– Конечно же, всё из-за денег Джулии. Джулии и её папаши-сребролюбца. Мне ведь придётся утром написать ей обо всём случившемся. И я понятия не имею, что ей сказать.

Он потёр лицо, словно пытаясь отогнать дурной сон.

– Вот почему я здесь, Эшер. Мне нужно сказать жене хоть что-нибудь. Она души не чает в Рики, и я должен сказать ей, что всё в порядке, что этим делом кто-то занимается. Ты владеешь китайским. Ты не из посольского круга, не из компашки Эддингтона – они все лишний раз выдохнуть боятся, чтобы не расстроить чем-нибудь Юань Шикая или ещё как-то помешать драгоценным грядущим выборам. Как будто Юань оставит кому-то какой-то выбор.

– Китайским? – вопросительно поднял палец Эшер, но Гобарт так раздражённо отмахнулся, словно ответ был абсолютно очевиден.

– Любому ясно, что это дело рук китайцев.

– А зачем это убийство китайцам? – вмешалась Лидия.

– Да чё… бог их знает! – огрызнулся Гобарт. – Никогда не угадаешь, что у них в головах происходит. Я прослужил здесь почти тридцать лет и так до сих пор и не понял, почему Пэи согласны работать только на Хуанов и как человек, присягнувший на верность Тяньдихуэй[7], может полжизни проработать на них, а потом неожиданно передумать и убить лидера местной группировки. Поверь мне, здесь наверняка замешаны китайцы.

Лидия открыла рот, чтобы задать ещё один вопрос, но Эшер, перехватив её взгляд, едва заметно качнул головой.

– Ты подозреваешь кого-то конкретного? – спокойно спросил он. – Может быть, слуги в твоём доме…

– Господи Иисусе, да если бы только слуги! – воскликнул Гобарт. – Они же тут все так или иначе друг с другом связаны, поди разбери, кто кому кем приходится!

– Можно мне побеседовать с ними? Я имею в виду, со слугами.

Гобарт умолк, словно о чём-то вспомнив.

– Конечно, – ответил он, помолчав. – Я бы и сам их расспросил, но эти паршивцы так боятся лишиться работы, что слова поперёк не пикнут.

Он взял изящную сине-золотую чашечку – могучие руки едва заметно дрожали, а широкие плечи поникли; казалось, будто единственное, что помогает Гобарту держать себя в руках, – приятно-тёплый чай.

– Спасибо, что съездил с нами сегодня в тюрьму, Эшер, – добавил он тихо. – Клянусь, я этого не забуду.

– А твой сын дружил с этой девушкой? – спросил Джеймс и тут же смущённо поправился:

– До того, как сделать ей предложение.

– Ну, ты же знаешь, какая обстановка в Посольском квартале. Женщин по пальцам одной руки пересчитать можно. Даже такая визгливая вертихвостка, как мисс Эддингтон, начинает казаться привлекательной, когда годами не видишь никого, кроме местных певичек, – Гобарт снова поморщился, как будто опять вспомнил нечто эдакое. – Рики был достаточно дружелюбным, но уж точно не собирался жениться. Эта девица на четыре года его моложе – то есть была моложе, – поправился он, устыдившись собственного равнодушного тона. – Не то чтобы её можно было назвать уродиной, но за все двадцать четыре года никто ни разу не просил её руки – и вряд ли бы попросил. Эддингтоны – достаточно знатный род, но у них ни чер… – он снова виновато оглянулся на Лидию, – ни гроша нет в карманах. Одному богу известно, зачем они притащили сюда дочь. Чтобы получить повышение до атташе, требуется гарантированный личный доход в четыре сотни фунтов стерлингов, а имение сэра Эллина столько не принесёт. Даже после того, как он пристроит на службу сына.

– Ты говорил, что твой сын ездил в Китайский город…

– Восемь переулков.

Квартал, названный сэром Гобартом, печально славился своими харчевнями и борделями.

– И, конечно же, не один?

