– Чего ты возишься? – дверь приоткрылась, и в комнату всунулась голова в чёрной маске, но больше она ничего не успела сказать – Морская Оса шлёпнулась прямо ей на лицо.

***

Договорившись с Филимоновым, я направился в Ипатово – местный районный центр, в больницу которого отвезли пострадавших с рабовладельческой фермы. Я как раз подъехал к четырёхэтажному серому зданию, когда Тень, которую должна была охранять Леру и Веру, послала мне сигнал тревоги. Я ускорился, прошмыгнул мимо поста охраны и ресепшена, накинув лёгкую маскировку, и взлетел по лестнице на третий этаж, где располагалась нужная палата. Здесь царила подозрительная тишина – именно тот случай, когда чересчур тихо. Я приблизился к административной стойке – её угол был вымазан кровью. В дальнем углу лежала окровавленная женщина. Судя по бейджику, главная медсестра. Дышит еле-еле, но жива.

Магическими волнами я быстро просканировал весь этаж. Шесть человек валяются в отключке с ранами средней тяжести. В левом крыле тихо-мирно спят пациенты, а вот в правом… В двух из десяти палат – мертвецы, по два в каждой. Такое ощущение, что кто-то прошёлся по очереди по всем палатам, убивая пациентов, но почему-то не добрался до левого крыла. Хотя я догадываюсь – почему. Во второй палате левого крыла лежали Лера и Вера. Я чувствовал, что в той комнате находилось два трупа, но девушки были живы. От Тени же исходили волны любопытства.

Я толкнул дверь и зашёл внутрь. Мужчины в чёрных штанах, кофтах и масках раскинулись на полу. На их лицах и шеях вскочили большие волдыри. Тень – ядовитая медуза – с интересом хлопала одного из них щупальцем по носу.

– Молодец, – похвалил я Тень и отпустил её в Изнанку.

В коридоре раздались тихие шаги. Я встал за дверью и затаился. Когда в палату вошёл мужчина с ножом наперевес, я ударил его в кадык, выбил из его руки нож и, повалив на землю, скрутил. Он страшно скривился, начал извиваться, пытаясь меня скинуть, но быстро понял, что его старания тщетны – и в этот момент дёрнул челюстью так, что затрещали зубы. Да чтоб тебя Изнанка сожрала! Я совсем забыл про яд, который наёмники Перуна хранят в зубах именно для таких случаев! Изо рта мужчины полилась жёлтая пена, его глаза закатились, и он умер.

Когда я сканировал этаж, его точно здесь не было. Я покинул палату и заглянул в ближайшие помещения. В одном из них было открыто окно. Я выглянул из него – внизу была припаркована невзрачная серая буханка. Сквозь лобовое стекло можно было увидеть водителя. Напитав мышцы магией, я спрыгнул прямо на передок буханки.

Водитель шокированно вылупился на меня, но быстро отошёл и дёрнул ключи в замке зажигания. Машина взревела и тронулась с места. Я разбил кулаком лобовое стекло и дёрнул руль вправо, буханку занесло, бампер врезался в угол здания, из-под капота повалил дым. Водитель выскочил из машины и бросился прочь, но далеко не убежал – одним прыжком я догнал его и повалил в траву. Нужно было чем-то заткнуть ему рот и не позволить использовать яд, но подходящей тряпки под рукой не было, поэтому я стянул с него ботинок и втиснул ему между зубов, а шнурками тщательно примотал эту конструкцию, чтобы не выплюнул.

Из окон высунулись испуганные пациенты и доктора, я приветливо помахал им и потянулся за смартфоном, чтобы вызвать полицию, но совсем рядом вдруг взвыла сирена. Её громкость стремительно повышалась, и буквально через пару секунд из-за поворота вылетела полицейская машина, которая резко затормозила у входа в больницу. Из неё вылезли трое полицейских – двое побежали внутрь, а один пошёл ко мне.

– Ну здравствуй, Ломоносов. Ты всех обезвредил?

– Сержант Коромыслов. Всех. На третьем этаже три трупа, – я кивнул, удерживая преступника, который всё ещё не терял надежды выплюнуть ботинок. – Не ожидал вас здесь увидеть.

В последний раз мы виделись с ним в отделении “СиДР”, где меня обвиняли в нападении на сидровца. Чуть раньше мы с сержантом Коромысловым сражались с одноглазым лихом и спасли детишек. Хороший человек. Правда, коньяк мы с ним так и не выпили.

