Ближайшая стопка листов грубой бумаги более всего напоминала журнал исследований, и Хастред перелистал пяток страниц, но указаний на какие-то значимые находки не обнаружил. Другая оказалась списком переводов на имперский со странно выглядящего языка, сильно напоминающего абарский; в нем книжник не был слишком уж сведущ, но с уверенностью определил, что если пытаться читать символы по-абарски справа налево, то получится тарабарщина.

Короче, типичная комнатка высокообразованного археолога, что вполне вписывалось в сферу интересов кнеза Габриила.

Чумп тем временем вскрыл шкаф, отворил створки и раздраженно помотал головой.

- Вынужден с тобой согласиться — что за сволочи. Могли б хоть что-нибудь положить, не похожее на кучку мышиного помета.

Он, конечно, слегка загнул — непохожего на кучку помета в шкафу было немало, хотя хватало и похожего. Склянки и коробочки с порошками, кусочками, жидкостями, стружками, опилками, ошметками...

- Это склад магических компонентов, - пояснил Хастред.

- Да это я, представь себе, понял, не вчера родился. Что от них толку? Ладно бы алмаз положили. Ты ведь, кажется, мне рассказывал, что для какой-то магии алмаз нужен?

- Да мутная там история. Это клирическая магия, и там не совсем понятно, что требуют боги за содействие, а что клирик за участие. Кому и алмаз нужен, кому и кобыла невеста.

Чумп брезгливо захлопнул шкаф, нацепил замок на место и замкнул его.

- Ты всерьез собирался найти там алмаз? - уточнил Хастред.

- Хотя бы алмаз. А вообще-то я толком не знаю, что ищу, но хотелось бы отыскать что-нибудь, что поможет не выглядеть бледно, когда кнез перестанет нам улыбаться.

- Типа волшебного меча?

- Скорее типа страшной тайны, от намека на которую он вытаращит глазки и растечется угодливой лужицей. Но если заметишь волшебный меч, тоже мимо не проходи, и ему найдем применение.

Хастред честно постарался прикинуть, какой такой страшной тайной можно прижать местного владетельного сеньора. Сейчас даже дуподрюком выставить, оказывается, ни разу не позор. Если воруешь вагонами — экономический эксперт, если жесток сверх меры — апологет порядка, практикуешь запретные знания — прогрессивен и перспективен. За войну до последнего — храбрый витязь, за примирение — великий гуманист, с врагом якшаешься — не дал ненависти затуманить голову, своих подвел под монастырь и залил цементом — хотел как лучше, вот очки за попытку, дерьмом с высокой башни кидался — популяризатор спорта, трижды вышвырнули из каждого кабака за зловонность и паскудное поведение — неудобоваримый рупор эпохи, публично наречен сквернавцем на содержании у злодеев — станем публично продавать твои палимпсесты во всех книжных лавках втридорога, сообразно культурной значимости. Должно быть, еще могут на эшафот пригласить, ежели открыто заявишь верховной власти свое презрение. Но, наверное, как-то очень уж явно заявлять надо, а то взятые больно часто отделываются публичными извинениями. Вроде слыхал краем уха про какое-то разбирательство по делу бывшего лучшего королевского стрелка, урожденного Грузила, который ныне за всех показательно отдувается в темнокнежеских казематах на казенной баланде, да только то Грузило и не князь, и не боярин, и не купец — вообще непонятно, зачем на свете существует, ибо толку не приносит никоего, кроме поношений на весь свет. А людей солидных, при чинах трогать не заведено, ибо как мудро изрек Темный князь еще в то время, когда только набирался темности — ежели солидного человека обижать, так он же и обидится, оно надо ли? Вдруг вредить продолжит уже не по старой доброй, насквозь понятной жадности или там глупости, а с умыслом? Это ж вред от него вдвое вреднее сделается.

Короче, представить ничего полезного не получилось. Зачарованный меч, может, и пригодился бы, чтоб купировать кнезовы возможные поползновения, но и необходимым не выглядел — свой бы топор найти, и разговор имел бы все шансы заладиться.

