Встречный отклик с широкой улыбкой, насколько позволяют шрамы.

– Ба-а, Олежик! А я тут только-только покушать собрался! Не составишь мне компанию? Испанский суп с языком поросенка, рулет из тунца и… и грибной салат, но его я, видишь ли, уже съел. Оголодал, братец, я. Выпьешь?

Шершень прикусил губу, показав ровные белые зубы, и, выдвинув второй стул, сел, широко раскинув локти.

– Выпью.

– Что-нибудь сухое?

– Не говори ерунды. Зачем ты меня вызвал? И что это за наряд на тебе? Ты что – утренними пробежками занялся?

Кривить душой перед ним не имело смысла. Он видел все насквозь и знал его в сотни раз лучше, чем сам Вепрь знал себя. Поэтому оставалось только пригласить официанта Володю к столику и заказать еще одно виски.

– Только не морочь мне голову, Вепрь. Что произошло? Колись!

Сделав глоток шотландского, Вепрь посмотрел ему прямо в глаза.

– А произошло следующее, Олежа: сегодня утром меня пытались убить.

Реакция на эту новость была самой что ни на есть спокойной. Можно сказать никакой.

– Ну и что, у них получилось?

– Как видишь – я перед тобой, с распоротой мордой. Но случилась еще одна неприятность. Я крепко приложился головой и кое-что важное напрочь вылетело у меня из памяти.

– Вот как? – Шершень, казалось, не верил ему. – И что именно ты забыл?

– Проще ответить, что я помню: ничего.

Взгляд, который уперся ему чуть повыше переносицы, холодно буравил его. Но Вепрь прекрасно его понимал: дико слышать такое. Дико и нелепо, как в мыльной опере.

Однако оба они не признавали шуток подобного рода, и потому Шершень посмотрел вполне по-человечески – в глаза.

– Так вот почему ты не узнал Соньку, – проговорил он медленно.

– И почему же?

– Ты действительно не помнишь ее?

– Я ведь уже сказал: я ничего не помню.

Шершень помолчал. Потом сказал:

– Она немая. У вас с ней было несколько условных сигналов, по которым ты мог немного понимать ее по телефону: она выстукивала тебе их по трубке. А в этот раз ты не понял ее сигнала. И поэтому я заподозрил что-то неладное. Но не думал, что могло случиться такое…

Немая, подумал Вепрь и вспомнил, что когда-то знал немую девушку, ее действительно звали Соня. Рыжая. Да, очень рыжая, и это были ее настоящие волосы, а не краска. Милое, доброе создание, любящее своего Шершня.

– Да, я ее помню, – сказал Вепрь с расстановкой. – Ты был на зоне, а мы вместе с ней ездили к тебе… Я, она и… еще один парень. Смешливый такой. Он еще щекой вот так дергал. – Вепрь показал. – Было такое?

Шершень залпом выпил принесенное ему виски, закурил «Кэмэл» и кивнул.

– Это был Винт. Ты что, Винта не помнишь? Или косишь? Ну, Вепрь, напрягись же… Шурик. Шурик Ерсак.

Винт, Винт, Винт… Ерсак. Шурик. Вот же черт! Необходима хорошая встряска, вроде сегодняшней, чтобы вся информация, спрятавшаяся в подсознании, выплеснулась наружу. Но не биться же головой о стену!

– Нет, – помотал он головой. – Не помню. Извини… А где сейчас этот Шурик?

– Нигде, – последовал ответ. – Его убили. Я уже два года оттянул на зоне, когда это случилось. У него был «БМВ» – не такой, как у тебя, но он тоже выложил за него кучу денег. Они возвращались с Машенькой из-за города… Ты и Машеньку не помнишь? Хотя зачем я спрашиваю… Их догнал вишневый «Опель», и кто-то почти в упор расстрелял из «стечкина»… Ты ведь сам мне это рассказывал, как ты мог забыть!

– Почти так же… – негромко проговорил Вепрь.

Шершень не расслышал.

– Со мной было почти так же, – повторил Вепрь. – Кто-то подложил мне в багажник взрывчатку. Я помню пульт дистанционного управления, а потом взрыв… Так что никакого «БМВ» у меня уже нет, Шершень.

Принесли заказ. Вепрь молча прикончил долгожданный испанский суп с языком поросенка, от которого, впрочем, ожидал гораздо большего, допил виски и взялся за рулет из тунца. Шершень смотрел на него с неподдельным интересом, нечасто ему приходилось наблюдать у своего старого друга аппетит в столь ранний час.