– Отправили в изгнание, – пожал плечами Коромыслов и заковал преступника в наручники. – Сидровцы не прощают тех, кто идёт против них. Меня пару раз подставить хотели, а потом тот придурок… ну, тот, кого ты на место поставил… как его… Лейтенант Кабанов, вот! В общем, он пришёл мне морду бить. По итогу ему даже административку не дали, а меня выкинули из Москвы пинком под задницу. Дали выбор: либо сюда переводиться, либо увольнение по статье, – он ткнул пальцем в преступника и спросил: – Этот тоже с ядом?

– Ага, с ядом, – я отряхнул штаны от пыли. – А вы как узнали, что здесь пациентов убивают?

– Так работорговцев прирезали. В одиночках. И камеры ничего не засняли, будто к нам в участок призрак-убийца наведался, – Коромыслов сплюнул и скривился. – Твари, легко отделались. Таким бы пожизненно в карцере гнить. А ты как здесь оказался?

– На той ферме моих… подруг держали. Они мне смогли весточку передать, я полицию туда и вызвал. А сейчас приехал их проведать, апельсинов купить, а тут пациентов вырезают.

– Сколько?

– Двоих. До остальных не успели добраться.

Коромыслов закинул преступника на заднее сидение машины, закрыл её, и мы пошли в больницу, на третий этаж. Здесь уже вовсю суетились доктора, оказывая помощь пострадавшим, а медбратья вывозили к лифту каталки с трупами. Увидев волдыри на лицах мёртвых преступников, Коромыслов приподнял брови, но промолчал. На самом деле мне здорово повезло. Будь на месте сержанта кто-то другой, то следующие несколько часов я бы наверняка провёл в полицейском участке. Слишком уж всё выглядит подозрительно – я и наводку дал на рабовладельческую ферму, и в больнице очень вовремя оказался, одновременно с наёмными убийцами.

Я сидел в палате у Веры и Леры, пока полицейские снимали отпечатки, искали улики и брали свидетельские показания. Когда суета поутихла, ко мне зашёл Коромыслов, попрощался и напоследок сказал:

– Знаешь, кто бы ни крышевал эту ферму, он совершенно точно хочет остаться неизвестным, – сержант секунду помолчал и добавил: – Мне бы не хотелось быть его врагом.

– Как ты считаешь, что будет с этими пациентами?

– Ничего хорошего, – он нахмурился. – Мы выставили охрану. Она будет патрулировать этаж, пока не выпишется последний больной, но у нас не хватит людей, чтобы приставить полицейского к каждому пациенту. Не хочу накаркать, но мне кажется, что через пару недель в нашем районе будет всплеск преступности. Если точнее – убийств, которые станут висяками. Не впутывайся в это.

Дверь тихо закрылась за его спиной. Вера – теперь, когда девушек отмыли, я мог различать их по цвету волос, – которая всё это время притворялась спящей, открыла глаза и внимательно на меня посмотрела.

– Ты пришёл, – едва слышно произнесла она.

– Да, – я подвинул стул и уселся. – Как твоё состояние? Ты способна разговаривать?

– Способна, – Вера вздохнула. – Я давно не сплю. Меня разбудили сирены.

– Буду говорить честно, – я откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. – Во-первых, я убедился, что просто так вас не отпустят. Покушение – лучшее тому доказательство. Во-вторых, мне нужны гарантии, что вы меня не предадите. Снова. Сегодня вы боитесь своих бывших работодателей, а завтра они предложат вам хорошую цену и вы вонзите мне нож в спину.

– Нет! – воскликнула Вера и тут же закашлялась, повторила уже гораздо тише: – Нет.

– Мне нужны гарантии. И да, бесплатно вас кормить и содержать тоже не собираюсь, – я говорил жёстко и ультимативно. – Единственный выход, который я вижу, – ты и твоя сестра дадите мне вассальную нерушимую клятву. По твоим глазам вижу, ты понимаешь, что это означает. Вы просто не сможете причинить мне вред, ни словом, ни делом. А если попытаетесь, то умрёте на месте.

– А как мы будем отрабатывать еду и содержание? – спросила Вера и, потянувшись, положила ладонь мне на колено, робко погладила. – Я готова внести залог, только вид у меня неприглядный…