Поправляю невесомые шторы на окнах. Усаживаю на диван медведей.

— Ты рада? — спрашивает Руслан, обнимая меня со спины.

— Безумно рада, — улыбаюсь я.

Восемь месяцев беременности

Я деградирую. Лежу с гигантским пузом в кровати и раз в полчаса переворачиваюсь с бока на бок. Успела пересмотреть все сериалы и фильмы, которые откладывала в долгий ящик за неимением времени. Уже даже на турецкие перешла, и самое страшное — они начали мне нравится.

Мне не дают заниматься ничем. После того как я попала в больницу с каменным животом, меня вообще отстранили от всяких дел. Ничего не разрешают. А у меня всего-то был повышенный тонус. Ну, подумаешь, слишком быстро поднялась в горку. Ну были у меня помидоры с собой. Много помидоров. Ну захотелось мне сделать домашний томатный сок! Аж зубы скрипели — так хотела, не дожила бы до приезда доставки: повышенный спрос, таймер — до двух часов.

Вообще-то даже такого диагноза нет — тонус. Но вы попробуйте объяснить это Руслану, который всем раздал приказы, чтобы следили за мной и не давали трудиться. Раиса Васильевна у меня уже чашки из-под чая выхватывает из рук, когда я ее в мойку несу. Виолетта Дмитриевна не отстает: каждый раз когда встаю с кровати, причитает, что я могла бы ее позвать, а она бы все принесла. Мне горшок? Можно уже тогда утку в кровать врезать — и все дела.

Уже даже Аленка, когда я крепко обнимаю ее и чуть кружу над землей, говорит “мама, неть!” и грозно ругает меня указательным пальцем. Видимо, за бабушкой повторяет. Моя беременность — мечта, но как только я ее получаю, сразу хочется движения и действий. Я бы вообще с удовольствием сейчас поработала. Ну, может быть, не суточную смену, но пару часиков — поулыбаться, с людьми поговорить и все такое.

Хотя когда я вдруг одним прекрасным вечером остаюсь дома одна (Руслан повел всю семью на площадку гулять), я тоже ощущаю себя свободной! Могу бегать (ну насколько это можно назвать бегом я не знаю, скорее, похоже на марш слонов) по лестнице вверх и вниз. Могу сама себе что-нибудь приготовить. Могу игрушки Алены — разбросать и убрать. На радостях я обхожу гостиную и… из-за своей неповоротливости сношу пятой точкой горшок с фикусом. Тем самым, что подарила Виолетта Дмитриевна со словами, что в любой семье должен быть он!

Ну вот. Все мои планы смещаются, потому что теперь мне нужно спасать талисман нашей семьи!

Беру мусорный мешок и складываю туда осколки каменного горшка. Потом долго и нудно собираю землю — и щеткой, и пылесосом, и даже тряпкой. Поясница начинает болеть, но я не сдаюсь — это ведь именно то, чего я хотела, трудиться! В кладовой нахожу садовое ведро — не горшок, сделанный на заказ, но тоже ничего. Там же, зная Раису Васильевну и ее любовь к садоводству, нахожу землю и камешки — не знаю, для чего они, но она определенно засыпала их в чернозем.

Очищаю как могу корни от земли, спасаю прекрасный фикус. Сыплю камешки в ведро, потом почву, потом цветок. Выходит криво косо, под ногтями с французским маникюром земля, а я чувствую, что в следующий раз, если наклонюсь, просто не разогнусь — спина деревянная. Чувствую себя жалкой и начинаю реветь. В таком виде меня и застает все семейство.

— Ма-ма, ма-ма, ма-ма! — кричит Аленка без остановки, уткнувшись мне в коленки.

Руслан подбегает, осматривает меня с головы до ног, будто может и правда найти на моем теле источник моих слез. А Виолетта Дмитриевна вздыхает, кто мог додуматься посадить фикус в удобренную землю для пальм да еще и в ведро, где вода будет стоять, а корневая система растения гнить.

Слезы еще сильнее катятся из глаз, потому что я чувствую себя ни на что не способной.

— Мне плохо, я устаю, я не хочу лежать, но и делать ничего не могу. Меня мутит, до сих пор изжога, которая, обещали, давно должна была пройти. Я распухла, глаз не видно, ноги не помещаются в кроссовки, и я… я… некрасивая!

