- Сюда, - указал Чумп и повел, скрипя по инею пятками, вокруг здания. Оно оказалось куда больше, нежели один общий зал, и быстро стало ясно, почему — в задней его части, обогреваемой тыльной частью печи, нашлись несколько тесных каморок для постоя. Ущельник бесцеремонно пихнул первую, вторую дверь, не преуспел, но третья подалась и открылась. Не эльфийский отель, клетушка без окон, с парой лежаков и столом из трех плохо ошкуренных досок, но избыточный комфорт сильно переоценен.
- Что там сударь сказал хорошего? - полюбопытствовал Хастред, приступая наконец к распаковке из доспеха (и надеясь, что поспеет до того, как станет совсем уж невтерпеж. Тут только познал, что не так уж дурковаты были гоблинские оружейники, делавшие кольчуги вопреки общей моде куда выше колена).
- Сударь аккордеонирован популярным новостным изданием...
- Аккредитован?
- Поумничай мне, сам будешь пряжки отстегивать, - Чумп раздраженно потянул один из ременных хлястиков. - Короче, денег ему на траты дали и подорожную в стольном граде справили, чтоб везде пропускали и не били слишком уж, когда заиграется. Никогда не верил, что бумажка такую силу имеет, а впрочем вот и проверим. Если у него сработает и нас через посты с нею пропустят, то надо и себе такую завести. Я даже знаю где ее возьму — она у него в тетрадке заложена.
Хастред, вопреки ему, в силу бумажек верил — иной раз литературный опус выбивал у него прочувственную слезу, а еще существовало вполне серьезное магическое направление, позволяющее любое заклинание запечатлеть на пергаменте; при зачтении же со свитка магия срабатывала, словно была сотворена вживую. Конечно, тут не обошлось и без дежурной засады, свойственной всякому замечательному явлению: для написания свитков годился только драконий язык, являющийся воплощением волшебной силы сам по себе, а длина записи увеличивалась пропорционально сложности заклинания. Так что, дабы использовать свиток за авторством великого мага, помимо самого свитка вам бы понадобились минимум три года изучения драконика и несколько часов, а то и дней, поддержания концентрации при зачтении длиннющего пергаментного полотнища.
Однако в неоспоримую силу бумажного документа верилось куда менее. Если хочешь, чтоб кого-нибудь пропускали и не обижали — выдай ему полдюжины отпетых горлохватов с неприятными ухмылками и острыми ножами по всем перевязям. А бумажку захочет ли еще принять очередной старший разъезда, или вышибет сударя булавой из седла, чтоб не шлялся где ни попадя, а бумажкой костер разведет... На войне как на войне, вполне понятно царящее напряжение и нежелание пускать столичных сударей гулять по позициям, дешевле сразу прикопать в распадке и сказать, что не видели.
- Между прочим, я ему дал понять, что ты какой-то четатам, - продолжил Чумп тоном настолько безмятежным, что Хастред не мог не насторожиться. - Имей в виду, постарайся лицо не терять и вообще соответствовать.
- Сам ты такой, - окрысился Хастред. - Что вообще это значит? Чему соответствовать?
- А я что ли знаю? Куда ветер дуть станет, тому и соответствуй, - Чумп вздохнул. - Он начал экивоками вокруг да около — дескать, вы ли случайно не какие-нибудь знаменитости? Ясное дело, что я не они, у меня рожа незнаменитая...
- Да тебя королевствах в двадцати разыскивают как основного врага государства!
- Уж прямо и государства. Я никогда против государственных устоев не впрягался. Вот что обчищать августейших доводилось, это правда, но я ж разве виноват, что они как правило богатые? А они, видимо, полагают мелочным и несолидным иметь личные мотивы, и вот вам полюбуйтесь — разыскивается враг государства, в политических целях королевские повески попятивший. Кому вообще в голову такое пришло? Будь алмазные подвески у жены золотаря, а не только у королевской фифы, я б вовсе в этот Вурл не совался.
Хастред неплохо знал эту шумную историю, описана она была во многих изданиях и даже оформлена в виде художественного произведения, однако автор сокрушительно завалил горизонт недоверия, поскольку за несколько сотен страниц ни один кранцуз никому не сумел сдаться. А что Чумп к этому приложил руку — ранее не знал, но всегда догадывался.
- К делу давай, - Хастред с облегчением стащил через голову расстегнутый панцирь и стыдливо попытался втянуть привольно выкатившееся брюхо. - Что ты там наплел сударю?
