К этому моменту Ирина успела взять себя в руки, напряжение спало, и она расслабилась. Налила в бокал еще шампанского и слегка пригубила его.

– Собственно говоря, я его почти не знала. Лишь постольку поскольку. Мы ужинаем в одном ресторане, но в этом нет ничего удивительного: почти все хоть сколько-нибудь значимые в Городе люди ужинают в «Хэль-Хаусе».

– «Хэль-Хаус» – это?.. Я не местный, извините меня, Ирочка.

– Это здешний престижный отель. Иностранцы, деловары, законники, пидоры и лесби – все там варятся в одной тарелке. А Гарик только недавно вернулся с зоны, очень соскучился по женскому телу и, понятно, сразу же вступил в мой клуб. Этот жеребец любит… любил покувыркаться сразу с тремя моими девочками. Он был большой шалун.

– Краб?..

– Он не был моим клиентом. Тоже работал на Круглова, деньги имел хорошие, но предпочитал драть трипперных шлюх с вокзалов.

– Их обоих убил один и тот же человек. Я имею все основания считать, что сделал это некий чечен, невысокого роста, крепкий, раскатывает по городу на «Роллс-Ройсе». Этот Город – провинция, здесь «Роллс-Ройс» и шестисотый «Мерседес» встретишь нечасто. Так что, думаю, ты должна знать, кто это и зачем он это сделал.

– Ничего я не знаю, я могу только предполагать. Зуб на них могли точить лишь два человека – Вепрь и некий Ахмет.

– А разве Вепрь сейчас в Городе? – заинтересовался Маугли, допив остатки своего коньяка.

– Да, он недавно вернулся. Какое-то время считали, что он погиб в Сочи, но он, как всегда, воскрес. Я слышала, что Краб пытался убить его подругу, но, кажется, она выжила. А чечен… Не так давно в Городе объявилась некая Лизавета Ливергант, дочка какого-то сочинского магната. Она этот «Ролле» приперла с собой из Сочи, Ахмет, насколько я понимаю, ее телохранитель. Но он со своими обязанностями не справился. Намедни в «Хэль-Хаусе» разгорелся громкий скандал из-за того, что четверо громил ворвались в номер этой девчонки, изнасиловали ее и едва не убили. Двое из этих громил, я слышала, были Гарик и Краб.

– Значит, Ахмет просто мстит им за свою хозяйку, – сделал вывод Маугли. – А кто были другие двое?

Ирина отвела глаза и причмокнула.

– Тебе обязательно это знать?

– Скажем так: я бы хотел, чтобы ты ответила мне правду.

– Дело в том, что других я почти и не знаю. И вообще я лишь питаюсь слухами. Даже не могу тебе сказать, насколько все это правда, – ты выбрал себе не очень удачный источник информации.

– Не расстраивайся, малыш, если надо, я найду себе другой источник. Итак?

– Был еще с ними человек по кличке Жорж. Кто был четвертым, я не знаю.

– Да ну?..

– Можешь не верить, мне наплевать.

– Ладно, не нервничай. Этой информации мне вполне достаточно. Не буду больше отнимать у тебя время.

На пол полетели магазины из обоих «кольтов», отобранных у охранников, затем Маугли-отбросил их в угол, кинув туда же само оружие.

Потом, держа охранников на мушке, он вышел из гостиной и вскоре уже летел по Центральному проспекту к отелю «Хэль-Хаус».

* * *

– Добрый вечер, – сказал он, обращаясь к худощавому белозубому парню с застывшей на скуластом лице улыбкой, стоявшему за стойкой администратора.

Тот в ответ приветливо кивнул:

– Чем могу быть вам полезен?

Маугли достал из кармана стодолларовую банкноту, положил ее на стойку и, накрыв ладонью, сказал:

– Я разыскиваю одну женщину. Ливергант Елизавета. Я слышал, что она остановилась в вашем отеле.

– У нас достаточно широкий контингент клиентов. – Парень говорил все с той же словно приклеенной улыбкой. – Однако я ничем вам помочь не могу. Она у нас больше не живет.

Маугли со вздохом скомкал банкноту и запихал парню в кармашек жилетки.

– Да, молодой человек, я слышал о происшедшем у вас ЧП. И предполагаю, что госпожа Ливергант находится сейчас на лечении, так?

Парень, довольный столь догадливым и щедрым клиентом, кивнул.

