Полностью оценить достоинства фигуры мешал надетый сверху расстёгнутый белый пиджак, полы которого висели, как паруса во время штиля.

«Зачем ей пиджак в такую жару», — подумала Джина, которая уже собиралась заняться опробованием новых духов — Be my wife в ожидании агента ФБР.

Вдруг негритянка перестала разговаривать с продавщицей, и пошла прямо к Джине.

Матильда Грасс — спецагент ФБР — представилась она и развернула полу пиджака, где было прицеплено удостоверение.

— Как ты меня узнала? — Джина прямо выпалила от неожиданности.

Спецагент ФБР лишь улыбнулась. Матильда и Джина пошли на парковку, и разговор продолжился в машине Матильды.

— Есть ли у тебя письменные показания того продавца из фургона, который видел, как Томас Руз подменил пистолет? — спросила Матильда, услышав все обстоятельства дела от Джины.

— Да, и он согласен показания подтвердить в суде, — ответила Джина.

Получение ордера на арест Томаса Руза прошло быстро. Были железные доказательства умысла убить оператора Блэка. Он предпринял серьёзные шаги к совершению убийства, которое было почти завершено, но, к счастью, не удалось.

— Кто такой Томас Руз на самом деле? — спросила Матильда Джину, когда они покидали кабинет судьи.

— Средненький актёр, заядлый картёжник. Видимо, запутали из-за долга по картам, — ответила Джина.

— Неплохо. Нам нужно только его напугать, чтобы он рассказал всё о сержанте Билле. ФБР всегда готово заняться очищением рядов полиции. Ты говорила, что продавец из фургона вышел на Капучино. Напомни, как его зовут?

— Родригес. Он по моему заданию выявляет участников сети по распространению опиоидных таблеток, — ответила Джина.

— Ловкий парень. Мексиканец? Как у него с документами?

— Родригес из Мексики. У него Грин карта, — сказала Джина, выдержав сверлящий взгляд специального агента ФБР.

— С этим парнем мы и до Капучино доберёмся. Процесс над одним из главарей мафии. За это и награду получить можно. Родригес может тогда сразу бумаги на Американское гражданство подать, а мы поддержим, — воодушевлённо заметила Матильда.

Чтобы больше напугать Томаса Руза, при аресте его запихнули не в легковую машину, а в микроавтобус с наглухо закрытыми окнами. В конспиративной квартире усадили на стул. На запястьях за спинкой стула защёлкнули наручники. Всё делалось в зловещем молчании, отчего Томасу Рузу становилось ещё страшнее. Когда в глаза ударил свет лампы, он зажмурился. От профессионального актёрского навыка не реагировать на яркий свет, направленный в лицо, не осталось и следа. В течение следующего часа Томас Руз рассказал абсолютно всё, что знал.

Воодушевлённая успехом, Матильда решила, что ситуация, действительно, позволяет подобраться и к самому Капучино. Для этого Фидель должен был исполнить договорённость и сделать вид, что подсыпал порошок из опиоидных таблеток в кофе Томаса Руза, перед тем как тот уехал со съёмочной площадки. Возле моста Томасу Рузу следовало остановиться, чтобы в машине, которую нужно было сбросить с обрыва, оказался труп бездомного бродяги вместо него. В дальнейшем Томаса Руза должны были включить в программу защиты свидетелей, чтобы ему исчезнуть.

Капучино потянулся к пульту управления и остановил просмотр очередной серии Сопранос, чтобы выслушать сообщение сержанта Билла.

— Ну, как там? — спросил он.

— Машина сгорела дотла, — ответил сержант.

34. Родина

Когда Фидель проезжал через Форт Ли по направлению к мосту Джорджа Вашингтона, движение замедлилось. Приближаясь к въезду на мост, дорога сужалась, и поток автомобилей становился плотнее. Большинство машин имело электронное устройство на лобовом стекле, что позволяло воспользоваться системой оплаты без остановки. Для них были выделены специальные полосы, и они проезжали на мост значительно быстрее. Такого устройства у Фиделя не имелось. Ему пришлось встать в хвост тихо движущихся машин, водители которых обязаны были оплатить проезд через мост наличными контролёру в будке. Спустя некоторое время Фидель узнал, что медлительное движение этого дня было обусловлено не только неотвратимым процессом оплаты. Оказалось, что две из трёх полос, ведущих к мосту от Форта Ли, были сознательно закрыты. Позже выяснилось, что это было запланированное действие с целью создать хаос в дорожном потоке, и всё из-за политических игр. Это стало своеобразным карательным нападением на мэра Форт Ли, представителя демократов, со стороны республиканского губернатора. Этот инцидент даже получил собственное название — «Бриджгейт».

