– Сколько у тебя патронов?

– Полдюжины.

– А у тебя, Тремаль-Наик?

– Два.

– Как и у меня, – сказал Каммамури.

– Мои тоже на исходе. Глупо с десятком патронов лезть в джунгли, кишащие хищниками и даяками. Нам позарез нужен этот проклятый ящик, друзья.

– У наших людей боеприпасов в достатке, – заметил Тремаль-Наик.

– Да, но они в двадцати милях отсюда, так просто до них не доберешься. Ты плохо знаешь здешние леса.

– Ловушка на ловушке, – кивнул Янес.

– Сможем выследить ворюгу? – спросил Каммамури.

– Надеюсь, – ответил Сандокан. – Я рассчитываю, что к вечеру она вернется в свое гнездо.

– А мы потеряем часов десять, если не двенадцать, – нахмурился Тремаль-Наик.

– Об отряде не беспокойся. Пока мы не вернемся, они не двинутся с острова.

– Их много, даже спингарды с проа забрали, – поддержал друга Янес.

– А командует ими мой верный Сапагар, который вполне стоит Самбильонга. Ладно, идемте. Иначе обезьяна никогда не вернется.

– Давайте пойдем на берег, – предложил португалец. – Глядишь, поесть чего раздобудем.

Они немного повременили, прислушиваясь, затем развернулись и в обход зарослей перца направились к реке.

Солнце палило вовсю, стоял полный штиль. Казалось, сама земля дышит жаром. Птицы попрятались. Лишь поскрипывали где-то в зелени маленькие ящерки, получившие за свои «песни» имя гекконы. В лужах нежились сонные водяные вараны. Эти рептилии достигают в длину шести футов, но совершенно безобидны, несмотря на внушительный размер.

Через четверть часа показалась река и полузатонувший баркас.

– Никого? – спросил Сандокан у шедшего немного впереди Янеса.

– Вроде все тихо.

– Похоже, даяки не стали нас преследовать.

– Наверное, остались у островка. Надо бы поискать еды…

– Прямо с языка сняли, господин Янес, – сказал Каммамури.

Завтрак, увы, оставлял желать лучшего. Пришлось довольствоваться помело, дурианами и местными манго, сильно отдающими смолой, а запивать все это речной водой. Поев, они возвели новый навес и заснули под охраной Каммамури, заявившего, что он не хочет спать и с удовольствием покараулит, слушая стрекот гекконов, которых вокруг была целая пропасть.

Путников никто не побеспокоил, и они проспали до заката. Пока товарищи отдыхали, маратха не терял времени даром и приготовил великолепный и совершенно неожиданный ужин: запек черепаху, пойманную в реке.

Когда черепаха была съедена подчистую, Янес произнес:

– Пора и за дело. Обезьяна наверняка уже в гнезде.

– Только не шуметь, – предупредил Сандокан. – Если она опять удерет, не видать нам ящика как своих ушей.

Разломав навес и побросав ветви в реку, они покинули берег. Солнце скрылось за деревьями, под пологом леса быстро сгущалась тьма. Сандокан настороженно шел во главе отряда. В листве мелькали крупные светлячки, которых местные женщины держат в стеклянных бутылях, используя в качестве ламп.

В джунглях стояла тишина, изредка нарушаемая хриплыми криками шерстокрылов, или галеопитеков, – сравнительно крупных зверьков с перепонками между передними и задними лапками, что позволяет им перелетать на две дюжины ярдов. Время хищников еще не настало, эти звери должны были выйти на охоту ближе к полуночи.

И вот маленький отряд добрался до знакомых перечных зарослей.

– Думаешь, она в гнезде? – вполголоса спросил Тремаль-Наик.

– Должна быть там, – ответил Сандокан.

– И как мы в этом убедимся?

– Дождемся восхода луны.

– Полезем на соседнее дерево? – уточнил Янес.

– Да, оттуда стрелять сподручнее.

– Господа, – сказал Каммамури, – позвольте мне слазить наверх и посмотреть, на месте ли зверюга. Мавасы во сне храпят?

– Еще как!

– На ветках множество лиан, я легко по ним заберусь.

– А тебе хватит смелости?

– Я же к ней в гнездо не полезу.

– А если орангутаниха тебя заметит и швырнет дурианом?

– Они их все стрясли, господин Сандокан.

– Что ж, давай. Мы будем готовы открыть огонь.

