(Аккадский язык (или ассиро-вавилонский язык) — один из древнейших семитских языков, во времена царей Небмаатра и Эхнатона считался международным. Как у нас сейчас английский).

– Сама не знаешь, где пригодится, да? – мальчуган мне хитро подмигнул и потопал на нос ладьи, принимая поклоны и приветствия от других божеств.

Я ошарашенно посмотрела на Романова. У меня в голове теперь Ленинская библиотека. Да я могу хоть завтра диссертацию писать. Только надо выбрать по какому предмету. По истории, философии или филологии…

– Так ты поняла, почему нас Гор продинамил? – не унимался Романов и злобно пыхтел, косясь на вышеозначенного предателя.

Я на него сначала шикнула, потом опасливо глянула на Исет. Фух, вроде не заметила. Или сделала вид.

– Тише. Исет могущественная богиня магии, а ты при ней на ее единственного и нежно-любимого сына наезжаешь. Она может и обидеться. Не мог он вернуться в бой, понятно? Его Апоп сразу в Нун выкинул. Там все боги пребывали, пока мы их оттуда не вытащили. И если бы мы не победили Хаос, то и сами там сейчас находились. В виде мелких частиц.

– Жесть! А скажи что-нибудь на акацком.

– Да иди ты!

Он не надулся. Вместо этого притянул к себе, и я почувствовала его горячее дыхание на макушке. Ну надо же! Я и подумать не могла что мажор Романов в меня влюблен. Рассказать Вике, она же не поверит!

– Слушай, а как быть с богами? У нас ведь уже есть свои.

– Религия лишь иллюзия, – ну как ему объяснить – От того, как мы верим в Дуат суть вещей не меняется. Только в Дуате появляются новые слои. Наверное, где-то есть и те, куда попадают люди других религий. Но если попытаться сравнить, то ведь все религии призывают людей вести жизнь согласно правилам Маат. Они все об одном и том же. И если это так, то разницы в них особенно и нет. Просто кому-то ближе одна религия, кому-то другая. Различие в людях, а не в том, во что они верят. И к чему стремятся. Задача у нас не меняется – сохранить свой мир из всех человеческих возможностей. А боги будут хранить его по-своему. В наше время боги уже не плывут на небесной ладье по реке Дуата, не борются каждую ночь с Апопом, правила поменялись. Но не исчезли. Ты ведь помнишь, каждое нарушение правил Маат, прорубает щель между мирами. И к нам просачивается зло. Это надо знать. Ни убей, ни воруй, ни лжесвидетельствуй, – и все такое.

– Но если в нашем мире уже нет египетских богов, то почему мы тогда здесь? А не в Раю, к примеру. Или не в Чистилище?

Вот на это я ему ответить на могла. Ну, почем я знаю! Хорошо, что диалог наш прервался. У меня голова разболелась от того, какая я теперь умная.

– Пребываем! – возвестил Гор и, упершись одной своей полу-птичьей ногой о борт ладьи, выпятил грудь.

Исет взмахнула крыльями и вздернула подбородок. Гордилась сыном. Еще бы, стоит на носу главной божественной ладьи, командует даже.

А потом золотой горизонт величаво поехал в стороны, как занавес, открывая нам черное звездное небо. Небо моего мира. Сердце бешено заколотилось о ребра, пальцы Романова непроизвольно стиснули мою талию до боли. Наверное, и его било дикое волнение. Мы что-то сделали, мы изменили что-то… и теперь мы туда упадем.

– Золотые врата, – благоговейно прошептал Ахмес.

Я услыхала всплеск воды и, глянув за борт, не смогла сдержать крик.

– Там змей! Там Апоп! Опять!

– Вот же блин! – Сашка проследил за моим взглядом. Он тоже успел заметить в воде огромное чешуйчатое тело.

– Нет, это не он, – я почувствовала, как Танеферт взяла меня за руку, – Это змей Мехен. Он защитник и отвечает за время. Пришел его черед.

И мы это увидели. Огромное змеиное тело толщиной с грузовик Камаз изогнулось кольцом между ладьей и золотыми вратами горизонта.

