Ключей у меня нет, звоню в домофон и бросаю хмурый взгляд в глазок мелкой камеры. Мать всегда смотрит, кто на порог пожаловал.

– Сынок… – робко выдыхает родительница, встречая на крыльце. – Живой.

Раскрывает руки для объятий, по привычке игнорирую этот жест, протискиваясь мимо.

– Если б я сдох, тебе позвонили бы первой. Не думала об этом? – говорю резко.

– Что ты такое говоришь, Матвей! Ты вообще знаешь, что я пережила за этот месяц, пока тебя искала? Тебе так трудно позвонить самому или отбить мне сообщение?

– Трудно. Я уже сказал: если помру, тебе наберут. Разве не это волнует тебя больше всего? Зато не надо будет делить компанию отца на части, когда откинется и он. Всё вам с Серёжей достанется. Кстати, где он?

Мама бледнеет, поджимая губы. Не в ту сторону свернул разговорчик с сыном. Ну не судьба.

Не разуваясь, миную прихожую. Заглядываю в кухню. Чистота идеальная, на плите стоят кастрюли, из которых валит пар и приятно пахнет домашней стряпней. Желудок, предатель, сжимается и издаёт звуки голодного кита. Жрать мы здесь не будем, дружок.

Иду дальше в светлую гостиную. Плазма на стене выключена, приставка убрана в тумбу под ней, на стеклянном прозрачном столике в центре свежие цветы и стопка книг. Дом, милый дом.

Выхожу к лестнице, ведущей на второй этаж. Надо набрать шмоток потеплее, непонятно, когда ещё раз решу заскочить.

Мать семенит следом, не отстаёт.

– Никого нет. Я ждала тебя, оставайся сколько хочешь. Поужинай со мной! Твоя комната всегда тебя ждёт. Матвей, хватит наказывать меня и себя. В том, что случилось с твоим отцом, ни ты, ни я не виноваты… – говорит тихо, часто дыша.

Морщусь от предвкушения очередного скандала. Первый слезливый акт на подходе.

– А я тебя виню не за это, – произношу ровно, открывая дверь своей комнаты, где тоже царит девственная чистота, словно я никогда здесь не жил.

Распахиваю шкаф и, порывшись внизу, достаю спортивный рюкзак. Бездумно забиваю его шмотками, которые, скорее всего, мне и не понадобятся.  Просто механически выполняю действия, борясь с желанием свалить из этого нежилого дома сию же секунду.

– Матвей, куда ты пойдешь? Никто тебя не гонит, оставайся дома. Мы всё преодолеем. Я знаю одну клинику, там есть хорошие врачи. Полная анонимность.

– Заткнись, мама, – обрубаю  жалостный поток её речи. – У меня нет проблем, которые ты старательно пытаешься мне навязать. Я не наркоман. Это кто тебе идею насчёт клиники подкинул? Серж?

– Не называй его так. Побольше уважения, Матвей! К человеку, который не бросил нас в беде и подставил плечо, когда все отвернулись от твоего отца! – шипит мама, выходя из образа примерной родительницы.

Вот теперь я её узнаю. Всегда безукоризненное лицо, лишённое признаков  старения благодаря личной команде косметологов, искажается яростью. Но она почти сразу берёт себя в руки. Сжимает губы в тонкую линию и испуганно округляет глаза. Заламывая кисти, убирает за спину руки.

– И плечо подставил и член, какой молодец твой Серёжа, – усмехаюсь, застёгивая молнию на рюкзаке.

Лицо обжигает хлёсткая пощёчина. Сжав зубы, смотрю на свои руки.

Мать сама пугается своих действий и отходит на несколько шагов к стене, трусливо вжимаясь в неё. Думает, ударю в ответ? Да какой мразью нужно быть, чтобы бить собственную мать? Нет, до этого мне ещё далеко падать.

– Боже, Матвей… мне так жаль…

Встряхнув башкой, закидываю сумку на плечо. Смотрю в покрасневшие глаза матери со всей холодностью, на которую в данный момент способен.

– Тебе не передо мной нужно извиняться. Ты ему хоть раз звонила?  – говорю медленно, хотя внутри всё горит и бурлит от злости и обиды. Гремучий взрывной коктейль, но я не позволяю себе выйти за рамки.

Хотя мне очень хочется как следует встряхнуть женщину перед собой. И трясти до тех пор, пока её идеальная прическа не растреплется.  Может, тогда она перестанет строить из себя святую невинность.

