— Нормально, все хорошо.

Он не верит. Заставляет убрать лед и чуть морщится, когда видит мой лоб. Все так плохо?

— Пойдем, — произносит он ровным тоном, который невозможно определить. Я вообще не понимаю, чего мне ждать, но послушно встаю и следую за ним, вложив свою ладонь в его большую теплую руку.

Мы молча поднимаемся на лифте. Также молча заходим к нему в номер. Он удаляется всего на минуту в смежную комнату, пока я зависаю, глядя на свое отражение с иссиня-красным лбом.

— Аленка спит. Я попросил Олю задержаться.

Аленка. Точно. Боже, со своими глупыми склоками я будто даже забыла о ней, и меня затапливает чувство стыда. Я таскала за волосы какую-то недалекую дуру, которая претендует на руку и сердце (или хотя бы внушительное, судя по тому, что я помню, достоинство) Руслана, пока мой ребенок находился с чужим человеком. Что я за мать вообще?

— То, что произошло... это моя вина, — выдает Гончаров, стоя у изножья кровати с руками в карманах. Он будет меня отчитывать? Это не я опозорила его, а его личный ассистент. Нужно смотреть, кого нанимаешь. — Я не уберег тебя от опасных факторов. Это недопустимо.

Он только что назвал Иру опасным фактором? Почему это так смешно? Я невольно улыбаюсь.

— Все хорошо, Руслан…

— Ни хрена хорошего в этом нет! — он повышает голос, почти переходя на крик, но не продолжает, метнув взгляд на дверь, за которой спит малышка. Звукоизоляция здесь хорошая, но если орать во весь опор, то… — Пойдем поговорим в гостиной.

Я решаю не спорить. Я жутко устала и просто хочу спать.

— Что она тебе говорила? — спрашивает он.

— Это неважно…

— Это, мать его, очень важно! Потому что она оказалась неадекватной психопаткой и могла причинить боль женщине, которую я…

Он замолкает, а я ловлю себя на мысли, что жду продолжения с приоткрытым ртом. Которую он… что?

— Мои люди позаботятся о ней. Она и на километр не приблизится к вам с Аленкой. Ты должна понимать, — он громко вздыхает, трет глаза и переносицу, — что бы она ни говорила, это неправда. У меня с ней ничего не было и быть не могло, она просто моя…

— Помощница? — спрашиваю я тихо, изогнув брови, и смотрю на него исподлобья.

Он понимает намек. Понимает, что себя имею в виду. Мы продолжаем говорить и бодаться взглядами. Ведь нас тоже быть не должно было так, Руслан? Но даже такой, как ты, совершает ошибки. Мы были ошибкой, Руслан, ведь так? С ней ты тоже мог ошибиться, когда тебе было плохо. Ты ведь человек, а не робот, уверена, тебе тоже может быть грустно и одиноко.

— Алиса, ты не она.

Я закатываю глаза и ухмыляюсь. Это звучит так по-киношному,

— А кто? Скажи еще, что я — это другое.

Он издает какой-то жуткий рык и с психом сбивает вазу с цветами на пол. Хорошо, что она оказывается из пластика, а цветы — искусственные. Он оборачивается и смотрит на меня. Его плечи прыгают вверх-вниз. Он тяжело дышит, его ноздри раздуваются.

— Да, ты, черт возьми, это ДРУГОЕ!

И такие отчаянные чувства я слышу в его этом «другом», что меня чуть было не сносит эмоциональной волной. Когда он наступает на меня, я вся дрожу, но уже не от страха. В его глазах я вижу такое обожание и отчаянную похоть, такое пламя, что совершенно точно понимаю — сегодня я в нем просто-напросто сгорю.

Глава 31

Это настоящее безумие, потому что некотролируемо и неизбежно. Руслан шагает ко мне так быстро, что я не успеваю сделать ни одного вдоха, и когда его губы сминают мои, я уже начинаю всерьез бояться кислородного голодания. Шанса надышаться уже нет.

Руслан не шарит руками по моему телу, наоборот — стоит, крепко вцепившись в талию, будто боится ослабить хватку и потерять меня. Прижимает к себе с такой силой, что между нашими телами нет и миллиметра пространства. Я чувствую его возбуждение, потому что при таком раскладе скрыть его уже просто невозможно и... сама завожусь так, что отпускаю себя.