– Однако вон там, – Маугли указал на стоянку у отеля, – я увидел черный «Роллс-Ройс». Он ведь принадлежит ей, не правда ли? Что он здесь делает?

– Видите ли, – улыбка администратора из приветливой превратилась просто в глупую, – дело в том, что хотя госпожа Ливергант у нас не проживает, но она заплатила за месяц вперед, так что… – Он развел руками и покосился на кармашек жилетки, желая, видимо, удостовериться, что купюра все еще там. – В поездке ее сопровождает молодой человек, и он заехал забрать кое-какие вещи. Все вполне законно, на это есть разрешение нашего руководства… если вас интересует.

– Не интересует. В каком номере она остановилась?

– Президентский «люкс», на седьмом этаже, по коридору…

Дослушивать точные координаты президентского номера Маугли не стал. Поднявшись на лифте на седьмой этаж, он без всякого труда отыскал там нужную дверь и, прильнув к ней, прислушался.

Кажется, тихо.

Достав отмычки, с легкостью открыл замок и бесшумно проскользнул в номер.

Здесь кто-то был. Откуда-то доносились посторонние звуки, пыхтение и шорох. Моментально определившись, Маугли шагнул в комнату, на ходу извлекая пистолет, увидел склонившегося над раскрытым чемоданом давешнего чечена и окликнул его:

– Эй, приятель!

Реакция, которая последовала, была вполне естественна, и Маугли ее предвидел.

– И думать забудь, – предупредил он, едва только чечен попытался запустить руку за пазуху. – Башку отстрелю.

Впрочем, ехидный взгляд «бернарделли» был красноречивее всяких слов. Чечен замер. Маугли подошел, ударом в ухо свалил его на пол и, отобрав у него пистолет, бросил ему на грудь подушку. Присев на край кровати, уткнул в подушку ствол. Сказал поучительно:

– Если ты не в курсе, приятель: при таком способе произведения выстрела пороховые газы издают лишь тихий глухой хлопок, который невозможно будет услышать не только в соседнем номере, но даже в соседней комнате. Принцип глушителя, понимаешь?

Чечен кивнул. Он не был испуган или растерян – просто медленно приходил в себя после удара и оценивал ситуацию. Он был профессионал. И особо терять ему, похоже, было нечего.

– Ты Ахмет? – коротко спросил Маугли.

Чечен кивнул.

– А я Маугли. Тридцатый километр Западного тракта, небольшой ручей недалеко от дороги, ивовый куст у ручья и шест с котелком нашего общего знакомого – твоих рук дело?

Зрачки в черных глазах сжались, а белки, наоборот, – едва не вылезли из глазниц. Полыхнули молнии, но, не достигнув лица Маугли, рассеялись в пространстве. На слабонервных, должно быть, это произвело бы потрясающий эффект и вынудило к поспешному бегству: так на хищных насекомых действует угрожающий окрас крыльев бабочки. Но Маугли не был ни слабонервным, ни насекомым, и, заметив, что его пытаются напугать, он только сильнее прижал к подушке пистолет и миролюбиво повторил вопрос:

– Ну?

– Кто ты? – с небольшим акцентом спросил Ахмет.

– У нас что – со слухом проблемы? Я Маугли, и я держу у твоего брюха девятый калибр. Мы будем отвечать или задавать никому не нужные вопросы? Хорошо, подойдем с другой стороны: Гарик Малахов – тоже твоих рук дело?

Продолжительное молчание. Потом вновь вопрос:

– Что тебе надо?

– Ну вот, опять! Я хороший, добрый парень, мне двадцать семь лет, и я хочу знать, зачем ты убил этих двух бедолаг. Считай это просто праздным любопытством.

Что-то не нравилось ему в глазах этого чечена. В них, только что метавших молнии, промелькнула вдруг какая-то горечь, Маугли с удивлением заметил в самой их глубине близкие слезы.

– Ну-ну, приятель, без сантиментов. Давай быстренько покончим с этим, и я уйду.

Немного помолчав, Ахмет ответил:

– Они шакалы. Они обесчестили и хотели убить дорогого мне человека.

– Верю! – улыбнулся Маугли. – Это совпадает с известными мне фактами. Тогда пойдем далее: причем здесь Вепрь?

Слезы мгновенно куда-то исчезли, вновь замелькали многочисленные молнии. С погодой у Ахмета в голове был явный непорядок.