Это гормоны, не иначе, потому что я не знаю, что еще могло заставить меня все это вывалить на Руслана. Даже в моих мыслях это звучит как бред.

— Малыш, — он прижимает меня к себе и посмеивается глухо. — Ты просто беременная.

— Аленка, пойдем поиграем, маме с папой нужно поговорить.

Виолетта Дмитриевна уводит нашу малышку, а Руслан усаживает меня к себе в кресло. Прямо на колени к себе, как часто делает с Аленкой. Чувствую себя маленькой и хрупкой в его руках, пусть даже вешу на двенадцать килограмм больше, чем обычно, а для моей фигуры это катастрофически много.

Он нежно гладит меня по голове, что-то шепчет приятное, убаюкивает. Я засыпаю в его объятиях, а просыпаюсь… следующим утром. Ну ничего себе я проспала! Правда, зато снова чувствую себя бодрой и прекрасной — вот что значит хороший сон.

Когда я спускаюсь, замечаю, что фикус спасен — уже в новом горшке и явно пересажен в правильную землю. Ну да ладно, я пыталась, что с меня взять. Захожу на кухню и свожу брови, потому что не понимаю.

— Ма-ма!

— А мы тебя ждем, — выдает радостно Руслан и протягивает мне белую форму шеф-повара. Ну, знаете такую симпатичную, как в фильмах, с шапочкой смешной. Аленка стоит в такой довольная, уже тычет маленькими шаловливыми пальчиками в тесто.

— А… это что?

— Ну ты хотела ведь чем-то заняться, Раиса Васильевна любезно согласилась преподать кулинарный урок. Сегодня мы будем вместе готовить курник. Так ведь?

Как это мило. Я улыбаюсь и прошу Руслана помочь завязать мне фартук, потому что из-за живота не могу. Улыбаюсь своему идеальному мужчине, о котором когда-то запрещала себе мечтать. И конечно же, молчу, что курники я умела готовить еще в десятом классе. Ничего. Судя по тому, что Аленка отрывает куски теста и уже кидается им в Руслана, это будет весело.

Девятый месяц беременности

— Началось? Нет, ты серьезно? Началось? — ко мне в ванную залетает Руслан с горящими глазами. Спасибо, что не в халате и в медицинской шапочке, готовый к партнерским родам и во всеоружии.

— Ты с чего взял? — стою над раковиной с намыленными руками и в недоумении.

— Ну ты...

— Пописать ходила, — киваю ему, и Руслан тяжко вздыхает. — Эй, мне еще рановато. Ты же понимаешь?

— Понимаю.

— Потерпи пару недель, ладно?

— Ла-адно...

Я знаю, что сама виновата, зря начиталась интернета, нашла кучу признаков скорых родов и всем этим Руслана свела с ума. Он себе места не находит уверенный, что нам скоро рожать.

Да, живот опустился, и я теперь хожу как самая настоящая утка. Малыш уже зрелый, и на УЗИ меня убедили в последний раз, что все скоро случится. Хотя врач потом сказала, что все это чепуха, и ничего такого узист говорить не должен. В общем, мне показалось что и вес остановился, а это тоже вроде как признак, и шевеления мне стали казаться подозрительными... ой, мамочки.

Вцепляюсь в раковину и делаю долгий выдох. Мне не то чтобы больно, скорее, дыхание перехватило, и весь живот будто судорогой свело.

— Ой, а это что такое?

Если честно я так себе и представляла схватки, так что первое что делаю достаю телефон и включаю счетчик, который долго ждал своего часа. Я его скачала, протестировала и просто ждала минуты, когда с чистой совестью нажму “старт схваток” .

— Алиса? Это счетчик схваток, я все вижу, пойду за...

— Стой! Нет, мы не паникуем, мы все сделаем правильно, — убеждаю Руслана, делаю вдох и цепляюсь за него рукой. — Интервал три минуты. Или что-то такое... все перемешалось в голове. Для начала вызови Раису Васильевну. Или маму. Ну так... на всякий.

— Уже, — глядя мне в глаза, он поднимает руку с телефоном, где обе женщины сообщают, что уже мчатся к нам.

Я киваю и молча иду в душ.

— Зачем...

— Я должна рожать красивой!

— Понял!

Он садится на стиральную машину и по моей команде жмет кнопку схваток.