Каммамури отдал свой карабин, взял в зубы тальвар и ухватился за побеги ротанга, свисавшие с высоких ветвей дуриана.

Ротанг чрезвычайно распространен на Борнео и других островах Малайзии. Хотя он и принадлежит к семейству пальм, по сути, это лиана диаметром в пару дюймов, длина которой может достигать девяти сотен футов. Крепки они настолько, что выдерживают вес нескольких человек.

Каммамури, как все индийцы, отлично лазил по деревьям и мог дать фору лучшим малайским матросам. Он быстро взобрался на сук, откуда свисали стебли ротанга, двигаясь тихо, чтобы не встревожить опасного врага.

Гнездо было тридцатью футами выше – своеобразный помост в пятнадцать квадратных футов, искусно сооруженный из крепких веток. Маратха прислушался и, не услышав ничего подозрительного, ухватился за очередной побег и полез дальше. У подножия дерева, ни на секунду не опуская оружия, ждали Сандокан, Янес и Тремаль-Наик.

Поднявшись еще немного повыше, маратха понял, что цель достигнута. До него отчетливо донеслось глухое похрапывание. «Вот она, негодница, – пробормотал он себе под нос. – Что ж, пора спускаться». Узнав то, что было нужно, он уже готовился слезть обратно, когда услышал поскрипывание настила. Он припал к стволу, боясь пошевелиться. Орангутаниха могла в любой миг обнаружить незваного гостя и одним махом сбросить его с дерева.

Настил продолжал скрипеть: бестия ворочалась с боку на бок и глухо ворчала. Похоже, самка учуяла запах человека и забеспокоилась. Каммамури, затаив дыхание, не сводил широко распахнутых глаз с темной массы ветвей. В какой-то момент ему почудилось, будто из-за края выглянула огромная голова, но тут же пропала. Наконец все стихло.

– Я уж думал, пришел мой последний час, – прошептал маратха. – Никакой тальвар не помог бы.

Он осторожно скользнул вниз, стараясь не шуметь, и благополучно добрался до нижних побегов ротанга. Спасительная земля была совсем близко. Минута – и его подхватили руки товарищей.

– Она там? – нетерпеливо спросил Сандокан.

– Да, господин.

– Я знал, что самка не бросит гнездо. Не удивлюсь, если она и мертвого самца туда затащила. Попробуем-ка ее пугнуть.

– То есть на соседнее дерево не полезем? – уточнил Янес.

– Может, еще и придется. А пока… Каммамури, отдаю тебе честь сделать первый выстрел, раз уж именно ты оказался таким смельчаком. Настил видишь?

– Нет, но знаю, где он, господин. Нужно просто стрелять вдоль ствола.

– Давай.

Маратха поднял карабин и нажал на спусковой крючок. Звук выстрела еще не отгремел, когда наверху пронзительно завизжали. Что-то огромное полетело вниз, с треском ломая ветви.

– Назад! – крикнул Янес.

Едва они отпрыгнули, как тяжелое тело рухнуло к подножию дерева.

– Издохла! – восторженно вскричал Каммамури.

– Не глупи, – осадил его Сандокан. – Она наверху. Слышишь, ревет?

– А что же тогда свалилось? – изумился Тремаль-Наик.

– Труп самца, – ответил Янес. – Осторожно, она сейчас спустится! Будьте начеку, зверюга наверняка в бешенстве.

Раздался жуткий вой, и на краю платформы появилась черная тень.

– Погодите! – рявкнул Сандокан, увидев, что Тремаль-Наик и Каммамури поднимают карабины. – Стрелять надо в упор!

Орангутаниха, разглядев в лунном свете врагов, начала спуск. Спрыгнув на нижнюю ветку, она схватилась за лианы. Животное двигалось с поразительной скоростью.

– И ящик с собой прихватила! – обрадовался Каммамури.

– Дождемся, пока она спустится, – велел Малайский Тигр. – Нельзя, чтобы она уронила наши боеприпасы, иначе половины не досчитаемся. Подойдите ко мне поближе.

Самка спускалась, взревывая и повизгивая. Когда до земли оставалось около тридцати футов, она прыгнула, приземлившись на ноги, и подняла ящик над головой, намереваясь швырнуть его во врагов. Однако ее планам не суждено было сбыться.

Грянули четыре выстрела, затем еще три, и все чуть ли не в упор.