У самого входа справа располагался ряд с овощами и фруктами, а слева — полки с разнообразными консервами. Мужчина набрал в пакетик яблок, придирчиво рассматривая каждое, и взял сетку с апельсинами. На остальные фрукты он даже не посмотрел. С тоской он оглядел полки с консервами. Со времен своей студенческой молодости мужчина очень любил рыбные консервы, особенно сайру в масле и кильку в томате. Но с некоторых пор он боялся этих железных банок.

Однажды, пару лет назад, он хотел поесть кильки в томате, но из наполовину открытой банки вдруг потянулась струйка зеленого дыма, банка начала нагреваться, и комнату заполнила невыносимая вонь. Мужчина тогда очень перепугался, выкинул банку в форточку, закрыл все окна, задернул шторы и, сев на пол у стены, слушал, как на улице кто-то жутко ругался.

На полке он увидел стеклянную банку с тунцом в масле. Не совсем равноценная замена любимой сайре, но хоть что-то… Он положил в тележку две банки, подумал и добавил еще одну. Прошел дальше, в чайный отдел.

Мужчина взял несколько пачек «Азерчая» не потому что любил именно эту марку, а потому что это был единственный чай в целлофановой упаковке. Творог, молоко и сметану он также покупал исключительно в прозрачной таре. Когда он перешел к полкам с макаронными изделиями и стал выбирать спагетти, то ему в голову пришла мысль, что раз ему не нужно покупать сегодня крупы, поскольку их запасы были еще достаточны, то рюкзак будет не очень тяжелый и можно взять лишних консервов, того же тунца или тушенку в стеклянной банке. Мужчина бросил пару пачек макарон в тележку, резко повернулся, намереваясь вернуться в консервный ряд, и чуть не врезался в дядьку, курившего ранее у входа. Тот, неожиданно ловко для его возраста и комплекции отскочил в сторону, нелепо взмахнув корзинкой, и выругался.

Мужчина напрягся. Похоже, что дядька следовал за ним так тихо и бесшумно, что он ничего не заметил, увлекшись своими покупками. Мужчина огляделся. Кроме него и дядьки в зале находились еще две женщины. Одна выгружала на кассе покупки, другая пыталась что-то прочитать на пачке сосисок, стоя у витрины с колбасами. Эти двое подозрений не вызывали, но мало ли кто мог скрываться за стеллажами?

Хотя они вряд ли бы стали нападать в магазине, мужчина решил не рисковать и побыстрее отсюда убраться. Он развернул тележку и покатил к кассе. Пока он ждал, когда стоящая впереди него женщина расплатится, он то и дело косился на дядьку. Тот стоял у молочной витрины, делал вид, что выбирает сметану, но сам то и дело поглядывал в его сторону. Потом достал телефон и начал с кем-то разговаривать, с преувеличенным вниманием разглядывая молоко на полках. Мужчина занервничал. Дядька явно вызывал подкрепление, надо было спешить. А тут еще у кассирши якобы забарахлил сканер, и она никак не могла «пропикать» пачку чая, начав вводить код вручную.

— Она с ними заодно. Она нарочно тянет время, — мелькнула мысль.

Его охватило отчаяние. Хотелось заорать, ударить медлительную тупую тетку, но он сумел сдержаться. Наконец, он расплатился за покупки, кое как побросал продукты в рюкзак, быстро направился к выходу и тут с ужасом увидел, что дядька со своей баночкой сметаны прошел через автоматические кассы и идет к дверям чуть впереди него.

Дядька вышел и, не оглядываясь, направился прочь от магазина. Мужчина, проскользнув в раздвижные двери вслед за ним, остановился у входа. Дядька двигался в сторону бизнес-центра, и если мужчина хотел вернуться той же дорогой, что и пришел сюда (а он всегда так и делал, взяв это за правило), то ему следовало идти за ним. Он хотел отпустить дядьку подальше, а потом двинуться тем же путем, но тот повернулся, глянул на него и злобно рассмеялся. Мужчина похолодел. Они знали его привычки. Наверняка его где-то ждет засада. Он присмотрелся повнимательнее и увидел, что в скверике, где он ждал знака, все лавочки были кем-то заняты. Нет, идти туда было бы самоубийством.

