Приняв пару двойных виски, Джеймс Бонд сидел в зале отлета аэропорта Майами и предавался философским размышлениям о жизни и смерти.

Убийства были неотъемлемой частью его профессии, хотя он не любил убивать. Когда ему приходилось убирать кого-то по долгу службы. Бонд старался сделать это наиболее подходящим из известных ему способов и побыстрее забыть о происшедшем. Будучи секретным агентом со специальным и редко предоставляемым индексом 00, дающим в рамках Секретной службы право на убийство, он должен был относиться к смерти со спокойствием патологоанатома. Чему быть, того не миновать, поэтому любые сожаления являлись бы признаком дилетантизма и, более того, влекли бы за собой душевное расстройство.

И все-таки в смерти этого мексиканца было что-то такое, что оставило след в душе Бонда. Не то чтобы он не заслуживал смерти – нет, он несомненно был скверным человеком, тем, кого в Мексике называют capungo. Capungo – это бандит, готовый убить родную мать за ничтожную сумму в сорок песо, что равно приблизительно двадцати пяти шиллингам. Однако за голову Бонда ему, вероятно, заплатили больше. К тому же, судя по его виду, этот мексиканец всю свою жизнь приносил окружающим только несчастье. Нет, ему определенно пришло время умереть. И все же, когда почти сутки назад Бонд убил его, жизнь ушла из мексиканца так быстро и окончательно, что Бонд почти видел, как душа покинула тело, подобно птичке, в виде которой, по поверью гаитянских аборигенов, душа вылетает через рот умершего.

Какая удивительная разница между живым и мертвым. Только что был кто-то, и вдруг нет никого. Был мексиканец с именем, фамилией, местом жительства и, вероятно, с водительскими правами. Затем что-то ушло из него, покинуло это тело в дешевой одежде, и осталась пустая оболочка, место которой только на помойке.

Бонд глянул на оружие, которым сделал это. Ребро его правой ладони было багровым и распухшим. Бонд стал сжимать и разжимать ладонь, массируя ее левой рукой. Он проделывал эту операцию регулярно в течение всего краткого перелета. Процедура довольно болезненная, однако способствует скорейшему заживлению. Неизвестно, когда это оружие может снова понадобиться. Бонд цинично ухмыльнулся.

– "Стар авиэйшн" объявляет об отлете рейса А–106 до Нью-Йорка. Пассажиров просят пройти в самолет через выход номер семь.

Репродуктор отключился со звонким щелчком. Бонд глянул на часы. До объявления посадки на рейс «Транс Америкэн» оставалось минут десять. Бонд подозвал официантку и заказал двойной бурбон со льдом. Он немного покачал принесенный стакан, чтобы подтаял лед, и разом проглотил половину содержимого. Выбросив окурок, Бонд сел, положив подбородок на левую руку, и стал задумчиво смотреть на солнце, медленно и торжественно опускающееся в залив.

Смерть мексиканца была финалом скверного задания, одного из самых гадких в его карьере. Оно было мерзким, опасным, не имеющим никаких положительных моментов, если не считать того, что оно позволяло ему находиться подальше от начальства.

Некий богач в Мексике владел плантациями опийного мака, и цветочки там произрастали отнюдь не для красоты. Получаемый из них опий быстро и относительно дешево сбывался официантами небольшого кафе в Мехико, носящего название «Кофейная матушка».

Если тебе нужен опий, ты заходишь в кафе и заказываешь то, что тебе нужно, одновременно с выпивкой, платишь за спиртное в кассу, и кассир просто называет тебе сумму, которую нужно добавить к чеку. Тихая, спокойная коммерция, никого за пределами Мексики не касающаяся. Но вот далеко-далеко, в Англии правительство в рамках объявленной ООН кампании по борьбе с наркоманией и контрабандой наркотиков запретило употребление героина в Великобритании, подняв тем самым переполох не только в Сохо, но и в среде вполне респектабельных британских врачей, желающих облегчить муки своих пациентов. Любой запрет всегда влечет за собой рост преступности. Очень скоро традиционные источники поступления наркотиков в Китае, Турции и Италии иссякли, опустошенные возросшими аппетитами Альбиона.