Её молчание на мой вопрос красноречивей всех слов. Они с Сержем уже свечки ставили за упокой, а отец – сука, какая неожиданность! – выжил в той катастрофе.

Ни за что не поверю, что вертолёт разбился из-за несчастного случая. Что бы там ни болтал следователь по делу, меня в этом не убедить.

– Я пошёл. Когда ещё приеду – не знаю. Звонить мне не нужно. Наберу сам, если захочу. И отвяжись уже от Ледовских. Незачем посвящать в наши дела всех соседей. Передавать привет Серёже не стоит.

Айс курит у машины, нервно расхаживая перед капотом, наплевав на дождь. Прищурившись, следит за моим приближением, по роже вижу, спросить что-то хочет, но не решается. Останавливаюсь рядом и молча стреляю сигарету. Несколько минут курим в ненавязчивой тишине.

– Как прошло?

– Нормально, – говорю я, проводя ладонью по лицу. – Поехали отсюда.

Падаю на пассажирское кресло. Настроение от встречи с матерью паршивей некуда. Сжимаю кулаки и, поддавшись импульсу, ещё раз набираю отца. Телефон отключён…

Клим тормозит на парковке перед ТЦ. Выключает мотор и протягивает мне ключи.

– Только ради бога, верни мне тачку в том же виде.

7 Глава

Лера

В понедельник я плетусь на учёбу на своих двоих. Машина ещё не готова. А я настолько сильно привыкла за последнее время быть на колёсах и стала зависима от своей старушки, что особо остро ощущаю её отсутствие в повседневной жизни. Савва подвозить меня отказался, сославшись на то, что машина нужна ему самому, и уехал в свой универ раньше меня. На самом деле, кажется, он всё ещё злится после выходных и нашей ссоры.

Для меня это в новинку.

Мы должны встретиться с Таей возле остановки и вместе доехать, а потом пройти через засыпанный осенними листьями прилегающий к университету сквер. Это наша небольшая традиция в начале учебной недели. Мы учимся на разных факультетах, нагрузка в этот год возросла, видеться почти не получается. У Таи кроме меня ещё есть подружки, она ходит на танцы и увлекается кучей всего: от росписи смолой по дереву до вышивания крестиком. Поэтому эта прогулка скорее больше важна мне, чем ей. В отсутствие общения я не страдаю, всегда знаю, чем могу себя занять, оставшись одна. Одиночество не является моей проблемой. Мне в нём комфортно.

 Поправляю на голове капюшон красного дутого пуховика и мелкими глотками пью ароматный зелёный чай из керамического переносного стакана, поглядывая на часы.

Если Тайка не поторопится, наша неспешная прогулка будет походить скорее на быструю спортивную ходьбу. Мы же не хотим опоздать на пары. У меня первой стоит Самсон Павлович, преподающий архитектурные конструкции. Его я заочно выбрала себе в качестве будущего дипломного руководителя и предпочитаю не пропускать занятия. Его сын, закончивший наш факультет, основал свою фирму, в которую я мечтаю попасть на практику.

Мимо проносится низкий серебристый “Порше Панамера”. Провожаю его заинтересованным взглядом. Машина – зверь! Совсем не экологичная, жрёт топливо как голодный кабан жёлуди. Но красивая – просто чума. Таких всего несколько в городе.

Хочу однажды посидеть за рулём такой красотки. Ощутить всю её мощь и испытать все лошадиные силы, на которые она способна.

Внезапно “порш” разворачивается, пересекая две сплошные, и, свистя дорогущими покрышками, останавливается прямо напротив меня.

Мои брови ползут вверх: неужели желания, отправленные во вселенную, сбываются так быстро? Тогда я хочу добавить ещё один час в сутки. И пусть в университетской кофейне появится наконец кокосовое молоко.

Стекло на пассажирской двери с плотной непрозрачной тонировкой ползёт вниз.

– Привет. Запрыгивай, – подмигивает с водительского сиденья лощёный мажор.

Русые волосы зачёсаны в модную прическу, брови тоже словно причёсанные, на губах самодовольная улыбочка, говорящая: “Все кончают от одного моего взгляда, и ты не исключение”.

– Я? – недоуменно приоткрываю рот, показывая на себя пальцем.

Оглядываюсь по сторонам.