– Боже святый, нет, конечно! Полагаю, он поехал туда вместе со своей обычной компашкой бездельников: Кромвелем Холлом, Гилом Демпси из американского посольства и Гансом Эрлихом, конторщиком фон Мерена… и да, – добавил Гобарт устало, – я сто раз говорил парню, чтобы он не водился с Эрлихом, потому что после пары порций шаоцзю[8] Рики становится чересчур болтливым… Но так как Эрлих обычно выпивает на три стакана больше и к тому же настолько туп, что не может отличить конную артиллерию от паланкина гувернантки, я не особо переживал, даже если бы Рик и располагал какими-то сведениями, представляющими военную ценность, – а он и не располагает. Богом клянусь, Эшер, здесь замешаны китайцы, а не французы какие-нибудь. Здесь и выяснять-то нечего.

Отставив чашку на столик, сэр Грант некоторое время сидел, опираясь локтями на колени, склонив массивную голову. «Как солдат, остывший после горячего боя, когда внутри не остаётся ничего, кроме пустоты, усталости и боли…» – подумалось Эшеру. Ему было знакомо это чувство.

– Спасибо. – Гобарт поднял голову. – Безусловно, я понимаю, что ты никогда не найдёшь того китайца, который это сделал, но, по крайней мере, докажи, что это был китаец. И что это чудовищное убийство – дело рук вовсе не Ричарда. Докажи – и я лично прослежу за тем, чтобы ты получил всё, что тебе надо для той твоей маленькой экспедиции по поискам шу-жэнь… или для других дел, – добавил он выразительно, взглянув Эшеру в глаза. – Просто добейся снятия обвинений с Ричарда – а всякие там подробности уже не существенны.

– Для человека, почти тридцать лет прожившего в Китае, мистер Гобарт удивительно плохо разбирается в повадках китайцев, – заметила Лидия, когда Джеймс, проводив гостя, вернулся в гостиную. Пошарив под подушками кресла, миссис Эшер вытащила серебряный футляр, привычно-неторопливым движением достала очки и с удовольствием посмотрела на супруга сквозь круглые стёкла, отражающие последние отблески пламени в догорающем камине. – «Они все друг с другом связаны, поди разбери, кто из них кому и кем приходится»… Таких слов можно было бы ожидать от миссис Пилли, но уж точно не от ведущего переводчика, прослужившего в Китае три десятилетия.

– Ты права, сокровище моё. – Джеймс опустился на одно колено перед камином и принялся разгребать угли кочергой, удостоверяясь, что они как следует остыли. Лидия встала с кресла и обошла комнату, выключая лампы. Оксфордский дом Эшеров был достаточно старым и по-прежнему освещался газом, а кое-где – и парафиновыми лампами, хотя после этой поездки Лидия начала размышлять о том, не получится ли провести электричество к себе в рабочий кабинет. Впрочем, подумалось Джеймсу, для такой маленькой гостиной газовые лампы подошли бы лучше – от них хотя бы исходило достаточно тепла. Одного камина было мало – в большей части комнаты царил могильный холод, а в спальне сейчас наверняка и того хуже.

– Меня смущает тот факт, что на самом деле Гобарт знает о китайцах достаточно, – Эшер пристроил кочергу обратно на стойку. – По крайней мере, когда я приезжал сюда четырнадцать лет назад, он регулярно просматривал «Пекинскую газету» и имел обширную сеть знакомств в самом городе. И, если ты заметила, он явно в курсе, в чьих руках тут реальная власть и с кем эти люди сотрудничают. Судя по всему, за время Восстания взгляды Гранта несколько изменились, – забрав с небольшой подставки у дверей ночник, Джеймс вытащил из кармана коробок спичек, который всегда держал при себе, и зажёг свечу. Лидия щёлкнула последним выключателем – и гостиная погрузилась во тьму.

– Но если Восстание заставило его так сильно возненавидеть китайцев, он мог бы попросту вернуться домой, – продолжил Эшер.

– Возможно, он не хотел встречаться с миссис Гобарт? – спросила Лидия, забрав со спинки дивана-честерфилда огромную кашемировую шаль и закутываясь как следует. Подобные вещи она позволяла себе лишь в присутствии мужа – при посторонних миссис Эшер предпочла бы скорее замёрзнуть до смерти, чем закрыть чем-то кружевное платье и растерять изящество облика. – Хотя в таком случае он мог бы перебраться, например, в Индию. Иногда мне думается – сколько же наших дипломатов сделали карьеру из-за неудачных браков? С другой стороны, наверняка это весьма неплохо – иметь хороший дом в Англии и делать всё, что пожелаешь, пока муж не мешается под ногами…