При приближении к пункту оплаты Фидель на мгновение останавливался каждые десять — пятнадцать секунд, едва не задевая задний бампер машины впереди. В эти моменты его взгляд уходил к фотографии, лежащей на соседнем пассажирском сиденье — единственное, что сохранилось от матери. На фотографии был дом в Ривердейле, где она провела своё детство и юность. Этот снимок передала Фиделю его приёмная мать — Нэнси, когда он отправился в США. В Нью-Йорке Фидель направлялся с надеждой обнаружить этот дом, где возможно, ещё жила его родная бабушка. Желание Фиделя вернуть себе американское гражданство было ответом на несправедливость, что он оказался человеком второго сорта в своей отчизне. Но, сейчас в нём появилось радостное, но щемящее до боли, чувство возвращения на родину.

Наконец, он въехал на мост, справа и слева открылась панорама на Гудзон, который после толчеи на въезде казался особенно просторным. Когда Фидель съехал с моста и сделал левый поворот, то оказался на Бродвее — улица, которая тянется через весь Манхэттен, пересекает Ривердейл и, покинув Нью-Йорк, теряется где-то в Йонкерсе. Минут пятнадцать Фидель ехал рядом с высокими опорами Нью-Йоркского метро, которое в этом месте было уже надземным. Время от времени наверху скрежетали и громыхали поезда. Он проехал по очень короткому мосту над узкой протокой, которая соединяла Гудзон с рекой Гарлем, и оказался в Бронксе. Вскоре Фидель проехал мимо конечной остановки метро линии «Ей» на пересечении Бродвея и 252 улицы. Слева он увидел старинный особняк, за которым виднелось большое поле зелёной травы, и дальше густые заросли невысокого леса. Всё вместе это было Ван Кортлэнд парком. Справа к Бродвею примыкали несколько семи — восьмиэтажных домов, от которых боковые улицы круто уходили вверх. Среди зелени на холме виднелись симпатичные коттеджи и, выступающие то там, то здесь, серые поверхности скальных пород.

«Вот и Ривердейл», — подумал Фидель.

Не зная точно, где искать, он стал медленно ездить по усаженными деревьями улицам. Часто останавливался и сверял дома с фотографией. Фидель, не обладая ни малейшими познаниями в архитектуре, пропускал мимо своего взгляда разнообразие стилей домов, сменявших друг друга по мере его проезда. Здесь встречались Тюдор, викторианский стиль и современная архитектура середины 20-го века. Во время поисков ему пришлось прокатиться мимо одной из важнейших достопримечательностей района — Вэйв Хил. Этот уголок славился красивыми ландшафтными садами, пешеходными тропами и историческим особняком.

Наконец, у самой границы района с Йонкерс, Фидель нашёл то, что искал.

Одноэтажный небольшой простенький домик. Правда, там, где на снимке рядом с входом в дом росло маленькое дерево, сейчас возвышался ветвистый исполин. Неожиданно Фидель понял, что абсолютно не готов к разговору. Было совершенно неясно, как, и что говорить. Но, уйти было невозможно. Нэнси, когда бежала из мотеля рядом с Эль-Пасо, где осталось тело убитой матери Фиделя, захватила вещи, среди которых оказалась только эта фотография. Фидель не знал, как выглядит мать.

После четвёртого стука в металлический полукруг кольцом, укреплённым на двери, за ней послышалось какое-то движение. Дверь медленно открылась, и Фидель увидел пожилую женщину. Она была небольшого роста, почти маленькая. Непричёсанные с проседью волосы свисали на плечи. В одежде была какая-то неряшливость, но глаза очень добрые.