Урфус тупо уставился на изуродованного наемника, а когда брови того слегка приподнялись, опомнился и затараторил:

– Э-э-эм… Так или иначе, я хочу поговорить с вами об одном важном деле. – Всего одно предложение, а любопытство уже растаяло. – Вы же не прочь заработать, верно, любезный?

Мясник рассмеялся, откинув голову. Его смех так же, как и голос, не был страшным: он был искренним, звонким, мелодичным и заразительным.

– Торговцы. Вы все такие одинаковые. Такие смешные. Дела и дела. Хотя спустя рукава место в Городском Совете и звание кэнга не получишь. – Он вытер набежавшую слюну у правого угла рта.

– Откуда, поимей тебя Акхар, ты обо мне знаешь?! – взвизгнул Урфус.

Будь он в своем обычном окружении или в месте хоть немного более пристойном, чем «По пути», упоминание младшего полубога несчастий не осталось бы незамеченным. Плод любви женщины и самого жестокого из Великих занимался лишь тем, что подкидывал в жизнь смертных проблем. Поэтому неудивительно, что его имя было сродни грубой брани и проскальзывало в гуле голосов данной таверны не реже раза в минуту.

– Как грубо, – сказал наемник с ноткой разочарования. – Мне не интересна работа, которую ты хочешь предложить.

Урфус облизнул пересохшие губы, в очередной раз обращаясь к воспоминаниям о встрече с грязным ублюдком. «Он будет играть с тобой, как кот с мышью. Хотя нет! Скорее, он схватит твои причиндалы и сожмет со всей дури. Ха-ха-хах! Именно так! И если ему понравится, как ты себя поведешь, он возьмется за твое дело. Попробуй удивить его, впечатлить. Но тебе даже Боги не помогут, если начнешь испытывать его терпение». Ноги начинали дрожать от страха, но торговец не собирался отступать.

– Я все же настаиваю на том, что мое предложение придется вам по душе. – Увидев, как изуродованное лицо начинает искривляться в гневной гримасе, кэнг назвал наемника именем, данным тому при рождении. Ведь и дураку понятно, что «Бэрэйнэр» не может быть настоящим именем.

Урфус тщательно готовился к этому вечеру. Он даже два дня провел во втором по величине городе Берии, общаясь с участниками давних событий. Инкогнито, разумеется. Большая часть тех, кто согласился с ним беседовать, знали немного, и факты сильно разнились, но ему повезло встретить человека, раскрывшего, пусть и весьма недешево, прелюбопытные сведения о личности Мясника из Хуадад-Сьюрэс.

Гнев на лице наемника сменился неподдельной, почти мальчишеской растерянностью, а кэнг уже набирал воздуха в грудь, чтобы продолжать «удивлять и впечатлять» убийцу собственной осведомленностью. Однако он не смог вымолвить ни слова, так как Мясник вдруг одарил Урфуса широкой улыбкой. Из-за того, что травмированный угол рта был ниже здорового, уродливый рубец шириной и цветом не уступал губам, а те, в свою очередь, растянулись и обнажили зубы, рот со шрамом превратился в одну огромную и достойную навсегда остаться в кошмарах усмешку зубастой пасти, расположенной несколько не на середине лица. Словно на рисунке авторства душевнобольного. Который рисовал вовсе не человека.

– О, ты подготовился. Это так… – Мясник выдержал паузу, – мило. Ладно. В конце концов, ты приперся в эту дыру, чтоб поговорить, и я ничего не потеряю, если тебя выслушаю, – сказал Бэрэйнэр вроде бы обычным голосом, заставившим, однако, двух одутловатых баб, сидящих рядом, опасливо покоситься на него. – Малого серебреника хватит, чтобы хозяин организовал нам приватную беседу.

Времени на подготовку ушло немного. Когда Мясник давал указания, торговец не мог поверить, что в этом грязном месте могут быть отдельные кабинеты. И не ошибся: их разместили в подвале буквально в двух локтях от последней ступени за столиком, явно предназначавшимся для одного едока. Если бы любой из них вдруг решил расставить руки в стороны, то одна бы уперлась в стену, а другая – в грязную простыню, подвешенную навроде занавески, дабы «особых гостей» не смущали бочки, коробы, банки, бутылки и жирные крысы. Свечи стояли прямо на земле, что позволило теням сделать лицо наемника еще более пугающим.