Чумп отобрал у замешкавшегося Хастреда лампадку и спустился с нею на следующий пролет — он оказался куда длиннее предыдущего, на добрых три полных витка, в сажень каждый. Очевидно, винтовая лестница спускалась и глубже, но дальнейший спуск завален был грудой камней и сверху заплавлен каким-то могучим заклинанием, предположительно молнией, осилившей спечь обломки породы в единую грубую массу. Зато на этом уровне в обе стороны разбегались, загибаясь к центру горы, коридоры, и Чумп направился в первый попавшийся — как несложно догадаться, пошел налево, что тоже не ему следовало вменять в вину, а все той же генетике.

Хастред догнал его через несколько шагов. В стенах коридора были вырублены глубокие ниши, в первых из которых стояли пустые каменные кубы-постаменты, а в следующих на этих постаментах стояли каменные фигуры различных созданий.

- Чокер, - представил Хастред первого встречного, тощего, с непомерно длинными когтистыми передними лапами и малоприятным лысым черепом. - Живет в подземельях, может удавить.

- Красавчик, чо, - одобрил Чумп, осторожно похлопал чокера по каменной макушке. - Гм. А вон тот?

Вон тот имел определенное внешнее сходство с гоблином, если бы только его нарисовали в чиби-стиле и постарались сделать подчеркнуто злобным долбоящером.

- Морлок, я думаю, - допустил Хастред. - Я их видал всего пару раз, и оба раза они шустро по стенам куда-то укарабкивались. О, а вон того ты знаешь.

Чумп остановился перед статуей драугра, вцепившегося в сложно очерченный древний меч, посветил на него лампадой, пригнулся поближе, осмотрел прежде всего каменное лезвие, на котором резчик не поленился воспроизвести даже тонкую чеканку, характерную для оружия Первых.

- Может, и с волшебного меча делали, но вряд ли реплика сохранила свойства, - заметил Хастред.

- А это не реплика, - отозвался Чумп. - Вот смотри, даже щербины на лезвии, а вот волоса у самого драугра, - он тыкнул пальцем в несколько неправдоподобно тоненьких каменных струнок, отклонившихся от прочих волос статуи. - Такого не изваять, даже чисто физически, не говоря уже о том, что даром бы не надо. Это не изваяние, это настоящий драугр, окамененный вместе с мечом.

- Живой, что ли?

Чумп покосился на товарища укоризненно.

- Для слишком умного парня ты слишком тупой. Драугр, конечно, не живой. Он живой и не был. Ну, то есть, живой он когда-то был, еще до того как стал драугром, а вот уже драугром будучи он был закаменен... и если его откаменить, то будет ли он мертвым или не-мертвым, это уже скорее к тебе вопрос, теоретик.

- Нету в хумансовой практике действующего заклинания эффективного окаменения. Есть паралич, есть каменная кожа, но вот чтобы целиком, да еще и меч прихватив, обернуть в камень... - Хастред отрицательно помотал головой. - Слышал байки про проклятия, но там плоть в камень, меч не плоть... да и байки такие байки. Почти уверен, что на такое способны дварфы, но они шибко щепетильны в применении своих сакральных навыков, вот бы они сейчас стали из таких поганцев музей фигур собирать. В любом случае, я бы поставил на то, что заклинание безвозвратное, поскольку обратить все кишки и печенки в камень — это одно, а вот объяснить однородному камню, какая его часть должна стать глазом, а какая зубом — это одних инструкций, еще до переложения на язык Силы, на много лет чтения.

- К тому же камню объяснений и понимать-то нечем.

- Ну... на этот счет ты бы лучше с дварфами или вон своими дружками кобольдами перетер. У них насчет разумности камня есть свое видение, вроде того как наш приятель фей с лесом общается.

Чумп прошел по коридору дальше, миновав еще несколько статуй в нишах, и уткнулся в завал. Судя по всему, в глубине тоннеля кто-то мощно жахнул серьезной магией, завалив его почти по всей длине, но посланники кнеза скрупулезно откапывали коридор локоть за локтем, продвигаясь в его глубину.

- Сойдет эта находка за оружие? - спросил сам себя Чумп и сам же себе ответил: - Если каким-то образом выдать интерес к откапыванию старинной хренотени за недопустимое свободомыслие и посягательство на общественные устои...