- А много ли могил в городской черте? - поинтересовался Чумп. - Не то чтоб их все оббегать хотелось, но я так думаю они не имеют в виду место, где втихомолку кого-нибудь невезучего прикопали. Благоустроенные же могилы — они как правило в кладбища бывают объединены, не так ли?

- В городе только Зал Мертвых, - рассудил сержант. - Там могил нет, там урны с прахом, не думаю, чтоб от праха был кому резон, даже и самым отъявленным некромантам. Вот за городом кладбищ три штуки. Придется все три обойти, что ли? Да еще к каждому посылать не двух парней с колотушками, а сколько там надо на этих самых, с заклинаниями... Ох, денек будет тот еще, к гадалке не ходи.

- А и не ходи к гадалке, мы сейчас сами, - Чумп заговорщицки прищурился и метнулся на улицу.

- Я говорил ему, что боковинцы за некромансию топят, а он такой — не знаю, не видал, - поделился Хастред наболевшим с сержантом.

- Дык же видишь, они грят, что это другое, - возразил сержант политкорректно. - Как же не верить им можно? А уссурийский темный князь Долгая Дорога, как ни глянь, а сплошная угроза цивилизованному мирозданию, младенцев на завтрак жрет и половина населения ему лес на новый кремль рубит.

- Своими глазами видал?

- Нет, на политинформации рассказывали. Не могут же люди, городским советом нанятые единственно освещать мировые события, ошибаться?

Хастред пытливо глянул в прозрачные честные глаза старого служаки и вздохнул, не чуя в себе готовности за его душу биться с теми пропагондо... как их там, которых Тайанне из Гавропы выписывала по рекомендации своих эльфийских тетушек — чрезвычайно в себе уверенными, вечно носом в карманный хрустальный шар. Сам он тоже не видал, что подают уссурийскому темному князю Вольдмиру на завтрак, но слыхал от самих уссурийцев, мимо которых ехал, что тот не по возрасту крепок, участвует в скачках на медведях и даже в знакомый кок-ей-ей поигрывает. А отсюда можно было предположить, что диета у него таки более сбалансированная, нежели младенцы, на три четверти состоящие из жидкой дристни самого непитательного образа. Но спорить с теми, кто стажировался по эльфийской стипендии и вместо самоличного опыта пользуется чужими выдумками, возможно разве что гороху накушавшись, чтоб на каждую бредовую реплику отвечать надменной гороховой трелью. Невозможно правдой одолеть враки, всяк вам скажет, потому что правда всегда одна и зачастую неприятная, врать же можно разнообразно, ярко, красиво, смешно и забористо, а если вдруг прищучили — соврать, что доселе искренне заблуждался, теперь же постиг истину, и врать по новой с обратного конца.

- А боковинцы все моря вырыли, все горы насыпали, солнце зажгли и небо прибили звездами, чтоб оно на нас не падало, - дополнил картину мироздания сержант. - Один малый, дубина такая, спросил к чему прибили. Ну как есть бестолочь, но инструктор — парень дока, деловой, попробуй срежь, мигом его раскусил, пристыдил, в родне у него обнаружил шесть колен дупоглотов и настоял на отстранении без сохранения содержания.

- С каких это пор дупоглотом быть зазорно? Раньше вроде дуподрюков стыдили.

- Это раньше, а теперь стало понятно, что именно дуподрюки светозарные проводники всего наилучшего, и которые супротив них, тем надлежит платить и каяться, иначе же будут признаны агентами Долгой Дороги. Говорят, супротив таких окаянцев новые законы уже пишутся, чтоб лишить их всяких прав, включая имущественные. Мы ж не хуже Гавросоюза, где уже вовсю это практикуется!

Так вот что за бумаги Тайанне разбирала, обложившись талмудами по юриспруденции, догадался Хастред, почуяв, как недобрый холодок пробирается по хребтине. Вот что значит не включать мужика вовремя, совсем от рук отбилась гадючка!

Уже на выходе книжник притормозил и повернулся к сержанту.

- А к чему таки небо прибито?

- Да ты сам прям как этот! - возмутился служивый вполне искренне.

- Я не «как», я и есть этот. Так к чему?