Был еще вариант — перейти через дорогу и идти по другой стороне улицы. Они не побегут догонять, это будет слишком заметно для окружающих, они все стараются сделать тайно и незаметно, не привлекая лишнего внимания. Но пересечь здесь улицу можно только по подземному переходу, а они знают, что он никогда им не пользуется. И никогда не переходит дорогу в неположенных местах.

— Надо сломать им все шаблоны, — раздался над ухом громкий голос. — Креативность наше все. Ну что значит: «Так не делают»? Никто не делает, а мы сделаем.

Мимо него прошел молодой человек в черном драповом пальто нараспашку, сером костюме и белоснежной рубашке с ярким галстуком. В одной руке он держал дорогую кожаную папку, другой прижимал к уху айфон. Весь его облик был иллюстрацией успешного успеха.

Мужчина понял, что это был знак. Даже не просто знак, а четкое указание. Он глубоко вдохнул, медленно выдохнул и решительно пошел к подземному переходу.

Он спустился вниз и на несколько мгновений застыл перед входом. Из темного тоннеля на него пахнуло холодом и сыростью. Мужчина нервно дернул плечом и быстрым шагом двинулся вперед. Переход был пуст. Но когда мужчина дошел почти до середины, впереди послышались голоса, и по лестнице спустились трое подростков. Он остановился, быстрым движением снял с плеч тяжелый рюкзак и опустил на грязный цементный пол. Сам прижался спиной к стене и сжал в кармане нож.

— Кто у них главный? — судорожно подумал мужчина. — Первый удар ему, остальные разбегутся сами. Но кто? Наверное, вон тот, толстый.

Мальчишки шли не спеша, толкались и гоготали ломающимися басками. Толстый парнишка вдруг остановился, начал кривляться и говорить что-то нарочито противным писклявым голосом. Его приятели заливисто расхохотались, а один так и вовсе согнулся от хохота. Они приближались. Мужчина стиснул зубы и, не вынимая руку из кармана, нажал на кнопку выкидного ножа. Раздался тихий щелчок, и ногу пронзила резкая боль. Клинок был с фронтальным выбросом, и вытолкнутое мощной пружиной лезвие по касательной задело бедро. Это даже раной нельзя было назвать, так, царапина, но от внезапной боли у мужчины вдруг прояснилось в голове.

— Я — идиот, — осознал он. — Это же просто пацаны. Те не стали бы хохотать и дурачиться, а молча набросились бы на меня. Черт. Я же реально мог ударить.

Он почувствовал мелкую нервную дрожь. Подростки уже шли совсем рядом, толстый бросил на него искоса быстрый взгляд и что-то шепнул друзьям. Они посмотрели на мужчину и снова загоготали. Но ему было все равно. Он закрыл нож, подождал, пока пацаны прошли, проводил их взглядом и увидел, как в переход молча и быстро спускаются две темные фигуры. Нервы не выдержали, и с рюкзаком на одном плече он бросился бежать. В одно мгновение он домчался до лестницы и, прыгая через ступеньки, взлетел по ней вверх. Не останавливаясь и не оборачиваясь, мужчина бежал по улице. Рюкзак бил его по спине и что-то твердое, наверное, банка с тунцом или тушенка, больно ударяла по ребрам при каждом шаге. Несколько встречных прохожих машинально делали шаг в сторону и удивленно смотрели вслед.

Мужчина остановился только когда добежал до перекрестка с Весенней. Оглянулся. Зловещих фигур сзади не было.

— Не рискнули подняться, — подумал он. — Было бы слишком явно. Что ж, в этот раз вы проиграли.

Мужчина надел на плечо вторую лямку и не спеша направился домой. Здесь, на Весенней, они открыто нападать не станут. Наблюдать, устраивать ловушки могут, но не более того. Болел бок, отбитый банками.

— Надеюсь, что ничего не разбилось, — мелькнула мысль. — Идти в магазин в ближайшее время снова, это уже чересчур.

У подъезда на лавочке сидели две старухи. Мужчина недовольно поморщился. Опасности они не представляли, потому что всего лишь подсматривали и доносили. Толстая, вечно что-то жующая бабка была совершенно безобидной, хоть и противной, а вот вторая… Сухопарая, со строгим неулыбчивым лицом она всегда вызывала у мужчины тревожное, щемящее чувство. При взгляде на нее ему казалось, что он забыл что-то очень важное и нужное, причем она об этом знает, но не хочет или не может помочь ему вспомнить.