В это время в Мехико жил обаятельный бизнесмен, занимающийся экспортно-импортными операциями, по фамилии Блэкуэл, у которого в Англии оставалась сестра-наркоманка. Блэкуэл очень любил ее, и, получив однажды письмо, в котором сестра писала, что умрет, если он ей не поможет, он ни на минуту не усомнился в том, что так и будет, и занялся изучением возможностей наркобизнеса в Мексике. Постепенно через друзей и друзей друзей он вышел на «Кофейную матушку», а оттуда и на владельца опийных плантаций. Занимаясь этим, Блэкуэл хорошо изучил экономическую сторону вопроса и решил, что, если он сможет одновременно нажить капитал, помочь сестре и страждущему человечеству, значит, он открыл самое тайну жизни.

Торгуя минеральными удобрениями, Блэкуэл владел небольшим заводиком и складом. У него работали три человека, занимающиеся анализами грунта и прочей лабораторной работой. Убедить владельца плантаций в том, что за столь респектабельным фасадом команда Блэкуэла сможет запросто заняться переработкой опия в героин, оказалось легче легкого, а доставка товара в Англию была организована, и притом очень быстро, самим мексиканцем. Получая по тысяче фунтов за поездку, один из дипкурьеров министерства иностранных дел Мексики ежемесячно возил в Лондон дополнительный чемоданчик. Расходы по доставке были вполне приемлемы, учитывая, что содержимое каждого чемоданчика, оставляемою курьером в камере хранения на вокзале Виктория (квитанцию на багаж он отправлял почтой человеку по имени Шваб через «Букс энд Пикс лимитед»), стоило двадцать тысяч фунтов стерлингов.

К несчастью, Шваб оказался плохим человеком, которого нисколько не заботили человеческие страдания и который считал, чти если юные американцы могут ежегодно потреблять порошка на миллионы долларов, то их британские сверстники ничем не хуже. Поэтому в двух комнатах в Пимлико его ребятки смешивали героин с желудочным порошком и сбывали эту смесь на танцплощадках и в других местах, где собиралась молодежь. Шваб уже сколотил себе кругленький капиталец, когда на него вышли люди из Отдела по борьбе с наркотиками. Чтобы выявить источник, Скотленд-Ярд дал Швабу возможность поднакопить еще немножко деньжат. Затем ему посадили на хвост филера и вышли на передаточный пункт – вокзал Виктория и соответственно на мексиканского дипкурьера. На этом этапе работы, поскольку след уходил за границу, к делу подключилась Секретная служба. Бонду было приказано найти источник и уничтожить его.

Бонд выполнил приказ. Он прилетел в Мехико, быстро добрался до «Кофейной матушки», выдавая себя за оптовика лондонской сети, вышел на владельца плантаций, который встретил его весьма любезно и познакомил с Блэкуэлом.

Последний произвел на Бонда приятное впечатление. Ему ничего не было известно о сестре Блэкуэла, но этот человек явно был дилетантом, и его горечь по поводу запрета на употребление наркотиков в Англии казалась неподдельной.

Однажды ночью Бонд проник на принадлежащий Блэкуэлу склад и установил там термитную бомбу, затем расположится в кафе приблизительно в миле оттуда, смотрел на пламя, полыхающее над крышами, и слушал серебряный перезвон колокольчиков пожарной команды.

На следующее утро он позвонил Блэкуэлу, накинув на трубку носовой платок.

– Жаль, что ваше дельце сгорело прошлой ночью. Боюсь, что понесенные вами потери не покроет никакая страховка.

– Кто это? Кто говорит?

– Я приехал из Англии. Ваша продукция унесла довольно много молодых жизней, а еще больше искалечила. Сантос больше не приедет в Лондон со своим дипломатическим багажом, а Шваб уже сегодня сядет за решетку. Этому парню, Бонду, с которым вы встречались, тоже не уйти из капкана, полиция идет по его следу.

На другом конце провода послышался испуганный лепет.

– Ладно, но глядите, не вздумайте заняться этим снова. Ваши удобрения значительно полезней для здоровья.