Заказанный ужин – рыбу, которая выглядела не настолько плохо, как могла бы, и два пива, подарок от заведения, – принесли сразу. «Еще бы! Я думал, ослепну – так засиял этот хмырь при виде монеты».

Мужчина со шрамом взял вилку, с любопытством оглядел засохшую черно-зеленую субстанцию между зубчиками, положил прибор на место и отправил себе в рот кусок рыбы рукой.

– Знаешь, что мне пришло в голову? – Бэрэйнэр отпил пива, никак не проявив своего мнения о сомнительном пойле. Однако продолжил он слегка осипшим голосом: – У тебя невероятно красивый кафтан. Он стоит, наверно, дороже моей лошади. А у меня акхаровски хорошая кобылка, кэнг. Так вот, почему человек, подобный тебе, пришел на встречу с таким типом, как я, один?

«Потому что мне не нужны никакие слухи о том, с кем я встречался. А вот если бы мне удалось тебя вывести отсюда, ты бы познакомился с двумя моими охранниками, которых ты наверняка заметил у входа. У каждого из них кулак с твою голову», – ответ сразу родился в голове, но, как только торговец открыл рот, даже еще не будучи уверенным, что конкретно произнесет, сидящий напротив человек вновь заговорил:

– Твоих здоровяков сейчас здесь нет. Они даже не услышат твой крик, если я…

– Это было бы бессмысленно! – взвизгнул кэнг.

– Уверен?

Урфус почувствовал, как пол уходит из-под ног. Страх вырос до невероятных размеров, оплетая его склизкими холодными щупальцами, не позволяя не просто шевелиться, а, казалось, даже моргать или глубоко дышать. Он надеялся, что Бэрэйнэр рассмеется и хлопнет его по плечу, но этого не случилось. На него просто смотрели с интересом мальчика, насадившего жука на булавку и наблюдавшего за последствиями.

Кэнг уповал на то, что ленивое любопытство сменится безразличием, а нечеловеческая ухмылка перестанет медленно растекаться по лицу. Но проходили томительно долгие секунды, а внимание не сменялось скукой. Вдруг на зубах Мясника, открывшихся при широкой улыбке, блеснула золотая проволока. Свидетельство очередного увечья, напомнив о смертности и уязвимости собеседника, помогло кэнгу взять себя в руки.

– Послушайте меня, любезный! Я скажу, что мне от вас нужно, а вы уж решайте. Мне нужно заполучить один контракт. – Жук стал ребенку безразличен: наемник вернулся к еде. – Но пока без имен. Скажу только, что у меня нет никаких шансов добиться своего легальным путем. Поэтому мне и нужен человек с… м-м-м… вашей репутацией. Так вот. У одного, не буду скрывать, очень знатного господина есть жена и двое детей: мальчишки-близнецы десяти лет. Я хочу… – он запнулся. – Я хо-хо-хо-хочу… – и, набравшись духа, почти шепотом произнес, – чтобы вы их похитили.

Урфус ждал хотя бы легкого удивления на лице Мясника, но тот лишь продолжал есть, периодически привычным движением вытирая правый угол рта, где скапливалась слюна, а пару раз даже выпадали кусочки рыбы. Дальше торговец говорил быстро и тихо, хотя кроме наемника услышать его могли только крысы:

– И потребовали выкуп. Огромную сумму. Конечно, могут возникнуть сложности, но, я думаю, несколько отрубленных пальцев у порога дома быстро склонят этого господина к сотрудничеству. Я бы не хотел, чтобы кто-нибудь сильно пострадал. А дальше… мы с ним поможем друг другу. Потом вы отдадите мне его выкуп, оставив себе двадцать процентов. Поверьте, этого более чем достаточно. А вот аванс. – Урфус швырнул тяжелый кошель на стол, едва не угодив в тарелку.

Мясник медленно положил руку на кожаный мешочек и вопросительно посмотрел на кэнга.

– Солидно. Но зачем ты искал именно меня? Я могу с легкостью назвать пять имен, чья «репутация» побольше моей достойна как подобной суммы, так и общества десятилетних мальчиков.

Урфус замялся:

– Мне нужно быть уверенным, что дело будет сделано. У Бэрэйнэра Мясника не бывает провалов.