Он тоже молчал, дав Вепрю возможность уничтожить второе, заказать чашечку эспрессо, и только затем заговорил:

– У тебя нет предположений, кто мог подложить тебе взрывчатку? Когда этому типу станет известно, что ты выжил, он захочет повторить попытку – оставлять на воле живого Вепря после покушения просто безумие.

Откинувшись на спинку стула, Вепрь с удовольствием отпил маленький глоточек кофе и даже зажмурился от наслаждения. Он чувствовал, как тепло и здоровье разливаются по его телу, силы прохладным ручейком вливаются в его мышцы, жаждущие действия, а боль уходит вместе с выступившим на лбу потом.

И он сделал еще одно открытие.

До аварии он курил! Ну конечно же, курил, несомненно! И вряд ли смог бы себе отказать после такого завтрака в хорошей сигарете.

Вепрь механически прохлопал себя по карманам, хотя отлично знал, что сигарет у него нет, сказал: «Тьфу!» – и показал Олегу два пальца: «Угости, браток».

– Мне самому хотелось бы знать, кто сыграл со мной такую шутку. И еще мне кажется, что второй раз этот фокус не пройдет. Но дело даже не в этом… – Вепрь придвинулся к столику. – Знаешь, Олежик, меня не оставляет в покое вопрос: куда я направлялся сегодня утром? Я селезенкой чувствую, что это была чертовски важная поездка, что от нее зависело многое. Может, ты сможешь пролить свет на этот вопрос?

Олег задумался на несколько секунд. Потом покачал головой.

– Вряд ли… Где, говоришь, ты попал в аварию?

– На Алтайском тракте, в нескольких километрах от тракторного завода. А что, это важно?

Олег пожал плечами:

– Не знаю. Ты никогда никого не посвящал в свои планы и не докладывал о своих поездках. Это единственное, что я знаю совершенно точно. И какой черт тебя потащил сегодня ни свет ни заря по Алтайскому тракту, мне неизвестно. Возможно, к концу прошедшего дня произошло нечто, что и повлекло тебя туда.

Вепрь откашлялся.

– Хм… Кому-то очень хотелось, чтобы сегодня утром я зажарился в собственной машине. И это помешало мне доделать дело, которое я хотел… Что это было за дело, Олежик? Я чувствую, что это чертовски важно!

Олег задумчиво покачал головой.

– Я верю, что это было важно. Не важных дел у тебя никогда не было. Но вообще-то вчера вечером мы с тобой собирались на кладбище.

– На кладбище? Ха! А мы не собирались захватить с собой дохлого кота?

Олег на шутку не отреагировал. А может, не читал Марка Твена и не уразумел, что это была шутка. Однако через секунду Вепрь понял, почему друг остался таким серьезным.

– Нет, – как-то очень жестко ответил Олег. – От бородавок меня Господь оградил. Мы с тобой собирались на могилку к Винту. Я ведь, с тех пор как откинулся, никогда там не был.

Вепрю стало неловко, он спросил осторожно:

– А что, мы с этим Винтом были большие друзья?

Олег не спеша закурил новую сигарету. Пустил дрожащее кольцо, махнув ладонью, развеял его.

– Когда-то мы втроем держали в руках весь Город. Нам с Винтом было по шестнадцать, ты – всего на несколько лет старше, но это не мешало нам в открытую воевать со взрослыми дяденьками, пытавшимися прибрать власть в Городе к своим рукам. Историю с Папочкой – была такая личность на городском небосклоне – до сих пор многие вспоминают как образцово-показательную. Пример того, как надо расправляться со своими конкурентами. Это были славные денечки, и очень денежные, одно только дело с алюминиевыми рудниками чего стоило. И никакой «угро», никакой КГБ не могло выйти на нас, потому что все было тщательно спланировано, и везде, где требовалось, мы действовали через подставных лиц. Никто и подумать не мог, что эти махинации – дело рук троих головастых мальчишек, полковники и генералы КГБ разыскивали огромную криминальную структуру – по их мнению, только ей были под силу такие дела.

– Звучит как сказка, – заметил Вепрь. – Но что-то мне подсказывает, что все это было на самом деле. По крайней мере, дело с алюминиевыми рудниками я помню. И еще я вспоминаю, как мы втроем уничтожили всю банду Папочки…