Сегодня я точно без него не останусь. Потом пусть делает, что хочет, но сегодня Руслан вынудил меня его хотеть.

Его поцелуи становятся все более жадными, мы перемещаемся в пространстве, и я уже с точностью не могу определить, в какой мы комнате — перед глазами все плывет. Его руки медленно отпускают меня. Он замирает, будто проверяет сбегу или нет. Перестает на секунду меня целовать и даже делает шаг назад.

— Алиса... — я не могу узнать его голос, настолько он хриплый. — Я не собираюсь останавливаться. Если хочешь уйти — делай это сейчас. Я не буду держать. Но только сейчас. Потом будет поздно.

Мое сердце больно сжимается от восторга, будто перед падением с самого высокого пика американской горки.

Он дает мне шанс уйти, если я не готова.

Как же замечательно, что я, блин, готова.

Я так резко делаю к нему несколько шагов и висну на его шее, что Руслан не удерживается на ногах. Он заваливается назад, и я уверена, что сейчас мы рухнем на пол, расшибемся, и прощай страстная ночь, потому что мы поедем в травмпункт. Но под нами оказывается кровать — то, что надо.

Я недолго остаюсь сверху, руслан перекатывается на меня, опирается на локти, целует глубоко, жадно, ненасытно. Не пытается меня тут же раздеть, просто наслаждается мной. Я таю от всего этого. Ну не может все быть настолько идеально! Разве что он затянет с прелюдией, и мне придется брать все в свои руки.

Ну уж нет.

Испугаться я не успеваю. Руслан отстраняется, с невероятной нежностью и, не побоюсь этого слова, любовью изучает мое лицо. Убирает со лба волосы, а потом медленно, глядя мне в глаза, тянется к лямкам платья-комбинации. Они скользят по моим плечам, а я не отрываюсь от лица Руслана. Он будто предвкушает что-то долгожданное, невероятно желанное.

И это я.

Глупая серая мышка.

На губах Руслана появляется улыбка, хитрая и очень искренняя, а потом он хватает меня за талию и переворачивает на себя, усаживая сверху, чтобы продолжить то, чем занимался.

— Что?..

— Так удобнее. Вид лучше, — смеется он, стягивает чертово платье до талии, окидывает меня взглядом. Смотрит секунду в глаза, и его улыбка становится еще шире. После садится, а я соскальзываю чуть ниже, ахая от новых ощущений, но Руслан тут же ловит мои губы своими, даже прикусывает губу, чтобы не уворачивалась.

— Я его, скорее всего, порву, но обещаю возместить, — шипит он, правда я не понимаю о чем речь, пока не слышу треск ткани.

Впрочем платье уже было испорчено, он лишь продолжил начатое, но этот звук у меня вызывает слишком много эмоций.

— Я никого никогда так не хотел, как тебя, — бормочет Руслан, покрывая поцелуями мое тело. Какой угодно участок, кроме губ, но это к лучшему, мне нужно дышать. — И даже та ночь, когда мы сделали Аленку... она не в счет... хоть это и лучшее, что со мной случилось.

Это последнее, что он связно произносит, дальше все тонет в тумане, который мне до безумия нравится. Я так хочу всегда быть вот такой пьяной Русланом, наполненной чувствами к нему под завязку.

Хочу торопиться целовать его, хочу торопливо раздевать — это он там занимается созерцанием прекрасного, я же просто неумело стягиваю с него брюки и остаюсь крайне довольна результатом. Хочу чувствовать себя до безумия желанной им, таять под его прикосновениями и погружаться снова и снова в каждый безумный поцелуй.

Я не хочу одного — чтобы это заканчивалось. Ни утром, ни когда бы то ни было. Ни тем более сейчас, когда между нами происходит все это. Как же мне хорошо, как давно мне не было так хорошо. Завораживающее начало, сумасшедшее продолжение и самый яркий в моей жизни финал, такой, что я едва держусь, чтобы не потерять сознание.

— Не хочу тебя отпускать, — он вторит моим мыслям, сцеловывая с моих щек слезы счастья, когда мы оба, выдохшись, лежим и прижимаемся друг к другу лбами.

— Никогда не хочу тебя отпускать... ты моя, ясно?

Ты. Он сказал ты, потому что я ему нужна. Не Аленка и в довесок я, а я сама. Меня переполняют любовь к нему и облегчение, как будто все это время я до жути боялась, что вот этого всего не будет.