- Дык же к этой... к несущей опоре. Построенной в незапамятные времена богами и всякой иной шушерой под мудрым руководством прапрапра-боковинцев. Они-то первые сообразили, что небо незакрепленное рухнет и придавит, и стояли его держали, пока боги звезды заколачивали. А детишки их в это время сложили ибипетские пирамидоны и, заплыв за буйки, открыли и подарили эльфам Брулазию.

Хастред нервно сглотнул, со всем возможным ядом изрек:

- Больше вопросов не имею. Хвала Боковине!

...и вышел за дверь, тихонько бормоча под нос:

-... пора б ее обратно к Уссуре на поводок. При Железном такой фигни не было!

Как оказалось, Дупень уже удалился вместе со свитой и тарантасом, но Чумп, видимо, успел их догнать и разжиться снятым с опустевшего хомута волосом из лошадиной гривы. Теперь он сидел на приступке, раскладывая на коленях содержимое плоской коробочки. Достал круглый циферблат с делениями по ободу, откинул в вертикальное положение иглу, закрепленную основанием в самом его центре, и на эту иглу-ось навязал трофейный волос, оставив один из концов свободно вращаться по полю, на манер стрелки компаса.

- Наколи палец, - предложил он Хастреду.

- А я-то чего? Сам наколи.

- Я двенадцать лет пальцы колю, на них уже панцири черепашьи наросли. Ну, давай, не жадничай, для общего же дела.

- А если лошадь не они забрали, а кто-то чужой спер, пока стояла бесхозная?

Чумп подумал, поморщился.

- Тогда будет план Б, тоже пригодный, но неизящный — там вон на стене остались кое-какие очень личные выделения, несомненно способные привести к их источнику. Вечно ты все усложняешь!

Хастред виновато потупился и хлопнул пальцем по острию иглы. Боли почти не было, игла оказалась заточенной как... как игла, а крошечная капля попавшей на нее крови в один миг оживила приборчик. Волос затрепетал, поколебался и сделал решительную попытку уползти в одну конкретную сторону.

- Это у нас, - Чумп задрал голову и нашел в бледнеющем предрассветном небе хорошо знакомую Путеводную звезду. - Примерно северо-запад. Это, если не ошибаюсь, как раз на главное кладбище?

- Вроде так, - согласился Хастред.

- Ну, пойдем посмотрим, что там такое. Хорошо б они не успели еще свои дела закончить и еще дальше умотать... а впрочем, все равно, потому что если они уже успели пиксей покрошить на винегрет, то гоняться за ними дальше смысла не вижу. Тогда придется придумывать, либо чем Зембуса иначе умасливать, либо как на многие лиги мотаться без его содействия. Дракона я уже просил в Хундертауэре, сперва велели за это расплатиться, - Чумп качнул на коленке свой магический компас. - Да и посадишь его на тех холмах — анарал живо угонит для своих милитаристских нужд. Нет ли на примете какого-нибудь магического транспортного средства, вроде круга телепортации, монтеньской бреши или эльфийского холма, как в Горландии?

- Сам ты вечно все усложняешь. Резать пикси за здорово живешь никому не нужно, а если в магический ритуал вплетать, то ручаюсь, даже мы почувствуем. Утро наступает, при свете некромантию не творят — думаю, у нас есть еще день, пока снова не стемнеет.

- Ладушки, - Чумп сложил иглу и захлопнул компас в коробке. - Сержанта будем приглашать?

- Вот уж нет. Как выяснилось, нет больше страже доверия. Вот начнут нас с тобой «вы не понимаете, это другое», так не то что не вмешается, а того гляди сам вызовется принять деятельное участие. Ты вот по миру колесишь — это что, такое правда везде творится?

Чумп гадливо сморщился.

- Творится еще и не такое. Мир словно с цепи сорвался, что вчера еще было странным, диковинным и порицаемым, ныне выходит в тренды. Впрочем, если обращаться к истории, то обнаружишь, что такое вообще циклично происходит. И ежели тебе вдруг в какой-то момент покажется, что жизнь наконец прекрасна без извилин, то самое время как следует загрузиться старым добрым алкоголем и в сознание впредь не возвращаться, потому что стабильности в мире нет и не будет, а с высшей точки путь всегда один — под уклон, так что дальше точно будет хуже.