Сначала на крутом повороте нам встретилось обнажение гнейсов, пересеченных двумя основательно выветрелыми пегматитовыми жилами. Затем мы подъехали к белоснежному склону холма, перекопанному вдоль и поперек. В белом известняке просматривались жилы какой-то более темной породы, и именно в этих местах можно было видеть зиявшие провалы выемок. Людей почти не было видно, если не считать встретивших пас двух серьезного вида бирманцев с повязками на голове и автоматами Калашникова в руках. Один из наших сопровождающих, присоединившийся к группе в бунгало, отправился на переговоры. Посовещавшись о чем-то с охраной, он вернулся и достаточно долго по-бирмански объяснял ситуацию двум приехавшим из Рангуна геологам. Они, в свою очередь, по-английски объяснили мне, что хозяева разрешают нам осмотреть рудник, но есть обстоятельства, которые вынуждают нас этот осмотр произвести по возможности быстро и, не задерживаясь, ехать назад. (Позднее стало известно, что какая-то вооруженная группа вторглась в пределы района и об этом сообщили руководству экскурсии). Так что мы осматривали это месторождение почти бегом. Однако это не помешало увидеть пегматитовые жилы, секущие кристаллические известняки. К границам пегматитовых жил с известняками и были приурочены узкие туннельчики, которые более всего хотелось назвать порами. Пегматит казался сильно разрушенным выветриванием и работать в этих норах, несомненно, было опасно. Но, судя по отвалам пустой породы, добыча здесь продолжалась не один год. Ни рубина, ни сапфира во время посещения увидеть не удалось. Однако нам показали чудесную огромную глыбу известняка, взятую на границе с пегматитом. Как брызги крови на белой поверхности мрамора сверкали зернышки красной шпинели. Они красиво контрастировали с находившимися здесь же зернами темно-зеленых силикатных минералов. Глыбу мы исследовали сантиметр за сантиметром с помощью лупы, но попросить образец так и не решились. Пора было возвращаться.
Снова «лендровер», краткий отдых в бунгало, вертолет до Мандалая и рейсовый самолет до Рангуна. Прощай, Шанское плато! Нам все-таки удалось познакомиться с замечательными месторождениями самоцветов Бирмы. Хочется, чтобы скорее они начали во всю силу служить экономике страны. А возможности для этого есть.
Танзанит
Маршрут поездки в район месторождения танзанита. Танзания
Заходящее солнце косыми лучами освещало вершины Голубых холмов в Северной Танзании. Вдали расплывчатым конусом мерцала снеговая шапка Килиманджаро. Было еще жарко, хотя свежий ветерок колыхал ветки колючих акаций и кусты дулелы, унизанные желтыми яблочками плодов. До деревни оставалось еще не менее трех часов ходу, и Килелу — самый молодой, но удачливый охотник деревни Таикус — решил чуть-чуть передохнуть. Он бросил на землю двух зайцев, убитых в буше, выбрал место за крутым каменным откосом, загораживавшим солнце, и опустился на теплую, прогретую за день землю. Ничто вокруг не ускользало от его внимательного, привыкшего к холмистой саванне взора. Вот вдали три быстроногие антилопы промелькнули на вершине зеленого склона и мгновенно скрылись за гребнем холма. Совсем близко, забавно похрюкивая, пробежал чем-то озабоченный дикобраз и исчез за большим камнем.
Внезапно взгляд Килелу отметил что-то необычное. В широкой трещине камня, заполненной рыжей землистой массой, сверкала яркая блестящая звездочка. Отражая лучи заходящего солнца, она казалась совершенно чуждой на спокойном фоне окружавших ее серых и коричневых тонов. Килелу поднялся, сделал несколько шагов и нагнулся над трещиной. Из ноздреватой почвы, ближе к стенке трещины торчал диковинный двуцветный кристалл, какого охотник никогда раньше не видел. Он протянул руку, легко вынул его из землистой массы и поднес к глазам. Плоский кристалл с заостренной, как у топорика, головкой был похож на миниатюрный каменный скребок, каким женщины в деревне обрабатывают шкуры убитых животных, очищая с них жир. Отполированные природой грани кристалла сверкали и искрились, но его главной особенностью была удивительная, необычная окраска. Казалось, что на прозрачную небесно-голубого цвета толстую пластинку была надета зеленовато-желтая шапочка. Кристалл был двуцветный, голубой с почти оливковой головкой. Килелу вытащил длинный нож и стал сосредоточенно ковырять рыхлую породу внутри трещины. Вскоре в его руках оказались еще три дивных кристаллика чуть меньшего размера, но такой же необычной окраски.
