штрафы. Ох, что же я ему скажу?..

— Вы, наверное, меня с кем-то спутали… — вдруг проговорила я.

Незнакомец глянул на меня, и я прочла вопрос на его лице.

— Ну… вы ведь явно не ко мне собирались сесть. Посмотрите на меня… Я же не гонщица и не бандитка.

Парень усмехнулся.

— Бандитка? Ты в девяностых что ли застряла?

— При всем уважении, но я не знаю, как называются люди, которые попадают в ситуации, подобные вашей.

Собеседник усмехнулся, закашлялся, а затем осмотрел меня оценивающим взглядом.

— Тебя как звать?

— Ли… Лиля. Может мне вас в больницу отвезти?

— С ума сошла?! Никакой больницы! Там придется объяснять откуда у меня такая рана.

— Ну так и объясните!

Незнакомец вздохнул.

— Ты вроде на тупую не похожа… Реально не понимаешь, в чем прикол?

— Простите, но не… — тут я громко вдохнула и улыбнулась. — Я поняла! Вы хотите сказать, что это все веселый розыгрыш, да? То есть, не очень веселый, конечно… Кто же решил так подушить?

Незнакомец вздохнул.

— Крути баранку, Лиличка. Это у тебя лучше всего получается. И молчи.

Я поджала губы, собралась с мыслями и все же нарушила введенное правило.

— Но только куда мы в итоге едем?..

Послышалась новая усмешка, за ней новый приступ кашля.

— К тебе. Я на первом свидании к себе девушек не вожу.

Я вздрогнула. Лицо сразу покрылось ужасом и румянцем. Никогда в жизни не испытывала ничего подобного.