– Доброе утро, Игорь, – разворачиваюсь, натыкаясь не только на руководителя, но и на Евсеева. Все становится понятно в один момент. – И Ярослав Станиславович, – мне не приходится выдавливать из себя улыбку, она сама появляется на лице против воли. По телу пробегают иголки, они толкают меня навстречу, но я остаюсь на месте, неуместно понимая, что соскучилась. – По съемке все в силе?

– Да, конечно. Мирослав скоро приедет, – кивает Ярослав, глядя на часы. Мне хватает этой короткой передышки, за которой следует новое столкновение и второй раунд в борьбе взглядов. – Это капучино? – он подходит ближе, наклоняется к кружке и совсем бессовестно втягивает аромат.

Если можно сгореть от стыда, я бы хотела прямо сейчас.

– Флэт уайт, – отступаю, но после первого шага упираюсь бедрами в стол.

Ярик делает нечто невообразимое – в два ловких движения забирает у меня из рук кружку и отпивает немного с протяжным «М-м-м». Красивый гад! И как после такого можно к нему по-доброму относиться?

– Это нереально вкусно.

– Это мой кофе.

– Был.

– Я отпила из кружки.

– Я тоже, поэтому обратно не отдам.

Закрываю глаза и глубоко дышу. Воздух вылетает из носа с шумом, в горле собирается тихий рык, у хищников он обычно предупреждающий, но Ярик целиком и полностью поглощен кофе. Самарин тихо прихихикивает, стараясь не мешать нам. Черт. Такими темпами через пару дней все будут думать, что я получила должность через постель.

– Спасибо, Яночка, ты меня спасла, – обхватив мои пальцы, Ярик подносит ладонь ко рту и коротко целует в знак благодарности. Хлопаю ресницами, не сразу соображая, что произошло. Меня бросает в жар, к щекам приливает кровь, я смотрю на наши сцепленные руки. Это не должно мне нравиться, но почему тогда внутри все трепещет? Кусаю губы, борясь с недоумением, оно, кстати, побеждает. – Я теперь твой должник. Готов рассчитаться обедом.

Без кофе я слишком агрессивная, даже оператор, с которым мы всегда ладим, заметил напряжение и недовольство. Конечно, дело не только в неполученной дозе кофеина, а в том, что я дико волнуюсь. Это серьезный клиент, серьезный проект – они надеются на меня, я не могу никого подвести, и от этого пульс шкалит, а ледяные руки постоянно дрожат. Даже всегда твердый голос подводит – дребезжит, и я никак не могу унять беспокойство.

У нас не возникает никаких сложностей, мы снимаем короткими предложениями, Мирослав говорит четко, избегая дополнительных смыслов во фразах, сразу видно – человек часто общается с прессой. Он не торопит нас, повторяет слова заново, если необходимо, соглашается поправить легкий грим и даже отснять еще один короткий ролик для соцсетей, когда я его уговариваю.

Съемки занимают два с половиной часа, во время которых я напрягаюсь, расслабляюсь и снова натягиваюсь пружиной, когда на финальных словах выключается свет во всем здании.

– Надо отсюда переезжать, – тихо возмущается Мирослав.

Мы хватаемся за телефоны, подсвечиваем комнату фонариками. С естественным освещением не подснять – на улице пасмурно, да и бизнес-центр – не самая тихая площадка, соберем все шумы и получим любительское видео, с таким же успехом можно снимать на старый Nikon без аппаратуры.

– Можем попробовать найти генератор или подождать, – тихо говорит оператор, наклоняясь ко мне, но слышат все, потому что на несколько мгновений воцаряется тишина.

– Генератор – это долго. У меня через полтора часа встреча в другой части города. Сейчас все узнаем. Ксюша, наберешь? – он переводит взгляд на жену. В полумраке кабинета, в котором пришлось опустить жалюзи, чтобы выправить свет, Мирослав протягивает руку супруге, двигаясь ей навстречу. Она кивает и тут же утыкается в телефон, немного расслабляясь в объятиях мужа.

Становится неловко. Я отворачиваюсь, потому что застала интимный семейный момент. Они настолько органичная пара, что все улыбаются, глядя на них. Интересно, Ярик бы тоже забыл обо всех приличиях, если бы работал с любимой женой? Мирослава и Ксению точно не беспокоит тот факт, что они в офисе, нежность сквозит в каждом их прикосновении, в каждом взгляде и движении.