- А, это. Я сказал, что я-то нет, а вон тот — уууу! Но тссс, молчок, ибо секрет и полное инкогнито. Ну и далее понеслось — а не он ли... - спрашивает сударь и так с намеком мне подмигивает. А я дурак что ли, я улыбаюсь загадочно и не то чтоб киваю, но и возражать не тороплюсь. Вдруг он спрашивает, не ты ли пиесу в ихний издательский дом заносил или к примеру не ты ли минуту назад воздух испортил? И таких догадок его осенило полдюжины, а я каждый раз на полуслове его по плечу треплю, мол, мозговитый ты, мол, догадливый! Занги его знает, что он там навоображал на твой счет, так что говорю как есть — он тебя за кого-то принял. Кодовое определение — какой-то четатам.
- Да чтоб тебя, - растерялся Хастред. - Вот печали не было. А ежели вопросы сложные задавать начнет?
- С каких пор тебя пугает необходимость поумничать?
- Умничать — это одно, а чтоб кем-то прикидываться, надо же хоть представлять, кого из себя строишь!
Чумп пренебрежительно отмахнулся и завалился на лежанку.
- Делай как народные герои. Ври напропалую. Ежели будут упрекать, что было не так, говори многозначительно - «Вы просто многого не знаете». А ежели окажется, что твой герой ранее говорил прямо противоположное - «Я в последнее время много думал». А коли тебе заявят, что по совокупности преступлений подлежишь ты усекновению головы...
- «Это не я», - догадался Хастред.
- Не, как же не ты, когда ты в образе. Ты тогда кричи - «А судьи кто?!» или «Клевета, не потерплю! Мой адвокат с вами свяжется».
- А может, просто признаться, что ты заврался и никакой я не какой-то четатам?
- Дело, конечно, хозяйское, - рассудил Чумп. - Но тогда ж сударь со своей чудесной бумажкой-пропуском нас не повезет в становище Капеллы, а значит нам придется туда пылить своими ногами, а то еще и по кустам от патрулей и разъездов ныкаться. Я могу, мне не привыкать — за тебя ж радею.
Он выволок из-под себя сомнительного вида полотнище, выполнявшее роль одеяла, подозрительно понюхал край, пожал плечами и с головой им укрылся.
Да, сообразил Хастред, вот она оборотная сторона медали, когда позволяешь слишком активному собрату сесть на рулевое весло общего драккара. Нечего потом сетовать, найдя себя в совершенно неожиданном фиорде.
Книжник с облегчением избавился от стеганки-халата и на минутку покинул келью, чтобы выровнять баланс жидкостей. Ночная прохлада приятно облила тело, но через толстую гоблинскую шкуру не пробилась. Между тем, весна здесь уже была видна куда отчетливее, нежели в северной Копошилке; скоро, сколь Хастред знал эти широты, потекут ручьи, вздуются речушки-переплюйки, превращаясь в труднопреодолимые бурные потоки; дороги обратятся в грязь, передвижение по ним станет мучительным, всякий военный конфликт на время перейдет в тлеющую стадию. Интересно, достаточно ли злонравен и великомудр Чумп, чтобы учесть это в своих планах перехватить генерала с действительной воинской службы? Едва ли тот захочет сидеть пару месяцев в непроходимых грязях в ожидании, когда удастся наконец добраться до вражеских рядов и скрестить с ними... что там нынче в армии модно скрещивать.
Верша в уме все эти полусонные рассуждения, Хастред скорее машинально, чем с серьезным умыслом пометил территорию. До околицы, отстоящей аршин на десять, сильно не добил, в пугливого грача, прыгавшего посреди огорода, чуть-чуть не попал, а к тому моменту, как задался вопросом, удастся ли навесом окропить крышу постоялого двора, напор уже поиссяк, к тому же поднялся встречный ветер, а он известный противник экспериментов. Книжник постоял еще минутку, перекатываясь с пятки на носок, чтобы босые ступни не так зябли; где-то на задворках сознания, видимо, надеялся дождаться зловещего воя с болот, набега призрачных всадников (возможно всадниц) или прилета преэпического волшебника на голубом ковре-самолете, чтоб уж приключение так приключение. Однако нет, тиха была нодецкая ночь, и только где-то на пределе слуха с треском рассекали воздух катапульты. Такая себе военная идиллия в двух шагах от переднего края.
