С памятью у него вообще творилось что-то странное. Он хорошо помнил свое детство, родителей, друга Мишку из детского сада, помнил, как играл во дворе в футбол, как пошел в первый класс и стоял на школьной линейке с букетом гладиолусов, обливаясь потом в школьном костюмчике, купленном на вырост. Яркое воспоминание — мама, держащая в руках белый сверток, перевязанный розовой лентой, она улыбалась и говорила, обращаясь к нему:

— Познакомься, Эдик, это твоя сестренка.

А потом все словно накрыто полупрозрачным серым пыльным покрывалом. Школа, институт, работа, быстрая женитьба и стремительный развод — где они? Мужчина знал, что это все было, но ничего об этом не помнил. Альбомы с семейными фотографиями тоже не помогали. Он смотрел на фотографию, где он в черном костюме держит под руку невесту и понимал, что это его свадьба. Понимал, но не помнил.

Однажды он случайно встретился со старухой взглядом и замер на несколько секунд, не в силах сдвинуться с места. Цепкие зелено-карие глаза впились в него, и у мужчины возникло ощущение, что старуха сканирует его мозг. Все его существо охватила паника, голову пронзила резкая боль, и, вскрикнув, он убежал домой. Весь вечер он мучился от мигрени, ночью видел странные сны, а утром, проснувшись совершенно разбитым, вдруг понял, что знает имя старухи — Лидия Ивановна. И еще вспомнил, что был женат на девушке Вере и вместе с ней когда-то занимался альпинизмом.

Обрадованный возвращением, хотя бы частичным, памяти, он хотел было пойти к Лидии Ивановне, поговорить, попробовать повторить «гляделки», но вдруг подумал, что ее могли просто подослать. Возможно, старуха умеет читать мысли или подсовывать ложные воспоминания. Нет, лучше держаться от нее подальше. В принципе, она для его не опасна, главное — не смотреть ей в глаза.

Мужчина опустил голову и быстро прошел мимо старух, глядя себе под ноги. Немного замешкавшись у двери, вытаскивая из кармана и прикладывая электронный ключ к домофону, ощутил, как две пары глаз прожигают ему спину. Наконец, он вошел в подъезд и не выдержал, оглянулся и, стараясь не смотреть бабкам в глаза, успел показать им язык, пока автоматический доводчик не закрыл дверь.

Войдя в квартиру, мужчина закрыл дверь на два замка, прошел на кухню, сбросил с плеч рюкзак и обессиленно опустился на табурет. Он был совершенно вымотан. Болел отбитый бок, ныл порез на ноге, и кровь из ранки просочилась сквозь штанину. Надо бы ранку промыть и заклеить пластырем, потом разобрать рюкзак и выпить чаю с бутербродом. Вдруг мужчина резко вскочил и начал рыться в рюкзаке, вытаскивая из него чудом уцелевшие банки, мятые пачки чая, пакет с переломанными спагетти. Потом опустился на пол и страшно завыл.

— Все деградирует, — сказала Лидия Ивановна с грустью в голосе, проводив мужчину взглядом. — Печально, печально. Такой способный мальчик был, у меня в классе учился. Ну кто бы мог подумать…

— Это он после пропажи сестры кукухой поехал, — начала было собеседница, но Лидия Ивановна ее оборвала.

— Мария Петровна, — произнесла она укоризненно. — Ну что за жаргон!

— А чо такого я сказала? — обиделась та. — А как еще сказать?

— Можно по-разному сказать, например, сошел с ума.

— Ну хорошо, сошел с ума, — буркнула Мария Петровна. — А вы знаете, что он пытался даже одну женщину из той деревни, где они с компанией отдыхали, убить?

— Нет, — удивилась Лидия Ивановна, — этого я не знала.

— Вот, — оживившись начала Мария Петровна, — ему втемяшилось в голову, что в пропаже Лики виновата баба одна из местных. Она там колдуньей слыла.

— О, Боже, — вздохнула собеседница. — Ну что же люди такие суеверные! Двадцать первый век на дворе!

— Даже дело на него хотели завести, — продолжила Мария Петровна, — но та баба сказала, что ничего не было, всем все показалось. Поругались просто сильно. Но он странный стал после того. Пока родители живы были, еще держался, а как померли, так и совсем с катушек слетел. Банками из окна швыряться стал.

Она поджала губы, вспоминая, как консервная банка пролетела в нескольких сантиметрах от ее головы и ударилась об асфальт, расплескав содержимое. Лидия Ивановна хотела что-то сказать, но тут раздался надрывный крик. Женщины вздрогнули, одновременно подняли головы и посмотрели вверх.

— Да что же это такое! — Мария Петровна перекрестилась.

— Это Эдик? — то ли спросила, то ли констатировала Лидия Ивановна.

— Он, кто ж еще, — подтвердила собеседница.

А Эдик Давтян сидел на полу и обреченно выл. Он забыл купить хлеб.