Солнце уже начинало клониться к горизонту. Килелу выпрямился, надежно завязал кристаллы в полу своего немудреного одеяния, поднял убитых зайцев и быстрым шагом стал спускаться вниз по склону. В его голове мелькали еще но совсем определенные мысли о том, что он будет делать с найденными удивительными камнями. Он чувствовал, что их можно продать, и надежда заработать несколько десятков, а может быть, и сотню шиллингов придавала ему энергию и бодрость. Понаслышке он знал, что в полусотне километров от его деревни, в Аруше, одном из известных городов Танзании, есть иностранец, который скупает случайно найденные прозрачные камни у крестьян и охотников. Может быть, он купит и его кристаллы, ведь они такие необычные.
В маленькой ювелирной мастерской грека Петрополуса, приютившейся на одной из улиц Аруши, царило оживление. Сам Петрополус и его два подручных молодых швейцарца с удивлением рассматривали четыре совершенно необычных двуцветных кристалла, которые он только что купил у неизвестно откуда появившегося чернокожего охотника. Расспросив его, где были найдены кристаллы, Петрополус заплатил Килелу сто шиллингов (100 танзанийских шиллингов — около 9 руб.) и стал соображать, что бы это могло быть.
В мастерской гранились ярко-красные и изумрудно-зеленые гранаты, фиолетовые аметисты и винно-желтые цитрины, добываемые в этой части Танзании безыменными черными старателями, однако такие странные кристаллы Петрополус видел впервые. Оказалось, что они не только двуцветные, но и окраска кристалла меняется, если смотреть на него с разных концов. Она то синяя, то почти бесцветная, то желтая с оливковым оттенком. Петрополус достал стальную иглу и поцарапал плоскость кристалла. Игла оставила царапину, ясно видимую на блестящей грани. Настоящий драгоценный камень должен быть твердым и не поддаваться стальной игле. Иначе после огранки, в кольце, ожерелье или браслете могут быстро стереться ребра между гранями, появятся царапины и померкнет волшебная игра цвета в камне, выявленная искусством гранильщика.
Петрополус задумался. Что же делать с кристаллами? Опыт ювелира подсказывал ему, что, несмотря на сравнительно невысокую твердость, минерал, несомненно, имеет ювелирную ценность. А что, если послать кристаллы на исследование и экспертизу в крупную ювелирную фирму? Петрополус имел давние связи с «Тиффани», крупнейшей американской фирмой, торгующей бриллиантами и самоцветами. Фирма охотно покупала у Петрополуса ярко-зеленые по окраске похожие на изумруд гранаты-тсавориты, а иногда и крупные более обычные кроваво-красные гранаты-альмандины.
Вскоре один из помощников Петрополуса с партией самоцветов, предназначенных для продажи, взошел в Дар-эс-Саламе на борт самолета компании «Свиссэр», направлявшегося в Цюрих. В потайном кармане его брюк находились два кристалла неизвестного двуцветного минерала, найденные Килелу. Через два дня он был в Нью-Йорке.
В минералогической лаборатории фирмы «Тиффани» кристаллы подверглись всестороннему исследованию. В первую очередь на специальном приборе — рефрактометре — определили величину преломления света в кристалле. Затем от кристалла осторожно откололи крупинку и исследовали ее под поляризационным микроскопом. После этого крупинку растерли в агатовой ступке в порошок и поместили в рентгеновский аппарат. Рентгенограмму тщательно изучили и сравнили с известными однотипными эталонами в толстом минералогическом справочнике. Ошибки быть не могло. Привезенный из Танзании минерал оказался прозрачной разновидностью довольно обычного в природе минерала — цоизита, обладающей совершенно необычными цветовыми оптическими эффектами. Исследователи нашли также, что помещенные в электрическую печь и нагретые до определенной температуры кристаллы танзанийского цоизита приобретают удивительную ярко-синюю окраску, даже более глубокую, чем у сапфира. Камень легко гранился, и после этого радовал глаз непередаваемой игрой синих тонов. Позднее, почти через год, немецкие и английские ученые почти одновременно и независимо друг от друга опубликовали данные об исследовании нового самоцвета. Они окончательно подтвердили принадлежность минерала к группе цоизита.