Через пару минут мы узнаем, что свет дадут через двадцать минут, а пока можем немного прерваться.

Я выхожу из кабинета. Хочется глотнуть воды и немного подышать свежим воздухом. Переволновалась, и теперь места себе не могу найти. Так будет до конца съемок. Только когда отпустим главу компании, я выдохну с облегчением и расслаблю плечи.

По коридору навстречу мне вышагивает Ярослав с двумя стаканчиками кофе. И судя по улыбке, которая появляется на его и без того красивом лице, один на подставке мой. Сжимаю и разжимаю кулаки несколько раз, надо как-то быстро сбежать, но я пока не знаю, каким образом это сделать. Идти ему навстречу – перебор, подумает, что я слишком сильно рада встрече, а не пытаюсь уйти. Стоять и ждать вообще ужасный план! Дальше только ужин с десертом в постели.

Не придумав ничего лучше, хватаюсь за телефон и, сделав вид, что мне кто-то звонит, прикладываю трубку к уху и ныряю за соседнюю от кабинета, в котором идут съемки, дверь. Это, кажется, мини-кухня, в которой нет окна, а значит, и нормального света.

Наверное, выгляжу крайне нелепо – Ярик повеселится. Включаю фонарик и ищу свободный стул, на крайний случай хотя бы табуретку. Здесь ожидаемо ничего не обнаруживается, только если присесть на столешницу, но как-то нехорошо задницей тереться там, где немногим позже кто-то будет разливать по чашкам кофе и чай.

– Попытка спрятаться засчитана, – мне не нужно светить фонариком, чтобы узнать имя преследователя. Я запомнила его голос слишком хорошо – мягкий тембр, но царапающие интонации. Таким голосом стихи читать или книги эротического содержания озвучивать надо. – Пообедать вместе не получится, поэтому я принес кофе сейчас. – Стакан на подставке уже один.

Ярик подходит ближе, ставит все на столешницу. Я кусаю губы и радуюсь, что в темноте не видно, как я на него пялюсь. Мне становится нечем дышать, весь кислород будто сжигают искры, вспыхивающие между нами.

– Спасибо. Мне надо позвонить, поэтому не мог бы ты… – жестом указываю на дверь. Не надо нам в крохотных помещениях наедине оставаться, у меня от этого всякий романтический бред в голову лезет.

– Не мог, – обрубает и делает еще шаг навстречу. Останавливается напротив, так близко, что между нами даже кошка не пробежит. – И не смогу, пока не согласишься на свидание. У меня есть билеты в театр от партнеров. Пойдем со мной, м-м? – наклонившись, шепчет искуситель в мой висок.

Театр. Меня никто и никогда не звал в театр на свидание. Я ходила с подругами два раза, пока те у меня еще были, а потом… как-то не до того стало. С Артуром, бывшим, мы тоже не приобщались к культуре. Он любит экстремальный отдых, поэтому мы ездили в Альпы кататься на лыжах, прыгали с парашютом и смотрели на Большой барьерный риф у берегов Австралии. А в театр не ходили.

И сейчас мне это кажется огромным упущением. Нарядиться в роскошное вечернее платье, надеть дорогие украшения, доехать на такси, чтобы не запачкать туфли, которые совсем не по погоде, но чертовски идут наряду. И все два с половиной часа ловить восхищенный взгляд спутника, для которого главная прима находится не на сцене, а рядом.

Я бы хотела. Но тогда это все слишком усложнит, поэтому качаю головой едва-едва, чтобы только не разорвать физический контакт, который горячит кровь, но удивительным образом успокаивает. Мне будто все утро не хватало крепкого плеча, на которое можно опереться. Не пользоваться помощью, а просто знать, что за спиной у сильной девочки есть тот, кто не даст упасть.

– Я не приму отказ, – говорит так же тихо, мажет губами по виску, и я жмурюсь.

Мы в полумраке, я почти ничего не вижу, потому что Ярик загородил собой фонарик, поэтому все органы чувств включаются в работу. С кислородом, которого здесь становится все меньше, в легкие попадает аромат мужского парфюма. Я слышу тяжелое дыхание Евсеева, уверена, тахикардию вызываю я. Мое сердечко тоже шкалит, так что в кардиологию, если что, попадем вместе.