– Он делает петлю в три тысячи четыреста пятьдесят девять лет. Чтобы мы могли вернуться каждый в свое время, – пояснила Танеферт, так же как и я зачарованно глядя на увеличивающееся над водой кольцо змея. Теперь через него могла пройти и наша огромная золотая ладья.

– Это значит, мы больше никогда не увидимся? – я сжала ее руки.

А потом мы порывисто обнялись.

– Кто знает, Даша, – прошептала она прежде, чем нас всех поглотил нестерпимо-яркий желтый свет.

– Смотри, как я умею!

Наверное, я бредила. Не мог же ребенок превратиться в огромного жука-скарабея и покатить перед собой солнце.

(Утренняя ипостась бога Ра Хепри – жук-скарабей, толкающий по небу солнце).

Глава 43. Даша

Голова гудела жуть. А еще надо мной летали и переговаривались какие-то огромные пчелы.

– Что с ней!

– Вот же ненормальная! Упасть как человек не может!

– Свалилась как мешок с картошкой!

Я поняла, что лежу щекой на полу. И животом на нем же, да и вообще всем телом. Вот же демон! То есть черт! Черт?! Это работает? Значит…

Я попыталось упереться ладонями в пол, чтобы подняться. Но сил катастрофически не хватало даже на то, чтобы согнуть руку в локте.

– Разошлись нафиг отсюда! – знакомый голос приблизился, теплые руки подхватили мое тело, подняли над землей, развернули лицом к свету.

Ну ок, волосы упали на плечи, стало легче дышать.

– Ты как? – прошептал мне в лицо Романов.

Я дернулась. Нет, ну каково! Мы же враги!

– Отпусти меня!

Но он лишь крепче прижал к себе и прошептал на ухо:

– Никогда не отпущу! Даже не надейся.

Глава 44. Эпилог

Танеферт

Долгий прием наконец-то шел к концу. Послы, послы, еще послы. Великая страна Хемит – центр современного мира. Правитель каждой страны, близкой и далекой, большой и малой стремится заручиться поддержкой великого царя Небмаатра. Моего любимого мальчика, которому теперь уже девятнадцать. Из юного и большеглазого мечтателя он превратился в статного молодого правителя, держащего народ в повиновении, а врагов государства в страхе. Страна процветает. Строятся норвые храмы и дороги, недавно на юге открыли каменоломни мрамора, а в Пунт и густые леса Куша каждый год отправляются экспедиции и торговые миссии. О голоде и эпидемиях уже давно не слышали. Боги хранят мою родину!

– Псс!

Я и не заметила, как зал опустел. Оказывается, я осталась почти одна, если не считать нескольких вельмож. Мой раздавшийся вширь кузен Джи-Джи снова шепчется о чем-то с приятелями за колонной. Интриган! Наверняка строят хитроумный план, чтобы залезть в казну и поживиться. Кто же им позволит! Уж что-что, а пресекать воровство в собственном дворце Хеви научился еще в детстве. Ни за что не позволит какому-нибудь обнаглевшему царедворцу воспользоваться служебным положением. Если, конечно, не сочтет это выгодным для себя.

– Псс! Танеферт! – потерявшая терпение юная супруга царская выскочила из-за колонны и, подлетев ко мне, потянула за руку, – Я тебя зову, зову! А ты как будто не слышишь! А я между прочим сказать тебе хочу кое-что важное! Очень важное!

Я улыбнулась и позволила вытащить себя из зала. Почти бегом мы миновали несколько комнат, уставленных огромными горшками с цветущими растениями, несколько коридоров, пока не очутились в небольшом кабинете.

– Фух, – выдохнула супруга царская.

И я с ней согласилась:

– Стоило так бежать?

Она округлила и без того огромные глаза маслины:

– Еще бы! Вот, приложи.

Она схватила мою ладонь и прижала к своему животу. А потом замерла, хлопнула глазами. На щеках зарозовел взволнованный румянец.

– Ну? Что слышишь?

Я обняла ее и прижала покрепче. Маленькая, хрупкая, смелая девочка. Ей ведь всего восемнадцать. А она уже так много делает и так много может. Начинали мы вместе, я ее учила, а теперь она сама ведет переписку с большинством зарубежных правителей. Держит в железном кулачке наместников Септов и женский дом царя. Куда царя, разумеется, вообще не пускает. Нечего ему на других жен смотреть.

И вот результат.